На мгновение я настолько потрясен тем, что вижу золотого когтя во плоти, что забываю испугаться. Он прекраснее и ужаснее облачных лисиц. Единственное, что может соперничать с ним, ― это единорог, скрываемый в подвале Райана.
― Вульф? ― Райан произносит слова медленно, размеренно, сквозь сжатые челюсти. ― Вытащи. Меня. Блядь. Из. Этой. Ямы. Сейчас же.
Разум возвращается ко мне, выводя из ступора.
Мне нужна одна из этих цепей…
Пока я пытаюсь схватить цепь, медведь издает сотрясающий землю рык. Это все предупреждение, которое мы получаем, прежде чем он бросается на Райана. Инстинкт подсказывает Райану перекатиться в тот момент, когда медведь врезается в стену ямы, сотрясая землю настолько сильно, что фонарь теряет равновесие и падает внутрь.
Стекло разбивается вдребезги.
Свет гаснет.
Мир снова становится серым, все цвета исчезают, а ночное зрение активируется.
― Вульф! ― кричит Райан, его голос звенит от паники. Воздух вибрирует, когда он выхватывает меч и машет им вслепую.
Он ничего не видит.
Но золотой коготь видит, если он хоть чем-то похож на обычных медведей. Он разорвет его на куски.
Мышцы напрягаются, и я забываю о цепи. Времени нет. Медведь кружит в яме, готовясь схватить Райана сбоку, пока его меч направлен вперед.
Черт!
Прежде чем я успеваю принять решение, мое тело делает это за меня. Выхватив нож, я прыгаю в яму, оказываясь между Райаном и золотым когтем. Он стремительно приближается ко мне, обнажая зубы.
Я ударяю ножом по его рылу.
Зарычав, он запрокидывает голову, и вместо крови из раны капает золотистая жидкость.
― Вульф? ― кричит Райан. ― Возьми мой меч и убей его!
― Мы не можем! ― кричу я через плечо. ― Если солдаты найдут мертвого золотого когтя, они узнают, что мы были здесь. Мы не можем рисковать тем, что эта армия нападет на Астаньон раньше, чем мы будем готовы.
― Ну, мы же не собираемся кормить его сливами!
Я быстро думаю, просчитывая варианты. Если я смогу отрезать одну из брезентовых веревок и перекинуть ее через главный опорный столб палатки, есть шанс использовать ее как шкив, чтобы вытащить одного из нас.
Но сначала…
Из кромешной тьмы доносится еще одно рычание. Прежде чем я успеваю среагировать, золотой коготь бьет левой лапой по моей голове. Я уклоняюсь от сильнейшего удара, но кончик его когтя задевает мою правую щеку. Теплая кровь льется мне на челюсть.
Выхватив нож, я отступаю назад, чтобы схватить Райана за плечо, и мы встаем спина к спине с клинками, направленными в ту сторону, откуда медведь может напасть в первую очередь.
― Делай, что я говорю, ― рявкаю я.
Позади себя я чувствую, как он кивает головой.
Медведь встает в боевую стойку, больше похожий на тренированное военное животное, чем на дикого зверя, и бросается в атаку.
― Девяносто градусов влево, два шага, низкий замах! ― кричу я.
Мы расходимся в стороны, и, когда медведь бросается на нас, мы оба встречаем его и наносим удары ― мы не промахиваемся, но наши клинки лишь отскакивают от его лохматого металлического меха.
Черт возьми, эта тварь сделана из настоящего золота. У него есть природная броня.
Отлично.
― Три шага назад! ― кричу я Райану. ― Спиной к стене, меч наготове!
Он следует моему приказу как раз в тот момент, когда медведь замахивается лапой на Райана. Если бы это было возможно, я бы сказал, что медведь намеренно нацелился на Райана, как будто он чувствует, что Райан слабее из нас двоих, потому что не видит в темноте.
― Он нацелился на тебя! ― кричу я. ― Ты должен отвлечь его, чтобы дать мне время отрезать веревку от брезента.
― Отвлечь его чем, песней и танцем менестреля? ― кричит Райан.
― Просто следуй моим командам. Медведь справа от тебя. Сделай три шага вперед, затем удар вниз!
Райан двигается вперед с отработанным солдатским послушанием и опускает меч вниз, когда медведь смещается настолько, что клинок отскакивает от его шипованной сбруи, рассыпаясь искрами.
― Теперь он присел. ― Я перевожу взгляд между Райаном и веревкой, которую перепиливаю. ― Готовится к нападению. Похоже, что он будет бить левой лапой. Так что беги влево, чтобы ему пришлось тебя преследовать.
Райан нащупывает одной рукой стену, а другой машет мечом по широкой дуге.
Я продолжаю пилить, пока, наконец, веревка не освобождается. Вскочив на ноги, я обматываю конец веревки вокруг кости и подбрасываю ее так, чтобы она пролетела вокруг толстого деревянного столба палатки. У меня нет возможности привязать ее, чтобы закрепить, ― веревка болтается с обеих сторон.
Это значит, что одному из нас придется держать ее, пока другой будет выбираться.
Я кричу:
― Три шага вправо, один назад. Нащупай веревку. Я буду держать другой конец ― вылезай!
Райан не спорит: он вонзает меч в стену ямы так высоко, как только может, а затем использует его как ступеньку вместе с веревкой, чтобы подтянуться.
Вот так, держась обеими руками за веревку, я превращаюсь в свинью, которая так и просится на заклание. Мышцы горят, когда я напрягаюсь, чтобы удержать вес Райана.
Пот заливает глаза, затуманивая зрение. Я стискиваю зубы. Проклятье. Я не могу отпустить веревку, иначе Райан упадет. Но даже с нечетким зрением ясно, как день, когда золотой коготь видит свой шанс и бросается на меня.
Он быстро приближается. Восемь футов. Я не могу достать нож, держась за веревку. Шесть футов. Черт, я не могу бежать, не отпустив руки. Четыре фута…
Райан подтягивается на последнем участке и тянется назад, чтобы схватить меч.
― Чисто! ― кричит он.
Я бросаю веревку, словно это живая змея, и ныряю в сторону за секунду до того, как медведь почти врезается в меня, низко наклонив голову. От столкновения со стеной палатку сотрясает грохот.
Я лежу на животе, запутавшись в брезентовых креплениях, сбив дыхание.
К горлу подкатывает стон.
Слава богам за мою подготовку, благодаря которой моя рука инстинктивно тянется к ножу.
Райан шагает по верху ямы, дыхание сбивчивое, волосы всклокочены, он бесполезно ищет меня в темноте. Веревка лежит у его ног. Все, что ему нужно сделать, ― это подхватить ее и вытащить меня.
На секунду меня охватывает страх.
Он может оставить меня здесь.
Райан обижен на меня уже много лет ― я ушел из бизнеса его семьи. Он подарил мне свободу не быть Валверэем. И теперь он знает, что я хочу Сабину.
Правда заключается в том, что я для него ― обуза.
Ключ к его будущей короне ― это дар Сабины разговаривать с единорогом. Если он увидел во мне помеху в своем стремлении занять трон, я не сомневаюсь, что он убьет меня. Оставив меня в яме, он может назвать это простым несчастным случаем, и его руки останутся чистыми.
Валверэю не впервой стоять перед таким выбором. Когда я еще мальчишкой сражался за Джоки, одного из деловых партнеров лорда Берольта «случайно» засунули на бойцовский ринг с дикими собаками. Пока тот молил о помощи, лорд Берольт бесстрастно наблюдал за тем, как собаки загрызают его до смерти.
Воспоминания давят на меня.
Насколько Райан похож на своего отца?
Но как только этот страх захватывает мои мысли, Райан хватает веревку и бросает ее конец в яму.
― Быстрее, ты, задница! Ради всего святого, почему тебя нельзя было благословить скоростью?
Из меня вырывается вздох облегчения.
Ошеломленный золотой коготь приходит в себя и поднимается на ноги, с его металлического меха падают комья грязи.
Я хватаюсь за веревку и, перебирая руками, карабкаюсь вверх так быстро, как только Райан может меня вытащить. Как только я преодолеваю край ямы, он вцепляется в мое предплечье, а я ― в его, и он прикладывает все свои силы, чтобы скорее вытащить меня.
Мы вместе падаем беспорядочной кучей грязных, пропитанных потом, покрытых кровью конечностей.
― А теперь давай, мать твою, вернемся в Дюрен, ― говорит Райан.
