Если и стоит искать пропавший второй том, то сейчас.
Максимэн следует за мной в библиотеку, но я делаю вид, будто просто ищу занимательную книгу, чтобы занять себя на время отсутствия Райана, и он послушно стоит на страже у дверей.
Оставшись внутри в одиночестве, я снова любуюсь возвышающимися полками и ощущаю прилив магии, когда провожу пальцем по деревянной раме стола с картой.
Окруженная этими древними книгами, я погружаюсь в мир, где знания шепчут из каждого угла, секреты витают в воздухе, а истории разворачиваются, как бесконечные гобелены фей.
Для начала я опускаюсь на колени и обыскиваю все столы, но если второй том и был здесь, то слуги давно его убрали. Затем я перебираю стопки бумаг, оставленных Берольтом вместе с чашей пепла от его трубки. Ничего. Я быстро обхожу полки, приглядываясь к большим томам в поисках более мелких книг, которые кто-то мог просунуть между ними, но и тут ничего не обнаруживаю.
Наконец я замечаю высоко на полке богато украшенную деревянную шкатулку. Я взбираюсь по одной из библиотечных лестниц и снимаю ее, а затем просматриваю то, что, судя по всему, является перепиской между Берольтом, Лором и Кенданом, старшими братьями Райана.
Я слышу, как хорошо смазанные петли двери со вздохом открываются, но я настолько поглощена письмами, что звук доходит до меня лишь через секунду.
Хрипловатый голос говорит:
― Твоя мать зря научила тебя читать.
Я резко поворачиваюсь, запихивая письма в коробку.
― Отец? Ты меня напугал!
Чарлин Дэрроу стоит рядом с Максимэном, который смотрит на него с отвращением, словно тот только что выполз из болота.
― Леди Сабина, ― говорит Максимэн. ― У вас гость, но я могу его выпроводить…
― Нет. Пусть остается. ― Отец не сможет причинить мне больше боли, чем он уже сделал.
Максимэн опускает руку на эфес своего меча.
― Я буду здесь, если понадоблюсь.
Когда мы остаемся вдвоем, отец смотрит на меня с той же отстраненной холодностью, с какой он смотрит на хромого козла, предназначенного на заклание. Его гулкие шаги эхом разносятся по библиотеке, когда он направляется к ближайшему столу, и каждый его шаг наполнен презрением к книгам, стоящим на полках.
Порывшись в кармане куртки, он достает свою флягу, толстые пальцы возятся с крышкой. Он заглядывает в ее горлышко с гримасой, словно ища ответы на дне.
― Удивительно, что ты все еще называешь меня отцом, девочка. ― Он отпивает большой глоток джина.
Клянусь богами, ― думаю я. ― Неужели он должен быть таким драматичным? Я всего лишь выхожу замуж. Я стану Валверэй, а не Дэрроу, но это не отменяет наших отношений.
Я возвращаю остальные письма в коробку.
― А почему бы и нет?
Он издает невнятный смешок, переходящий в кашель.
― После письма, которое я отправил твоему Верховному лорду? У него должны быть железные яйца, чтобы не отменить свадьбу. ― Он делает еще один глоток, не потрудившись вытереть рот от джина, стекающего на его неухоженную бороду. Он бормочет себе под нос: ― Должно быть, ты его околдовала. Как и твоя мать. Вы обе ведьмы.
Когда я закрываю коробку с корреспонденцией, мои руки лежат совершенно неподвижно. Я боюсь даже дышать.
Все, о чем я могу думать ― письмо?
Я переминаюсь с ноги на ногу, быстро соображая. Отец думает, что я уже знаю содержание письма. Как я могу заставить его рассказать? Он, как всегда, пьян до беспамятства. Если я правильно разыграю карты, то узнаю, что там было написано.
Я непринужденно подхожу к столу с картой и провожу пальцем по извилистой синей линии реки Иннис.
Я заставляю свой голос звучать спокойно, даже непринужденно.
― Да, о том письме. К счастью для меня, мой будущий муж не разделяет твоих взглядов на женскую грамотность. Лорд Райан дал мне прочитать то, что ты написал. Мне бы хотелось узнать, что ты думаешь о его содержании. ― Я стараюсь говорить безразличным тоном, как будто меня больше интересует карта.
Позади меня я слышу звук крышки и причмокивание, когда он снова отпивает из своей фляги. Затем он говорит:
― Твоя мать была на восьмом месяце беременности, когда главный священник Бремкоута послал за мной. Она стучалась в дверь церкви, отчаявшаяся, но слишком гордая, чтобы просить милостыню. Я не дурак, заметь. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что женщина с ее красотой и положением не крестьянка, как она утверждала; ее шкатулка с вещами и прекрасная лошадь доказывали это.
Воздух застывает у меня в горле, словно глыба льда. Медленно, один за другим, ледяные осколки вонзаются в мою грудь.
Восемь. Месяцев. Беременна?
Это значит…
― Я предположил, что она была замужней женщиной, бежавшей от жестокого мужа, ― продолжает отец, не обращая внимания на мой растущий шок. ― Или изнасилованная дочь лорда. Я не дурак, совсем не дурак. Я увидел возможность ― такая прекрасная женщина никогда бы не вышла замуж за мелкого деревенского лорда, если бы не была в отчаянии. Она заставила меня пообещать, что, когда ты родишься, я поклянусь, что ты моя родная кровь. Нам пришлось разогнать всех слуг и нанять новых из трех городов, которые не видели ее беременной на нашей свадьбе.
Мои руки дрожат так сильно, что я сжимаю края стола с картой, наклоняюсь над ним и ненадолго закрываю глаза.
Чарлин Дэрроу… не мой отец.
Неужели Бастен узнал этот секрет? Неужели он так жесток со мной, потому что узнал, что я не благородной крови?
Невозможно. Бастен может быть кем угодно, но только не человеком, волнующимся о происхождении.
Это бессмысленно.
От ледяной боли в сердце все тело содрогается, и эта боль служит напоминанием о том, что мое тело никогда не было моим. Оно всегда принадлежало мужчинам, которые владели мной, и женщинам, которые меня били.
Моя старая мантра возвращается, как раскат грома ― они могут завладеть моим телом, но мой разум принадлежит мне.
Эти слова дают мне силы провести пальцем по карте до границы между Астаньоном и Волканией, следуя по пути Бастена.
― А… мой настоящий отец? ― спрашиваю я. Мой голос дрожит, сердце сбивается, но Чарлин слишком пьян, чтобы заметить это.
― Королевская шлюха, ― бормочет отец про себя, словно и не слышит моего вопроса. ― Так написала Изабо в своей книге. Двадцать два года лжи. Обо всем. О ее крестном поцелуе. О ее гребаном лице. О том, что она отдалась этому безумному королю Рашийону!
На карте моя рука замирает у контрольно-пропускного пункта пограничной стены у пика Гавр.
Чертовы боги.
Я медленно повторяю в голове слова Чарлина, сомневаясь, что мой паникующий разум ничего не перепутал. Мой пульс болезненно стучит в висках. Сердце мечется туда-сюда, как попавшая в ловушку синица, изнывая от страха.
Он говорит, что моя мать была наложницей короля Рашийона из Волкании. Поцелованной богом наложницей. Должно быть, она забеременела от короля, поэтому выкрала Мист и сбежала через границу.
Это значит, что я не дочь лорда. И не крестьянка.
Я…
Я опираюсь на карту, собирая все свои силы, чтобы не закричать и Чарлин не узнал, что эта новость перевернула мой мир.
Я не та, кем себя считала. Если бы стало известно, что я ― дочь Рашийона, меня, скорее всего, бросили бы в тюрьму как предательницу.
Какая-то крошечная часть меня считает, что эта новость может быть приятной. В конце концов, что хорошего Астаньон когда-либо сделал для меня? Это королевство, где девушек держат взаперти, бьют, а потом продают. Может быть, я не хочу быть родом из этого развращенного места. В Волкании я могла бы найти любящего отца. Справедливое королевство, где девушки могут быть свободными. Дом, где меня примут не за мои способности, а просто за то, что я такая, какая есть.
Но жестокий голос в глубине моего сознания смеется над этой мыслью.
Ты же знаешь, что это глупость ― волканцы прокляты не просто так.
Я тихо говорю:
