— Не так много слов, да, я так думаю.
— Мне нравится, — говорит он, ухмыляясь. — Тебя не было некоторое время. Все в порядке?
— Все хорошо. Просто общалась. Я встретила твоего друга Тейта. — Я подмигиваю. — Он милый.
Темные глаза прищуриваются, глядя на меня.
— Он приставал к тебе?
— Примерно секунду. Отступил, когда узнал, что я приехала сюда с тобой.
— Хорошо. Мне не нужно его убивать. Встретила кого-нибудь еще?
— Несколько других, — говорю я неопределенно, потому что не хочу об этом говорить.
По правде говоря, сегодняшний вечер был неудачным, и я беспокоюсь о перспективах того, как мы с Купером будем вписываться в жизни друг друга. Чем дольше я размышляю на эту тему, тем больше сомнений пускает корни в моем мозгу. Я не хочу думать. Я хочу, чтобы Купер заставил все это исчезнуть. Поэтому я запускаю руки в его волосы и притягиваю его к себе, целуя его целеустремленно, пока не слышу слабый стон из его груди, и он обнимает меня, углубляя поцелуй.
— В чем дело, вы двое? — Я подпрыгиваю, когда Эван подкрадывается к нам сзади, светя фонариком со своего телефона нам в глаза. — Вечеринка в "Дон Периньон" уже закончилась?
— Отвали, — ворчит Купер, отбрасывая телефон. — Ты не можешь найти кого-нибудь другого, чтобы развлечь тебя?
— Я в порядке. Пришел проведать вас, сумасшедших детей.
Эван расплывается в улыбке и машет мне бутылкой пива в руке. В первую ночь, когда мы встретились на пляже, я подумала, что с Эваном все в порядке. С тех пор я нахожу его грубым и подчеркнуто недружелюбным. Недостаточно быть мудаком для меня; он хочет, чтобы я знала, что он пытается быть мудаком. Это стремление к усилиям, которое действует на меня.
— Теперь ты это сделал. — Купер смерил брата взглядом. Происходит целый безмолвный разговор, который я не могу перевести. — Пока.
— Скажи мне кое-что, Мак.
— Успокойся, чувак. — Купер пятится от меня, пытаясь сопроводить своего явно пьяного брата к дому.
Эван смотрит на меня поверх своего пива. Он делает еще один глоток, одновременно отталкивая брата.
— Я умирал от желания спросить. Занимаются ли богатые цыпочки аналом?
— Хватит, придурок. Оставь ее в покое.
— Или вы платите кому-то другому, чтобы он сделал это за вас?
Это происходит в мгновение ока.
В одну секунду Эван смеется над своей собственной несмешной шуткой. Затем он распластывается на земле, изо рта у него льется кровь.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Купер
Я уложил его на землю одним ударом. Эван уже был на пути к смерти, иначе он мог бы лучше принять удар. Я чувствую небольшой укол сожаления, когда вижу кровь, стекающую на асфальт, но все угрызения совести исчезают, когда Эван неуклюже поднимается на ноги и бросается на меня.
Он врезается плечом мне в живот, хватая меня за талию, когда мы спотыкаемся о мой грузовик. Где-то я слышу, как Мак кричит на нас, но это бесполезно. Эван сейчас под чем-то. И когда он наносит мне пару сильных ударов по ребрам, мне уже насрать, кто он такой. Что-то во мне обрывается, и весь мой мир сводится к единственной задаче — надрать задницу моему брату. Мы обмениваемся ударами, пока не начинаем кататься по середине улицы, подбирая дорожную пыль. Внезапно мои руки оказываются сцепленными, и люди растаскивают нас с Эваном друг от друга.
— Пошел ты, чувак, — кричит мне Эван.
— Ты сам напросился на это, — рычу я. Он снова делает выпад.
Мои кулаки взметнулись вверх.
Тела заполняют пространство между нами, когда нас насильно разделяют.
— Что с вами двумя не так? — Хайди кричит. Она и Джей Уэст сажают Эвана, вставая между нами, пока я отталкиваю руки по крайней мере трех других парней с вечеринки.
— Я в порядке, — ворчит Эван. — Отвали. — Он вырывается из их хватки и мчится по улице пешком.
— Я пойду за ним, — предлагает Стеф, тихо вздыхая.
Видя, что драка окончена, все, кроме моих самых близких друзей, возвращаются в дом.
— Нет, дай ему остыть, — советует Алана.
Хайди искоса смотрит на меня, прежде чем уйти, Джей плетется за ней, как влюбленный щенок. Интересно, пришли ли они вместе? Я надеюсь, что это так. Может быть, тогда она перестанет так сильно ненавидеть меня.
Стеф и Алана одинаково хмурятся, изучая меня. Как угодно. Мне абсолютно наплевать, что они сейчас думают. Эван заслужил каждый удар до последнего.
Мак хватает меня за лицо, осматривая повреждения.
— Ты в порядке?
Я вздрагиваю, когда ее пальцы скользят по быстро набухающему пятну под моим левым глазом.
— Я в порядке. — Я так же пристально вглядываюсь в ее лицо. — Мы в порядке? — Я не жалею, что ударил Эвана за то, что он сказал, никто не смеет так разговаривать с Мак, но мне жаль, что ей пришлось это увидеть.
Черт, если это то, что заставит ее уйти…
Она целует меня в щеку.
— Ты должен пойти за ним.
Я колеблюсь.
— Я буду здесь, когда ты вернешься, — обещает она, словно читая мои мысли.
У меня нет другого выбора, кроме как поверить ей. Кроме того, Эван, накачанный гневом и алкоголем, бродящий по ночным улицам в одиночестве, напрашивается на катастрофу. Поэтому я отправляюсь вниз по дороге, чтобы найти его. Я оглядываюсь через плечо раз, другой. Конечно же, Маккензи все еще там, стоит у моего пикапа.
В конце концов я догоняю Эвана, нахожу его на скамейке на маленькой детской площадке, освещенной только парой тусклых уличных фонарей.
— У тебя все еще целы зубы? — спрашиваю я, садясь рядом с ним.
— Да. — Он потирает челюсть. — Ты бьешь, как десятилетний ребенок.
— Все равно надрал тебе задницу.
— У меня был ты.
— У тебя было дерьмо, — говорю я, глядя на него с ухмылкой.
Некоторое время мы сидим тихо, наблюдая, как качаются на ветру качели. Прошли годы с тех пор, как мы с Эваном так ссорились. Действительно собирались драться. Я бы солгал, если бы сказал, что не чувствовал приближения этого. Дерьмо накапливается уже долгое время. Может быть, я мудак, что не поговорил с ним об этом раньше. С другой стороны, вымещать свои собственные проблемы на Мак — это слабость, и я не собираюсь позволять ему продолжать в том же духе.
— Ты тогда перешел все границы.
— Ах, да ладно. Это было немного забавно. — Он сутулится на скамейке, расставляя ноги, как будто может соскользнуть прямо с нее в лужу жидкости.
— Я серьезно. Она ни черта тебе не сделала. У тебя есть проблемы со мной, повзрослей и скажи об этом. Ехидные комментарии и пассивно-агрессивная чушь, это прекратится сейчас.
— Звучит так, как будто ты ставишь мне ультиматум. — Эван наклоняет голову в мою сторону. — Вот к чему это привело?
— Черт возьми, чувак. Ты мой брат. Мы одной крови. Ничто этого не изменит.
Я разочарованно качаю головой.
— Так почему ты так переживаешь из-за нее?
— Это принцип. Она клон, Куп. Эти люди, они висят у нас на шее с тех пор, как мы были детьми. Или ты не помнишь? Придурки подкатывают на своих дурацких тележках для гольфа, обливают нас напитками, сталкивают наши велосипеды с дороги.
Однажды Эван оказался со сломанной рукой. Перевернулся через руль в кювет, когда один из них задел его шину. Мы вернулись через неделю и перерезали все их. Есть годы этого дерьма. Ввязываться в драки. Око за око.
— Люди, — напоминаю я ему. — Не она. Ты не можешь наказать Мак за все, что один из них когда-либо сделал тебе. Это именно то, что я собирался сделать с ней, если бы придерживался плана. И я бы тоже был ублюдком за это. — Я тихо стону. — Почему ты не можешь позволить мне это?
Его плечи напрягаются.
Я имею в виду, черт возьми, все мы пережили ежедневную мыльную оперу, которая была шоу Эвана и Женевьевы. Постоянно ссорятся на глазах у всех. Заставляя нас выбирать сторону в спорах, в которых мы не хотели участвовать. Расставание. Валяние дурака. Снова вместе, как будто ничего не случилось. Я никогда не закатывал истерику по этому поводу, и я, конечно, не обращался с ней как с дерьмом, надеясь, что она уйдет. Если Эван был влюблен в нее, это была его собственная чертова проблема.
