Кровь ревет в моих ушах, яд затуманивает зрение. Если он хоть на секунду думает, что я когда-нибудь снова буду с ним, то он заблуждается.
— Отпусти меня, сейчас же, — требую я, и он отпускает, но только после того, как развернул меня лицом к себе.
— Ты злишься, cariña (пер. дорогая). Я понимаю, — говорит он примирительным тоном. — Я сожалею о своих действиях, и не только в ночь игры в покер, но и до этого. Я не до конца оценил то, что у меня было.
Мои руки обхватывают мое тело, обнимая себя в защитном жесте.
— Почему ты говоришь мне об этом сейчас, Хорхе? Для нас уже слишком поздно.
— Вот тут ты ошибаешься. Я бросил пить, я стал лучше. Возвращайся со мной в Колумбию. Возвращайся домой к своему дяде, к своему родному дому. Скажи слово, и я сделаю это. — Когда он смотрит на меня, выражение его лица мрачное, даже серьезное. И это самое страшное, потому что это не настоящий Хорхе, не тот Безумец, который, как я знаю, скрывается под поверхностью.
Его покрытые шрамами руки сгибаются, протягиваясь ко мне, чтобы я взяла его ладонь. Медленно я качаю головой.
— Я не могу, — только и говорю я, делая шаг назад и бросая взгляд на лестницу. — Мне нужно идти.
— Обещай, что подумаешь об этом. Позвони в любое время, и я приеду за тобой, отвезу тебя в колумбийский комплекс твоего дяди. Там ты будешь в безопасности. Я позабочусь об этом.
В животе у меня все завязалось, но отчаянная потребность избавиться от его присутствия заставила меня кивнуть.
— Я подумаю, — бормочу я и поворачиваюсь к лестнице.
— Я все еще люблю тебя, — последнее, что он говорит.
Черт возьми, к чему это было сказано?
Его удаляющиеся шаги гулко отдаются от цементных стен, когда он уходит. Я беру паузу, чтобы перевести дыхание и взять себя в руки, но я не могу позволить кому-то застать меня в таком состоянии. Как я объясню, что я делаю на черной лестнице одна, без охраны?
Нет никакого правдоподобного объяснения. Никто не должен об этом узнать. Даже Даниил.
Особенно Даниил.
Неважно, каковы истинные намерения Хорхе, это не имеет никакого значения. Если сегодня мне удастся добиться успеха, Хорхе окажется в федеральной тюрьме прежде, чем сможет причинить еще больший вред. Именно поэтому я должна взять себя в руки и довести свой план до конца.
Я делаю глубокий вдох и продолжаю подниматься по лестнице. Поднявшись на третий этаж, я на автопилоте двигаюсь по коридорам - налево, потом направо, пока не попадаю в кабинет Даниила. Юрий стоит часовым у двери. Он смотрит на меня и опускает глаза.
— С вами все в порядке, госпожа Козлова? — спрашивает он, его взгляд полон беспокойства.
— У меня кружилась голова, — пролепетала я. — Меня немного тошнит, и мне нужно прилечь. Мой муж здесь?
— Его нет, но я ему позвоню. Вы проходите и ложитесь. — Он открывает мне дверь, и я вхожу в комнату. Не раздумывая, я направляюсь к кожаному дивану, на котором заснула в первый раз.
Юрий отвлекся, это мой шанс. Я лезу в сумочку и достаю жучок, завернутый в салфетку.
Юрий поднимает глаза от своего телефона и хмурится.
— Все в порядке? — спрашивает он.
— Просто захватила салфетку. — Я вытираю нос и кладу обратно, перекатывая твердый узелок между пальцами.
Мой мозг кричит, чтобы я разжала руку и просунула устройство между диванными подушками, но у моей руки другие мысли. Как будто она не в состоянии отпустить меня. Я сжимаю жучок так крепко, что, кажется, могу его сломать. Все мое существо говорит мне, чтобы я засунула его между подушками и покончила с этим. Покончить со всем этим дерьмом.
Ради мамы, папы и Селесты.
Это все, что имеет значение.
Даже если это разрушит меня, предав единственного человека в мире, которому я небезразлична.
И я делаю это. Я отпускаю жучка между диванными подушками, проталкиваю его пальцами вниз, а потом сворачиваюсь в клубок и плачу навзрыд.
Я ничего не могу сделать, чтобы остановить слезы. Они падают свободно, сами собой: ярость, смешанная с печалью, смешанная с сожалением, и все те чувства, которые копились во мне годами. Предательство близкого человека - это ужасно, но предательство человека, которому ты не желаешь зла... оказывается, это пытка.
Кажется, что прошла целая вечность, но на самом деле это всего лишь несколько секунд - дверь распахивается, и ко мне вбегает Даниил. Его лицо - маска беспокойства, он стоит на коленях, взяв мой подбородок в руку.
— Что случилось? — Его руки шарят по моему телу, ощупывают все вокруг, ищут следы травм.
— Все не так, — всхлипываю я. — Мне просто нехорошо. У меня легкое головокружение.
— Что я могу сделать, детка? — Он подхватывает меня на руки, прижимая к себе, как ребенка. — Я сделаю для тебя все. Ты знаешь это, Бьянка, — шепчет он, целуя меня в лоб.
Его слова разрушают меня. И вот уже льется новый поток слез. Было бы лучше, если бы он вырвал мое сердце из груди и топтал его до тех пор, пока оно не стало бы плоским.
— Я просто хочу домой, — говорю я, прижимаясь лицом к его шее.
— Я отвезу тебя домой. — Его голос - страдальческий шепот. Он целует мою голову и бережно несет меня вниз по лестнице в ожидающую машину, где я притворяюсь спящей, потому что не могу больше ни минуты выносить его нежность.
ГЛАВА 28
Бьянка
Ночь сбора денег в казино становится моей гибелью.
Всю следующую неделю я притворяюсь больной, чтобы найти повод свернуться калачиком вместе с Эрис и не покидать нашу кровать. Потому что лежать в темноте, сомневаясь в каждом своем выборе, в каждом своем решении, которое привело меня к этому самому моменту, - это единственное, на что я сейчас способна.
Ничто не имеет смысла. Ни Хорхе, пристающий ко мне на лестнице. Ни Даниил, якобы страшный и смертельно опасный босс Братвы, который относится ко мне как к настоящей принцессе и защищает меня так, словно я самое дорогое, что есть на планете. Он готов ради меня на все.
Мой последний акт предательства дорого мне обошелся. Он стоил мне рассудка.
Поздним вечером я тащу свою жалкую задницу в ванную. Я принимаю душ, потому что после нескольких дней, проведенных в постели, я не могу выносить, как от меня пахнет. После этого я заворачиваюсь в полотенце и чищу зубы, хотя мне кажется, что это гораздо большая работа, чем та, на которую я сейчас способна. Я благодарна запотевшему зеркалу за то, что мне не приходится смотреть на свое предательское лицо.
Закончив работу, я выключаю кран и делаю движение, чтобы выключить свет, но что-то останавливает меня. Осознание того, что я не проверяла телефон, по которому общаюсь с Дейдрой, с тех пор, как неделю назад установила последний жучок в офисе Даниила.
Дрожащими руками я наклоняюсь, чтобы открыть дверцу шкафа, затем тянусь к коробке с тампонами. Моя рука на мгновение замирает над картонкой. Это то, что мне нужно? Дейдра, несомненно, прислала мне сообщение. И, увидев его, я уже не смогу его не прочитать.
Но какова альтернатива? Как долго я смогу игнорировать ее? Ведь если она не получит от меня вестей, то вряд ли отступится от Козловых. Федералы получили то, что хотели - четыре высокотехнологичных подслушивающих устройства, установленных в домах и офисах одной из самых влиятельных преступных семей на Восточном побережье.
Я вхожу в нашу платформу обмена сообщениями и обнаруживаю, что Дейдра оставила мне только одно сообщение, отправленное ранее сегодня.
ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ3498: Нам нужно встретиться как можно скорее. Я буду ждать тебя завтра в 15:00. В том же месте, что и в прошлый раз.
Есть ли у них что-нибудь на моего дядю и Зегаса? Надежда вспыхивает на одно короткое мгновение, а затем ее сменяет другая мысль, гораздо более мрачная. Возможно, у нее есть что-то на Козловых.
Желчь поднимается у меня в горле, но я сглатываю ее. Я должна держать себя в руках достаточно долго, чтобы выяснить, что известно Дейдре. Я не могу больше скрывать свои поступки. Но я также знаю, что не могу встретиться с Дейдрой лично, не тогда, когда я доверяю ей еще меньше, чем себе.
