— Расслабься. Я сделаю так, чтобы тебе было приятно.
— Но я никогда...
— Только пальцем, — обещает он. И тогда он вводит палец внутрь, до костяшки, а затем снова погружает свой член в мою киску. Я никогда не чувствовала ничего подобного, такого полного и грязного, и... о боже, это очень сильно. Мои глаза закатываются, и он перестает двигаться, требуя моего внимания.
— Смотри на меня, когда я буду тебя трахать. — Мое горло слегка дрожит, и он не замечает этого движения. — Я хочу всю тебя, printsessa. Все твои секреты, все твои страхи. Все, что ты сдерживала.
Черт. Что он знает?
Мой взгляд устремляется на стену позади него, не в силах поддерживать яростный зрительный контакт, которого он требует. Он увидит меня насквозь, если я это сделаю.
Он низко смеется мне в ухо и снова начинает нежно двигаться внутри меня.
— Не смотри так испуганно, — шепчет он, целуя мою шею и проводя рукой по волосам. — Это просто напоминание о том, что ты моя.
— Я твоя, — подтверждаю я, вжимаясь лицом в его шею. Это пугает и волнует меня, потому что мне так нравится, как это звучит, даже если это никогда не может быть правдой.
— Кончи для меня, как прекрасная шлюха. — Он вводит палец в мою задницу, и от этого по телу пробегают мурашки, обжигая кожу. Жестокость его хватки, то, как он целует мою шею, - все, что мне нужно, чтобы кончить.
Вслед за этим он делает последний глубокий толчок и издает мучительный стон мне в ухо, прежде чем опорожнить свой груз внутри меня, и шепчет мне на ухо:
— Ты была идеальна.
Не говоря больше ни слова, он помогает мне встать с его стола и поправляет свою одежду, пока я поправляю свою. Меня трясет, но это не из-за секса, который у нас только что был. Это из-за того, что я должна делать дальше. Сейчас или никогда.
— Это было именно то, что мне нужно. — Он притягивает меня к себе, его губы касаются моих.
— Почему? Что происходит? — Зная, что жучок активирован и улавливает все, о чем мы говорим, и все, что только что произошло, нажимаю я. Думать об этом унизительно, поэтому я не собираюсь.
Он качает головой.
— Это то, о чем тебе не стоит беспокоиться. — Он зарывается лицом в мою шею, но я отталкиваю его.
— Нет, не надо. Не надо мне впаривать это "ты слишком ценная, маленькая леди". Мы это уже прошли. Я твоя жена. — Слово почти застревает у меня в горле, и я делаю паузу, чтобы прочистить его. — Я твой партнер. Это то, что делают пары, они разговаривают и рассказывают друг другу вещи, чтобы облегчить бремя.
Он улыбается мне. Непринужденной, теплой улыбкой, от которой мне хочется выцарапать себе глаза.
— Правда? — спрашивает он, проводя пальцами по моей челюсти. — Я буду иметь это в виду, но сейчас я не хочу думать обо всем этом дерьме. Давай поднимемся наверх, поедим, примем ванну, и повторим все сначала. — Он поднимает на меня брови. Этот человек ненасытен.
— Угу, — говорю я, сердце колотится в горле, когда я наклоняюсь, чтобы начать собирать с пола разбросанные вещи с его стола. Это мой момент. В поисках лучшего места для установки жучка я обвожу глазами комнату.
За его столом висит большая абстрактная картина в рамке. Она похожа на коллекционный экспонат, на то, что можно отдать в музей и что можно увидеть в музее. Так что забудьте об этом. Ни одна из ламп в этой комнате не имеет абажура, все они выполнены в стиле индустриального дизайна, с оголенными лампочками и изогнутыми металлическими подставками. Но тут мой взгляд падает на большой горшок с папоротником в углу, и я понимаю, что нашла свое место.
— Что ты делаешь? — Его голос мрачный и угрожающий, или, может быть, это только кажется.
— Убираюсь, — пискнула я, не сводя с него глаз и продолжая наводить порядок в его кабинете.
— Ты не обязана. Я плачу людям за это.
На мгновение мне кажется, что мое предательское сердце сейчас выскочит из груди. Знает ли он? Неужели мои дрожащие руки и отведенные глаза выдали меня? Я делаю глубокий вдох и широко улыбаюсь ему через плечо.
— Меня не так воспитывали, ковбой. Ты устроил беспорядок, ты его и убирай. — На одно напряженное мгновение воздух высасывается из комнаты. Повернувшись к нему спиной, я закрываю глаза и жду, что будет дальше. Но он только усмехается и нагибается, чтобы вместе со мной собрать разбросанные по комнате вещи.
— Мне нравится, что тебе не все равно. Я вижу, что ты будешь хорошо воспитывать наших детей.
Что за хрень. Из всех возможных моментов, чтобы затронуть тему наших детей... Почему именно сейчас?! Моя кожа горит, жжет повсюду, но я стараюсь сохранять спокойствие и сосредоточенность. Сделав медленный глубокий вдох, я заставила себя улыбнуться.
— Это верно, — соглашаюсь я. — Это важные навыки.
Он уходит в другой конец комнаты, а мое внимание остается на папоротнике у его стола. Я занята тем, что поднимаю с пола вещи, поправляю безделушки и, наконец, когда у растения остается последний предмет, протягиваю руку и, бросив коварный взгляд на Даниила, просовываю жука под основание горшка.
— Ты мне растение поливаешь? — раздается за спиной голос Даниила, и я чуть не выпрыгиваю из кожи. — Ты единственная в своем роде, printsessa.
Пульс стучит в ушах, но я подавляю страх и смотрю на него. Вдохнув полной грудью воздух, я встаю и убираю волосы с лица, готовясь к лучшей актерской работе в своей жизни.
Я не могу забыть, зачем я здесь.
— Растения очень важны, — бормочу я. — Они очищают воздух.
Если бы только они очищали мою гниющую душу, потому что я знаю, что в аду для меня есть особое место.
ГЛАВА 27
Бьянка
Когда мы подъезжаем к Bellair, вереница парковщиков уже открывает задние двери лимузинов и Bentleys, которые простаивают перед казино. Световое шоу, достойное концерта Леди Гаги, заливает фасад здания клубящимися оттенками красного, синего и желтого - особый штрих для особого вечера.
Сегодня вечером состоится сбор средств для школы искусств, которую поддерживает Джорджия. Здесь будут собраны все представители нью-йоркского общества и криминального мира, как на открытии казино, когда мы с Даниилом только познакомились.
Мы выходим из лимузина, и Даниил, обхватив мое бедро рукой, ведет меня через парадный вестибюль с позолоченными фресками на потолке.
— Странное ощущение, — пробормотал он. — Я никогда не вхожу через парадный вход.
С этим замечанием нас останавливает фотограф, который просит нас попозировать вместе перед большим фонтаном, центральным элементом элегантного холла. Мы позируем вместе, одна из рук Даниила лежит на моей пояснице, и фотограф делает несколько снимков. Улыбка получается скованной, слишком формальной... слишком принужденной. Я чертовски надеюсь, что никогда не увижу эти фотографии в печати. Я не хочу вспоминать этот вечер.
Даниил наклоняется вперед и шепчет мне в шею:
— Я уже говорил, что ты сегодня чертовски великолепно выглядишь?
Я улыбаюсь ему в ответ, молясь о том, чтобы он не почувствовал, как колотится мое сердце, как трепещут нервы в моем животе. Потому что жучок в моем хрустальном клатче - это последнее подслушивающее устройство, которое мне нужно установить в офисе казино Даниила.
Прошло уже две недели с тех пор, как я засунула последнее устройство под растение, и за это время Даниил практически не входил в свой кабинет в поместье Козловых. Не то чтобы он не бывал дома - бывал, но когда он дома, то проводит время со мной. Это было бы приятно, если бы у меня не было скрытых мотивов.
Дело в том, что я чувствую странное облегчение, зная, что ФБР, скорее всего, ничего не узнает о трех других "жучках" - два из них находятся в пентхаусе Даниила, который мы с тех пор покинули. Это нелогично, что я чувствую облегчение. Потому что если федералы не получат нужных им сведений, они будут только нагнетать обстановку.
И с каждым днем мой дядя остается на свободе. Хуже того, с каждым днем усиливаются мои чувства к Даниилу. И поэтому, несмотря ни на что, я должна установить последний жучок в офисе казино и покончить с этим. Это единственное место, где, как я полагаю, Даниил по-прежнему ведет дела братства.
