Жмется ко мне всем телом, едва не всхлипывает, потому что рассказ разбередил раны.
— Карина не плохая. Она старается ни к кому не привязываться — боится, что люди снова ее предадут. Ей проще жить в своем отлаженном мире.
Не буду говорить, что ее сестра — превосходная манипуляторша. Она научилась извлекать выгоду из своего положения, когда была ребенком, а потом пошла по кривой дорожке. Стала обычной шлюхой, которую волнуют лишь деньги.
Голодное детство или гнилая натура — кто знает, что в конечном итоге победило. Факты от этого не меняются.
Мне кажется, Аврора до сих пор не верит, что ее сестра продает себя за деньги. Не поверила в клубе, когда услышала об этом в первый раз, не поверит и сейчас, даже если эта мученица сама ей признается, глядя в глаза, во всем.
Не хочу, чтобы они виделись.
Не хочу, чтобы эта стерва опять продавила впечатлительную Аврору очередной слезливой историей.
— После смерти родителей у нас почти ничего не осталось. У папиной фирмы были огромные долги, все пошло в уплату. Остальное мы с Кариной разделили пополам, но она почему-то тогда решила, что я как-то умудрилась забрать себе большую часть. Обвиняла меня, кричала, бросалась проклятиями. Я на свою половину купила квартиру, маленькую, но это все же уверенность в завтрашнем дне.
— Ты все правильно сделала, малышка. Свой угол — это всегда надежность.
— Карина куда-то потратила свои деньги. Один раз она пришла ко мне поздно вечером, просила дать ей еще… — ее голос становится тише. — Она попыталась меня ударить, когда я сказала, что у меня нет такой суммы, снова начала кричать и требовать разделить все по справедливости. После этого скандала у меня не было желания с ней общаться. Только я все равно теперь чувствую себя предательницей, — малышка откровенничает со мной, и я укачиваю ее у себя в руках, успокаивая как ребенка.
— Выброси это из головы. Твоя сестра сама выбрала свой путь, ты не имеешь к этому никакого отношения.
— Я хочу увидеться с ней.
Она запрокидывает голову, чтобы посмотреть прямо в мои глаза, и я ведусь на этот полный надежды взгляд.
Мне остается лишь кивнуть.
Глава сорок восьмая. Мир
Перед тем, как поехать за сестрой Авроры, я разговариваю с другом и его женой. Дом у Артура большой, но посторонние люди в нем явно не идут на пользу беременной женщине, так что я предлагаю вариант нам с малышкой перебраться в прежнее убежище, чтобы всем было спокойнее.
— Мужик, зачем охрану напрягать сразу в двух местах? Оставайтесь, так всем спокойнее будет, — Артур хлопает меня по плечу и обнимает Таисию, которая все это время активно кивала головой.
В некотором роде, она — идеал для таких, как мы с другом. Никогда не выносит мозги на тему нашей деятельности и стоит в стороне без вопросов, когда это нужно.
Были у меня девочки, которые велись на образ «плохого парня», а потом со временем начинали дуть губы и ставить ультиматумы, мол, или твой бизнес будет полностью чистым, или я ухожу. Я молча выбирал второй вариант, пинка разве что для ускорения им не отвешивал.
Связалась с мужиком, заранее зная все про его жизнь — не пытайся крутить хвостом и вставать в позу, потому что это никогда не сработает. Скорее вышвырнут тебя, чем развернут свою жизнь в противоположную сторону.
И дело здесь даже не в любви, или как назвать то, когда малышка не идет из головы. Дело в принятии человека со всеми его косяками, которые заранее были известны.
Охрана сбежавшей воровки уже успела выяснить, в какой квартире она затаилась, так что с этим у меня проблем не возникает. Оставляю ребят пока дежурить, на случай если перепуганная девица решит поиграть в спринтера и рванет от меня на своих двоих.
В подъезд попадаю вместе с какой-то бабкой, лифт здесь тесный и оплеванный, меня даже передергивает от вида зассанных стен и вони, которая стоит в воздухе. Лучше бы лестницу выбрал.
— Газом у вас тут пахнет, девушка, жалоба поступила. Надо бы проверить, а то взлетит все на воздух, на нашу службу потом всех собак спустят, — специально встаю так, чтобы меня не видно было в глазок, потому что газовщики точно носят с собой какой-нибудь чемоданчик и так не одеваются.
— У меня все в порядке, я ничего не чувствую. Но если жалоба… — сначала из-за двери раздается слегка писклявый женский голос, а после я слышу, как эта сестрица начинает ковыряться ключом в замке. — Давайте только быстро…
Девчонка визжит, когда я резко дергаю дверь на себя и вталкиваю ее вглубь квартиры, где нет лишних свидетелей. Приходится зажать ей рот ладонью, потому что эта сирена способна докричаться до соседей на девятом этаже, с учетом того, что мы на шестом.
— Да не ори ты так, уши закладывает, — нависаю над ней, прижав трепыхающуюся девчонку к стене, вглядываюсь в ее лицо, пытаясь найти хоть какое-то сходство с Авророй.
Они совершенно разные.
Моя девочка мягкая и нежная, с естественными чертами, а эта явно балуется какими-нибудь уколами.
Вместо губ — пельмени. Стандартно «рабочий» рот.
— Сейчас я уберу ладонь, чтобы нечаянно тебя не задушить, но при одном условии — ты перестаешь орать. Кивни, если поняла.
Девка послушно кивает, но, как только я убираю руку от ее лица, начинает сиреной визжать еще громче и даже умудряется заехать мне когтями по шее. Надеюсь, бешенством она меня не заразила.
— Попробуем еще раз, — моя ладонь опять прижата к ее губам. Они ведь не лопнут от такого? — Я могу тебя вырубить, но в этом случае возни будет больше. Впрочем, ладно, надавить тебе на шейку не составит труда. Хочешь по-плохому? — отрицательный кивок, руку пока убирать не спешу. — Ни единого лишнего звука. Попробуешь еще что-то выкинуть — окажешься без сознания.
Не люблю я бабам угрожать, но выбирать особо не приходится.
— У меня ничего нет!
— Знаешь, детка, когда так говорят — не стоит верить. Если тебе показалось, что я тупой, спешу разочаровать. На твои оленьи, хреново играешь, кстати, тренируйся в свободное время, глазки я не поведусь. Рот тоже можешь закрыть, сейчас этот способ не сработает, даже при условии твоих глубоких умений, — отхожу на пару шагов, обвожу хату взглядом.
Обычная раздолбанная хрущевка с ремонтом прошлого века. Так и не скажешь, что девчонка подрезала сумму, на которую некоторые люди всю жизнь живут.
— Кто ты? — она смотрит так, что не остается сомнений — девчонка готова напасть в любой момент. — Я не видела тебя раньше.
— Потому что меня не интересуют обычно второсортные шлюхи, — не собираюсь с ней церемониться. — Собирайся, прокатимся с тобой в одно место, а там решим, как у тебя судьба дальше сложится.
— Слушай… Как тебя хоть зовут? — девчонка включает режим обольщения. Прикусывает губу, стреляет взглядом, будто бы случайно поправляет футболку так, чтобы в вырезе виднелось больше.
— Тебя мое имя заботить не должно.
— Грубо, — кривится в ответ на мою резкость и подходит близко, чтобы провести ногтем по моей груди.
— Ты не услышала меня? Одевайся, мать твою, или прямо так поедешь, — перехватываю ее за предплечье и отбрасываю руку. Хрен знает, сколько она членов этими пальцами дрочила. А я брезгливый, между прочим.
— Тебя не учили, что с девушками так обращаться не принято? Мы ведь нежные существа, любим ласку… — она опять тянется ко мне, и на этот раз я не буду таким добрым.
Заламываю ей руку и вжимаю девчонку грудью в стену, пока она хнычет и пытается вывернуться из моей хватки. Только хуже ведь себе делает.
— Слушай сюда, цветочек, блядь, я здесь сейчас не шучу с тобой. На меня не действуют все эти приемы, так что просто закрой свой рот и натяни штаны. Мне-то в принципе пофиг, хоть в трусах довез бы, но мы едем к приличным людям, — я специально надавливаю сильнее, когда она пытается перебить меня очередным бредом. — А заодно ты мне расскажешь, куда дела бабки и что еще успела подрезать у Талиба.
