Мы не разговаривали ни о чем серьезном больше, никаких планов не строили. Я уже давно все про себя решил и был уверен, что Эва тоже все понимает…
Доверчивый идиот, чего уж.
Моя Эвита, мой ангелочек с характером чертенка, умеет устраивать сюрпризы.
Особенно, когда ничего не предвещает.
Тем утром я решаю сходить в лес, в прошлый раз мы видели там лесную землянику, даже набрали немного, и я кормил Эву с ладони теплыми от солнца, душистыми ягодами. А потом целовал мягкие пухлые, пахнущие счастьем и летом, губы, до одурения целовал, до головокружения…
Решаю, что надо бы устроить сюрприз своей Эвите, на завтрак будет вкусная лесная земляника с прохладным вчерашним молоком и хрустящим хлебом.
Вернувшись, не сразу понимаю, что что-то не так. Вожусь на кухне, сервирую, блять, завтрак… Дебила кусок.
Не застав Эву наверху, ищу ее по всему дому, сначала воспринимая это больше как игру, как шутку… Которая перестает быть шуткой, когда обнаруживаю отсутствие машины…
Это настолько неожиданно и дико, что меня буквально расплющивает, обухом по башке фигачит. Сижу пару минут, осознавая произошедшее, не понимая…
Потом, конечно, принимаюсь действовать.
На автомате, если что, даже не злясь — больше охеревая.
Что такое произошло, что она свалила, даже не предупредив? Позвонил кто-то? Что-то узнала? Что-то с мелкой дракошей?
Телефон ее молчит, мертво просто, будя во мне, наконец-то, зверя.
Звоню Буру, он отвечает с первого раза, сухо говорит, что мелкая у него под боком, потом долго кашляет, поправляется, что на глазах, то есть, все с ней нормально, он пишет, занят и не пошел бы я нахер.
Никаких происшествий, достойных того, чтоб о них говорить, нет.
Добившись от него обещания сообщить, если вдруг драконяша намылится сваливать или за ней явится сестренка, отрубаюсь.
Еще раз набираю Эве, опять напарываюсь на абонент не абонент, матерюсь и топаю в деревню.
Благо, сейчас лето, найти попутку — нехер делать.
Что буду говорить, как выяснять ситуацию, когда приеду в Москву и найду свою пропажу — не думаю.
Все придет в свое время.
Глава 35
Эвита.
— Беременность, ориентировочно две-три недели, — констатирует гинеколог, — первый скрининг в 12 недель, если хотите сейчас узи, то направление вам выпишу. Но это платно. И анализы…
Она еще что-то говорит, пишет, пока я одеваюсь, на автомате натягивая широкие лямки комбеза, обуваясь и пытаясь хоть немного прийти в себя.
Две-три недели. То есть… То есть, та горячая аргентинская ночь… Вполне вероятно…
Надо же, какие шустрые сперматозоиды у моего внезапного спасителя… С первого раза попали, куда надо.
Учитывая, что у меня с возможностью легко забеременеть проблемы, особенность расположения матки такая, то это прямо удивительно.
Получаю от врача ворох документов, выхожу из кабинета и, внезапно дрогнув коленями, сажусь на скамейку прямо возле двери.
Откидываюсь головой на стену, закрываю глаза, пытаясь хоть немного прийти в себя.
Осознать произошедшее.
Не то, чтобы это — прямо сюрприз невозможный, но все же… Так быстро… И мы предохранялись же… Периодически.
Господи… Какая же я безалаберная, безотвественная овца…
Куда мне сейчас ребенка? У меня долгов уже за десятку миллионов перевалило… Тоже из-за глупости собственной.
У меня сестра… Ходячий праздник жизни. Интересно, тот угрюмый гей, что согласился ее приютить, еще живой?
У меня бывший парень, глядя на которого я каждый раз вздрагиваю, дополнительно осознавая, насколько глупой и бестолковой была, если не увидела, что он из себя представляет, влюбилась… И теперь это невыносимое чмо в моей жизни будет присутствовать постоянно.
А его папаша? Узнает, что залетела не от его кровиночки… Заставит вернуть все деньги, что давал? Запросто…
У меня работа — ненормированный рабочий день, если дежурная неделя, могут дернуть в любой момент, да и вообще… Не особо хороша такая работа для женщины. Беременной теперь женщины. И оплачивается она не то, чтоб хорошо. Нет, по меркам провинции — отлично. Оклад, надбавки, льготы, служебная квартира, ранняя пенсия… Но все деньги уходят на погашение процентов по кредитам, которые сама же, дура, набрала, и на коммунальные. И на сестру. И чуть-чуть — на жизнь.
Куда еще ребенка?
Ну и, вишенкой на торте — Борис.
Темная лошадка. Верней, Конь.
Мой сумасшедший сталкер, никак не желающий понять, что я — вообще не вариант для нормального мужика.
У меня проблем, как на собаке блох.
И никто их решать не будет. Кроме меня.
Он, конечно, красиво говорит… И даже делает… Помог мне в Аргентине. Не сказать, что его помощь требовалась, я, собственно, сама справилась, но он был так хорош, изображая Индиану Джонса в реалиях тропиков, так внимателен ко мне, никто никогда не смотрел так… Одновременно грубовато, чисто по-мужски жадно и в то же время с затаенной нежностью… Не доверяя, вообще не доверяя, но желая поверить, давая мизерный процент на то, что все происходящее — правда. Ему захотелось поддаться, захотелось пойти на поводу у него.
Той душной аргентинской ночью мне на мгновение всего захотелось почувствовать себя не ломовой лошадью, упрямо тянущей повозку с кучей всяких, уже не особо нужных вещей… Мне захотелось ощутить себя женщиной. Той самой, которую не просто хотят… Которую любят.
Не знаю, что это был за порыв.
Может, живой огонь асадо сыграл свою роль, терпкое домашее вино, близкий океан… Или его взгляд, неотрывный, жадный, ревнивый, темный. Мне захотелось его, с таким взглядом.
Просто на одну ночь.
Я знала, что утром уеду и больше никогда, никогда его не увижу.
Просто желание быть любимой.
Кто может осудить?
Кто посмеет?
Я сама взяла его за руку, сама увела в кровать. И не пожалела. Ни одной секунды не пожалела. Лучше мужчины у меня не было.
Сильный, страстный, умелый и какой-то трогательно-внимательный, нетерпеливый и нерешительный одновременно…
Я не могу похвастаться большим опытом в этой сфере.
До Игоря было только два парня, один в выпуском классе и еще один — в командировке, боец из Саратова.
Потом Игорь…
А после него… Обжигаясь на молоке, дуют на воду, знаете ли…
Мне было невыносимо даже смотреть на мужиков. Сначала дико переживала из-за своей ошибки, глупости, слепоты, тупой влюбленности, не позволившей вовремя разглядеть чудовище. Погружалась в работу, меняла коллег, набирая побольше дежурств. Нужны были деньги, да и забыться хотелось.
В итоге, наверно, что-то надломилось внутри, я себя не чувствовала живой. Просто ходила, разговаривала, работала… Кукла, не человек.
Живой себя, как ни парадоксально, только в Аргентине ощутила. Рядом с Борисом.
Когда утром уходила от него, то не могда взгляда оторвать. Такой он был… Беззащитный. Спал на животе, уложив руку под подушку, спина, сильная, с синяками от ударов бандитов и моими свежими царапинами выглядела на редкость привлекательно.
Хотелось вернуться обратно в постель и зацеловать, облизать каждый синяк, каждую царапину.
Еле ушла, зубами скрипела буквально.
Не мое это счастье, не заслужила.
Кому-нибудь другому повезет…
Кто же знал, что уже тогда не одна я уходила оттуда. С подарком, памятью о сладкой ночи, когда была просто, чисто по-женски счастлива.
Глажу живот, невольно тормозя, словно пытаюсь ощутить пульсацию маленького сердца. Наверно, оно уже есть? Должно быть, я же чувствую…
Вспоминаю проведенные с Борисом две недели. Сладкие в своей обреченности.
Нам было невероятно хорошо вместе, так ладно, так спокойно, так правильно. Иногда мелькала мысль, что вот так можно и до старости дожить… Жили же люди раньше? В отдаленных от цивилизации домиках, только вдвоем, питаясь простой, здоровой едой, гуляя по лесу, пропахшему сладкой земляникой и солнцем, занимаясь бесконечно любовью, не отрываясь друг от друга ни на секунду… Что-то есть в этом.
