скрывать не стану ничего. Любое признание могу заставить подписать. Что ты – убийца, что наркотой барыжишь. Надо будет – я и такие бумаги получу от тебя, - прошипел Илья. – Посыл поняла? Мне нахер не надо тебе сказочки рассказывать. Просто возьми ручку, и подпиши бумаги.
Илья прав. Захочет – заставит, и ничего я не смогу сделать. Просто потому что слабее. А значит… значит нужно просто подписать эти чертовы бумаги, и идти спать. Иначе я просто свалюсь.
Я, чуть сощурившись, чтобы хоть строчки видеть, поставила в нужных местах кривоватые из-за дрожащей руки подписи и расшифровки, дождалась, пока второй мужчина поставит печати, и молча вышла из палаты.
Илья меня не стал задерживать.
- Надо найти Дениса. Он хотел сказать мне, - пробормотала я. – Он что-то хотел ответить.
Он не стал бежать, хотя я ясно объяснила, что ему нужно уходить. Решил остаться со мной? Но ведь он не сказал мне, что примет этого ребенка. Может, поговорил с Егором, как-то убедил его молчать, и ушел? И не вернется?
Надо найти. Его или Егора. Хоть кого-то. А потом идти спать.
- Надо найти…
- Александра, - мне положили теплую ладонь на плечо, придерживая меня, - вы почему по коридорам разгуливаете? Живо в палату.
Я обернулась, и увидела знакомого врача, который тут же положил одну ладонь мне на лоб, а второй рукой сжал запястье.
- У вас лихорадка. Пульс зашкаливает. Идемте, милая, - он приобнял меня за плечи, подталкивая в противоположную сторону от той, куда я направлялась.
- Но я…
- Все потом. А туалет у вас в палате есть. Мария, - крикнул врач медсестре, - за мной идите.
Меня, не слушая никаких оправданий, завели в палату, и почти насильно уложили в кровать. И только оказавшись в горизонтальном положении я поняла – меня и правда лихорадит. Трясет так, как бывает от сильнейшего мороза. Странно, что ни Илья, ни его приспешники этого не поняли, или сделали вид, что не замечают. Или им всем банально плевать.
Да и врачи тоже. Опомнились. А то, что муженек изводил меня несколько часов подряд – это подумаешь. Ерунда.
… - тридцать девять и три, пульс сто шестьдесят три, - услышала я, затем мне перетянули предплечье, и я почувствовала укол.
И отключилась.
Несколько дней я провела в бреду, а потом вроде пришла в себя. Вставала, умывалась, завтракала, и снова ложилась в кровать. Все было как во сне, в котором забываешь, кто ты, и что ты.
Все это длилось, пока Илья не решил забрать меня домой. И лишь выйдя на улицу, и вдохнув загазованный Питерский воздух, подставив лицо первому влажному снегу, я очнулась.
- Ты выглядишь намного лучше.
- Спасибо, - ответила я мужу.
Вроде, он навещал меня. Или мне это привиделось, точно сказать не могу, а спрашивать глупо. Ведь мне, откровенно говоря, плевать – навещал меня Илья, или нет. Лучше бы он вообще обо мне забыл, и все было бы по-старому: я работаю, встречаюсь с подругами, и зависаю в интернет-магазинах, а Илья потеет на очередной секретарше. А еще лучше, если…
Денис!!!
Что с ним?
Мы сели в машину, и я сразу бросила взгляд на водителя – не он. Вообще незнакомый молодой парень, новенький какой-то. Неужели Денис и правда смог уйти? Или нет? У него же рука сломана была, а Егор абсолютно здоров. Вдруг он… нет, нельзя об этом думать.
Лучше аккуратно спросить.
Смелости я набралась лишь когда мы подъезжали к дому.
- Ты говорил, что авария не случайна. Вроде, у тебя были предположения, кто это подстроил. Ты выяснил?
- Авария – это случайность. Соболев выкупил записи с камер, - пожал Илья плечами.
И я выдохнула.
Денис выкрутился. И зачем-то остался.
Зачем-то? Да из-за меня же! Ради меня! Неужели… неужели он примет ребенка? Я чуть было не разулыбалась, как помешанная, но все же сдержалась.
А затем опустилась с небес на землю, или даже ниже. Ведь Денис мог остаться не ради меня. Не один Илья умеет ненавидеть. Денис тоже не ангел. Неужели ради мести?
Ч-ч-черт!
Ворота открылись, мы въехали на территорию дома, к которому я так и не успела привыкнуть, и я вышла из машины. Да. Денис здесь. Будто случайно оказался рядом, но так и не подошел. Лишь взглядом мазнул по мне. Да и я тут же отвернулась.
Главное – он в порядке. А ради чего, и ради кого он остался – да какая разница?!
- Заходи, не мерзни, - буркнул Илья, снова превратившись в привычного, вежливого мужа, а не того, кто материл меня в больничной палате. – Тебя обед ждет, мне сиделка сказала, что ты даже не позавтракала.
- Да? Не помню, - рассеянно ответила я.
- А надо помнить. Ты моего сына носишь. Сейчас зайдешь в дом, и сразу обедать. Чтобы я видел.
Я кивнула. Слова заботливые, но тон… Илья перестал притворяться, что я сама по себе, как женщина, хоть что-то для него значу. Не играет роль одержимого любовью и ревностью мужа. Наконец-то! Так честнее, когда я вижу, что не очень-то я ему приятна. В глазах сквозит отчетливое, чисто мужское презрение к изменившей женщине. И любви или желания там нет.
Вот и славно!
Парнишка-водитель вошел следом, неся мой чемодан. А меня Илья отправил мыть руки прямо на кухне, и там же мы сели обедать.
- Ты повара нанял?
- Доставка, - бросил муж.
- Понятно.
Стол уставлен тарелками, на кухне сгустилась неприятная тишина. Такая бывает, когда люди не сосредоточены на своих мыслях и им не до разговоров. Такая тишина означает что двоим не о чем поговорить.
- Блть, - Илья бросил раздраженный взгляд на барную стойку, на которой бросил телефон, который начал отчаянно вибрировать.
- Ответь.
- Ешь давай, - поморщился муж, так и не подойдя к телефону, будто из принципа, чтобы по-моему не делать.
А мне кусок в горло не лезет. И не потому, что я не голодна. Еще как голодна. Просто слишком тихо. В больнице я привыкла есть в тишине, в одиночестве, но там был будто другой мир, под лекарствами которого я ни о чем не думала.
Нет, я так не могу.
- Я телевизор включу, - сказала я, и потянулась к пульту от плазмы.
Надеюсь, сразу попаду на какой-нибудь «Дом 2» или «Пацанки». На что-то шумное, чтобы Илья разозлился,
