Повернув ее лицом к стене, он выдавил пригоршню геля для душа и провел руками по ее спине, втирая скользкое мыло в кожу, по бедрам, ногам и икрам. Свежий, пряный аромат наполнил душ. Это был его запах.
Он скользнул пальцем в расщелину между ее ягодицами, а затем между ног, заставив ее ахнуть. Но как только ее возбуждение вспыхнуло, его рука отодвинулась, и он повернул ее лицом к себе, давая ей прекрасный обзор его напряженного, мускулистого тела и его толстого, твердого члена, торчащего из гнезда завитков. Он был твердым, полностью восставшим, как спасательная шлюпка в шторм.
Она потянулась к нему, успела сделать одно уверенное движение, прежде чем он отпустил ее руку.
— Все только для тебя. Я хочу облегчить твою боль.
Его теплые, скользкие руки гладили ее руки, его большие пальцы растирали ее мышцы, нажимая на точки, о которых она даже не подозревала. Она прислонилась спиной к стене, пока он мыл ее, его руки не останавливались, не пропуская ни дюйма ее теплой, влажной кожи. Он уделил поверхностное внимание ее грудям, лишь ненадолго придавая им форму и обхватив ладонями, прежде чем переключить внимание на талию, живот и бедра. Вода брызнула на него, танцуя на его коже, как бриллианты, вырезая реки в мягких волосах на его груди.
Она раздвинула ноги, притянула его руку к вершине своих бедер.
— Ты пропустил одно место.
— Я ничего не упускаю, — усмехнулся Лука. — Но если я прикоснусь к тебе сейчас и найду тебя влажной для меня...
— Мы вдвоем голые в душе… Чего ты ожидал? — Она прижала его ладонь к своему клитору, его пальцы скользнули по ее складкам.
— Я ничего не ожидал. Тебе больно, и я хочу забрать твою боль.
— Это избавит меня от боли. — Она толкнула один из его пальцев глубоко в себя.
Он сжал член свободной рукой, поглаживая его так сильно и быстро, что она подумала, что это должно быть больно. Но его ствол становился толще, длиннее, головка блестела от капелек влаги. Габриэль зачарованно наблюдала за ним. Она никогда раньше не видела, как мужчина получает удовольствие, и не могла отвести глаз.
— Тебе нравится наблюдать за мной?
Ее щеки горели оттого, что ее застали за разглядыванием.
— Да. Это невероятно возбуждающе.
— В следующий раз мы сможем наблюдать друг за другом. Я не могу придумать ничего лучше, чем смотреть, как ты заставляешь себя кончать, кроме как самим доставлять тебе это удовольствие. — Он в последний раз сжал свой член и опустился перед ней на колени. Придерживая ее одной рукой за бедро, он поднял ее левую ногу и положил себе на плечо. — Привет, хорошенькая киска.
Габриэль зарылась руками в его волосы, потянула его вперед, отчаянно желая утолить боль внутри себя, заполнить пустоту утраты интимной связью.
— Лука…
— Ш-ш-ш, bella. Дай мне поиграть. — Его большие пальцы скользнули по ее вульве, раздвигая складки, обнажая ее так интимно, что она не могла не покраснеть. Ее соски уже были твердыми и ноющими, настолько чувствительными, что нежная струя воды заставила ее вздрогнуть. Но он просто опустил голову и лизнул ее складку, царапая зубами ее клитор, пока она не закричала, отчаянно нуждаясь в освобождении.
— О Боже. Мне нужно кончить.
— Пока нет. — Он провел пальцем по ее половым губам. Когда он нежно провел им по ее пульсирующему бугорку, она сжала его волосы так сильно, что ему стало больно.
— Хватит дразнить.
Он поднял голову, его карие глаза были такими темными, что казались почти черными.
— Попроси меня. Используй самые грязные слова, какие только знаешь. Я хочу услышать слова, которые не произнес бы полицейский. Я хочу услышать тебя, Габриэль. Настоящую тебя.
Ее тело горело, несмотря на холодную воду, стекающую по коже. Она никогда не была склонна к грязным разговорам, но ее уже не волновало, что должен и чего не должен делать полицейский. Если она пойдет за Гарсией с Лукой, она будет ходить по очень тонкой грани между правильным и неправильным. Так почему бы не попрактиковаться в этом с мужчиной, который не хочет ничего, кроме как доставить ей удовольствие и успокоить ее боль?
— Лижи мою киску. Пососи мой клитор. Трахни меня своими пальцами. Заставь меня кончить. — Она вздрогнула, когда последние слова сорвались с ее языка. Ей было приятно озвучивать свои желания. Владеть своим удовольствием. Нарушать правила.
— Ai tuoi ordini, cara (итал. — ну раз ты просишь, дорогая).
Он обхватил ее попку и поднес к своему горячему влажному рту. Первое прикосновение его языка заставило ее вздрогнуть, а когда он глубоко засунул в нее два пальца, она издала гортанный стон. Он лизал и сосал, его язык дразнил ее клитор, пока он двигал пальцами, все время бормоча по-итальянски красивые слова, которые она не понимала.
Габриэль наклонила бедра, прижимаясь к его мягким губам, совершенно не сдерживаемая в своем желании освободиться. Когда она подумала, что больше не выдержит, когда ее голова откинулась назад и она обхватила его голову, он добавил третий палец, растягивая ее, наполняя ее, пока его язык скользил все ближе и ближе к ее набухшему клитору.
— Кончи для меня, грязная девчонка, — сказал он, переходя на английский. — Я хочу, чтобы ты кончила мне в рот. Я хочу услышать, как ты кричишь.
Он погрузил свои пальцы глубоко в нее, засасывая ее клитор в рот. Кульминация сотрясала ее тело, заставляя биться и извиваться под безжалостным потоком воды, которая смывала ее боль, пока она не смогла увидеть будущее, блестящее и яркое. Будущее с этим человеком. Мужчиной, который заставил ее увидеть свою собственную силу, который показал ей, что она не определяется своей болью, и что не существует никаких препятствий, которые она не могла бы преодолеть. Она хотела этого будущего. Хотела его. Она протянула руку, потянулась к нему и заметила, как под его грудью сильно бьется его сердце.
— Лука. О Боже! Да.
* * *
Нет ничего лучше, чем смотреть, как Габриэль выкрикивает его имя в муках оргазма, который он ей подарил.
Ничего.
Он убрал пальцы и встал, упершись руками в стену душа, когда он взял ее рот в требовательном поцелуе. Он хотел ее так сильно, что едва мог думать из-за боли в члене, но больше всего он хотел, чтобы ей было лучше.
Его мысли рассеялись, когда она опустилась перед ним на колени и облизала свои губы, которые только что выкрикивали его имя.
— Твоя очередь.
— Тебе не нужно.… — Но его протесты замерли в горле, когда она наклонилась и поцеловала головку его члена.
— Cristo Mio (итал. — О мой Бог), — его рука опустилась на ее голову. — Я не делаю это нежно, cara (итал. — дорогая). Я груб и очень возбужден, и я возьму то, что мне нужно.
— Звучит идеально для такой грязной девчонки, как я. — Она провела языком по нижней стороне его члена, а затем провела языком по головке.
Лука был красивым, сексуальным мужчиной. И вид его прекрасного ангела, стоящего на коленях, воды, струящейся по ее пышному телу, ее рта, распухшего от его поцелуев, был слишком невыносим.
— Откройся для меня. — С низким рычанием он провел головкой своего возбуждения по ее влажным губам.
Она приоткрыла губы, и он со стоном вошел внутрь.
— Я руковожу этим шоу. Тебе понятно? — Он провел рукой по ее волосам, откинув ее голову назад. Она кивнула, и ее руки скользнули вверх по его бедрам, хатая его за задницу. Черт, это было приятно. Он двинул бедрами вперед, толкая свой член к задней стенке ее горла. Она поперхнулась, и он отстранился, давая ей мгновение, прежде чем снова двинуться вперед.
— Грязная девчонка дает мне свой грязный рот. — Он дернул ее за волосы, заставил поднять на него глаза, на ресницах блестели капли воды. Очень красивая. Даже слишком. Он не мог взять ее так, даже если бы она захотела, даже если бы он отчаянно хотел трахнуть ее сладкий рот, и он никогда не видел более эротичного зрелища. Он не хотел пачкать своего ангела. Не сегодня.
Без предупреждения он отпустил ее. Шок, затем удивление промелькнули на ее лице, но прежде чем она успела заговорить, он поднял ее, развернул и прижал к стеклу.
