В наступившей тишине каждый из них коротко кивает.
Затем Эван срывается с места, потому что, конечно же, он это делает. Стеф пожимает плечами и идет проверять свои столы. Хайди и Алана просто смотрят на меня, как будто я самый большой тупица, которого они когда-либо встречали. Это не то восторженное подтверждение, которого я хочу, но, честно говоря, оно лучше, чем я надеялся. Тем не менее, я не питаю иллюзий, что это будет безболезненно для любого из нас.
Хайди проводит рукой по своим коротким волосам и продолжает смотреть на меня. В выражении ее лица я вижу вспышку гнева. Намек на жалость. И проблеск чего-то еще. Что-то мстительное, тревожное.
— Никто и словом не обмолвится об этом Мак, — предупреждаю я Хайди. — Никогда.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Маккензи
Я провожу следующую неделю, избегая Престона с таким мастерством, что жаль, что это не является олимпийским видом спорта. Если бы это было так, Бонни тоже стала бы достойной соперницей. Однажды ночью она прикрывает меня в нашем общежитии, открывая дверь топлесс, чтобы отпугнуть его. Какими бы непристойностями ни занимался Прес в свободное время, он по-прежнему боится публичного позора. Поэтому, когда Бонни начинает кричать во всю глотку, а наши соседи по коридору высовывают головы из своих дверей, чтобы посмотреть, из-за чего весь этот переполох, Престон быстро ретируется.
Игнорировать его сообщения и телефонные звонки очень просто. Прятаться от него в кампусе было сложнее. Я привыкла выходить из каждого класса через черный ход на несколько минут раньше или на несколько минут позже, чтобы убедиться, что он меня не ждет. Прошу одноклассников, с которыми я подружилась, предупредить меня, когда его заметят поблизости. Это требует больших усилий, но, черт возьми, гораздо менее грязно, чем быть загнанным в угол.
Кажется, все в моей жизни свелось к тому, чтобы тайком ходить вокруг да около. Избегаю давления. Собираюсь за спиной моих родителей работать в отеле. Пробираюсь по городу, чтобы встретиться с Купером. Я не могу рисковать тем, что кто-нибудь в кампусе узнает его и выдаст меня Престону, и я думаю, что Купер прячет меня от Эвана, поэтому наши встречи становятся все более творческими.
И хотя мы до сих пор не поговорили о нашей ситуации с свиданиями, мы не можем держать руки подальше друг от друга. Я зависима. Полностью зависима от него. Бонни называет меня сошедшей с ума от члена. Я бы поспорила с ней, если бы она не была абсолютно права во всем с момента нашей встречи.
В субботу вечером я встречаюсь с Купером в одном из наших обычных мест на пляже недалеко от его дома. Эта часть залива больше всего пострадала от последних двух ураганов и уже много лет практически заброшена. Здесь нет ничего, кроме пустых домов и ветхих ресторанов на берегу моря. Старый рыбацкий пирс, разбитый и по большей части затопленный океаном. Мы отпускаем Дейзи с поводка, чтобы она немного побегала, и она, не теряя времени, терроризирует крошечных песчаных крабов и гоняется за птицами.
Остановившись, чтобы присесть на кусок дерева, Купер тянет меня к себе на колени, лицом к себе. Обе руки обхватывают мою задницу, пока я слегка поглаживаю кончиками пальцев вверх и вниз его затылок, и я знаю, что это немного возбуждает его.
— Будешь продолжать в том же духе, — предупреждает он, — я трахну тебя прямо здесь, на глазах у чаек.
— Животное, — говорю я, прикусив губу.
— Дразнилка. — Он целует меня. Сильные руки скользят вверх по моим ребрам, сжимая грудь, прежде чем обхватить талию. Он убирает свой рот, его взгляд находит мой. — Я тут подумал. Сегодня вечером будет вечеринка. Пойдем со мной.
Я приподнимаю бровь.
— Я не знаю. Мы бы стали достоянием общественности. Ты уверен, что готов к этому?
— А почему бы и нет?
Наше тайное общение не было явной темой для разговора, скорее это было негласное соглашение. Изменение этого соглашения, хотя и неизбежно, влечет за собой совершенно новую сеть последствий. Это не значит, что я недовольна тем, что сделаю это официальным. Может быть, удивлена.
— Итак… — Я провожу ладонями по его груди, ощущая каждый твердый мускул, пока мои руки не натыкаются на его пояс. — Как на свидание.
— Как на свидание, конечно. — Купер делает такую штуку, когда облизывает губы, когда думает, что ведет себя очаровательно. Здесь невыносимо жарко.
— Что означало бы, что мы вроде как встречаемся.
— Давай скажем так. — Купер убирает мои волосы с плеча. Он наматывает длину на кулак и тянет. Только немного. Это тонкий, вызывающий воспоминания жест, который стал нашим сокращением от "Я хочу сорвать с тебя одежду". Например, когда я прикусываю его губу или дергаю за перед его джинсов, или смотрю на него, или дышу. — Я больше ни с кем не трахаюсь. Я не хочу, чтобы ты трахалась с кем-то еще. Если кто-нибудь странно посмотрит на тебя, я разобью ему лицо. Так это работает?
Это не совсем поэзия, но, возможно, это самая романтичная вещь, которую когда-либо говорил мне парень. Купер может быть немного неотесанным и грубым по краям, но мне это нравится.
— Работает для меня.
Ухмыляясь, он толкает меня со своих колен.
— Давай, отвезем маленького монстра домой. И я хочу быстро принять душ, прежде чем мы отправимся в путь. Клянусь, на мне всегда слой опилок.
— Мне это нравится. Это по-мужски.
Он закатывает глаза.
Мы идем к его дому, входим через заднюю террасу. Я наполняю водой миску Дейзи, пока Купер идет в свою комнату, чтобы принять душ. Я бы присоединилась к нему, но я высушила волосы феном, прежде чем прийти, и я не хочу их испортить, особенно теперь, когда мы собираемся на вечеринку.
— Привет, — ворчит Эван, его высокая, широкая фигура появляется в дверном проеме кухни. Он босиком, в поношенных джинсах и красной футболке. — Не знал, что ты здесь.
Я сажусь на табурет у стойки и наблюдаю, как Дейзи шумно лакает воду.
— Ага. А вот и я. Купер в душе.
Эван открывает шкаф и достает пакет картофельных чипсов. Он вскрывает его и запихивает в рот несколько чипсов. Жуя, он с подозрением наблюдает за мной.
— Чем вы двое занимаетесь сегодня вечером?
— Купер сказал, что будет вечеринка? Я думаю, мы идем.
Он поднимает брови.
— Он приведет тебя к Чейзу?
— Да. — Я делаю паузу. — У тебя с этим проблемы?
— Вовсе нет, принцесса.
— О, правда.
— Самое время тебе пойти с нами, — добавляет Эван, пожимая плечами. — Если ты с моим братом, рано или поздно тебе придется встретиться с бандой. Завоевать их расположение.
Ну, черт возьми. Теперь я нервничаю. Почему он так выразился?
Что, если друзья Купера возненавидят меня?
Мое беспокойство на мгновение забывается при звуке настойчивого лая Дейзи. Я бросаю взгляд на щенка, только чтобы обнаружить, что она стоит там и лает на стену.
— Дейзи, — упрекаю я.
— Не волнуйся, — говорит Эван. — Наверное, это просто призрак.
Я закатываю глаза.
— Куп не рассказывал тебе о нашем призраке? — Он наклоняет голову. — Правда? Обычно это первое, что я говорю гостям. Это как знак чести — жить в доме с привидениями.
— В твоем доме водятся привидения, — скептически говорю я. Потому что, да ладно. Я не настолько доверчива.
— Вроде того. На самом деле она нас не беспокоит, — объясняет Эван. — Так что это не совсем привидение. Но она определенно околачивается поблизости.
— Она. Она кто?
— Патриция какая-то или что-то в этом роде. Маленькая девочка, которая утонула сто лет назад. Ей было шесть, семь? Я не могу вспомнить ее возраст. Но когда идет буря, можно услышать, как она кричит, и время от времени свет в доме мерцает, обычно, когда она игрива.
Он резко останавливается, когда светильник над кухонным островком, честное слово, мигает.
О, черт возьми, нет.
Эван улавливает мою тревогу и усмехается.
— Видишь? Она просто дразнит нас. Не волнуйся, принцесса. Патриция — милое привидение. Как Каспер. Если нужны подробности, я думаю, в городской библиотеке есть несколько старых газетных статей об этом. — Он подходит к Дейзи, которая притихла. — Хорошая собака. Ты расскажешь это маленькой девочке-призраку.
