— Вступление для ясности: Егор у нас практикует исключительно свободные связи с женщинами, — начал Роман. — В смысле абсолютно свободные, типа только кайфануть вместе и досвидос.
— Все мы их практикуем, — тихо фыркнул Михаил, усаживаясь на подоконник. — До определенной женщины, само собой.
— Так вот, он заявился прямо домой к Валентине с предложением вступить в эту самую связь. — продолжил Меньшов и я невольно скривился, чуя в этом ту самую, сука, ответочку за правду, которую можно подать по разному. Из его уст то, как все началось у нас с Иволгой выглядело чем-то мерзковатым.
— И Валька тебя не послала? — изумленно уставился на меня Михаил.
— Посылала, но он был дико убедителен. Че-то там погеройствовал, как я понял, сумел произвести впечатление. Повез в наш родной город, к морю, в роскошный отель, выпендрился по-полной, понимая, что девчонка из глубинки такого видеть не могла и будет в восторге. Короче, вместо своей обычной схемы “посношались-разбежались” он ей откровенно голову задуривать начал.
— Херня. — отмахнулся я. — Не выворачивай, как не было. Я хотел ее порадовать, показать что-то новое. Или мне нужно было подыскать для нашего общения какую-нибудь хату убогую?
Вспомнились и сияющие восторгом глазищи Иволги, ловящей снежинки, как она смотрела на все вокруг и в груди защемило снова. Я ведь тогда от ее эмоций, радости, изумления, смущения и живого любопытства как пьяный ходил.
— Тебе, бля, следовало свалить на хер, как только ты понял, что Валя вообще не такая, с кем ты привык развлекаться. — рыкнул Меньшов. — Но ты решил ее переделать, соблазнить стать такой. Скажешь нет?
— Не скажу, хоть это ни хрена и не твое дело. Но именно потому, что я вовремя понял, что творю все и вышло… как вышло.
— Офигенное оправдание!
Да как же он достал уже! Кто, бля, такой, чтобы судить меня.
— Я не оправдываюсь! Уж не перед тобой точно.
— А что вышло то? — перебил нас Михаил.
— Охрененно интересно и паскудно вышло. В гостиницу заявилась его… ну скажем, давняя подруга, придерживающаяся тех же легких взглядов на секс и отношения. А этот осел не придумал ничего лучше, чем бросить Валю и пойти к ней. А в это время в номер вломился его папаня, который по жизни тот еще у*бок и скот, прости господи, и не выбирая выражений объяснил, что девушка никто и звать ее никак, но это можно исправить, если она залетит от Егора и родит внука-наследника. И не забыл ей, кстати, сообщить, где и в ком в этот момент пребывал наш Ветров.
— Да хорош! — рявкнул я. — С Верой я только поговорил! Ничего не было! Ничего!
— Ну да, разговор вышел таким увлекательным, что ты решил — а ну ее нахрен, эту Валю. Послал ей денег откупиться и билетик на самолет, чтобы домой валила.
Зарычав, я рванулся на Меньшова, но Михаил молниеносно прыгнул вперед прямо с подоконника и встал между нами.
— Стопэ, мужики! — приказал он. — Че за детский сад с мордобоем? В вашем возрасте кулаками такие вопросы уже решать стремно, мозги надо включать.
— Да пошел он! У меня была веская причина не возвращаться тогда к Вале. Ей такой, как я не нужен.
— Момент истины, бля! — вякнул Меньшов.
— Да на хрен иди! В сторону я тоже не отойду, чтобы тебе дорогу уступить.
— Так, походу мы реально без пузыря не разберемся. — вздохнул Михаил. — Где там наш гонец?
Глава 25
Валя
Рука ныла зверски и кожа на одной костяшке треснула, но эта боль, как по волшебству, отменила то постоянное тоскливое чувство нудящей пустоты в груди, жившее во мне последнее время. Укрыться с головой и порыдать точно не хотелось. Что хорошо. Но было кое-что совсем не радующее. В смысле наоборот. Меня дико бесило то, что чертов Ветров выскочил, как черт из табакерки, стоило мне позволить себе проявить интерес к другому мужчине, но и отрицать взрыва совершенно дурацкого ликования от факта, что ему нисколько не все равно было невозможно. И игнорировать голоса, доносящиеся с улицы тоже. Вот и зачем только Сойкин к ним пошел?
— Валь, ты чаю попить не хочешь? — окликнула из-за двери Женька, заставив меня вздрогнуть и отпрыгнуть от занавешенного окна, где откровенно подслушивала.
— Нет, спасибо, я спать! — соврала Вороновой.
А то я не знаю, что вприкуску к чаю меня ждет допрос с пристрастием. А я сегодня уже наотокровенничалась выше крыши. Хотя заснуть мне, даже учитывая выпитое вино, не светит, скорее всего. Сердце до сих пор скачет, причем в основном от того, что я запрещаю себе честно анализировать собственную реакцию на внезапное появление с претензиями Егора.
Он — в край охреневший козлище и я возмущена до глубины души его безмерной наглостью и все на этом. Официальная, блин, версия. А вся эта смута внутри, от которой почему-то по потолку бегать тянет — побочный продукт, который можно и нужно игнорировать.
Следуя собственной установке, я разделась, аккуратно развесив имущество “Ориона”, которое завтра сдавать Лизке Ерохиной, натянула пижаму, забралась под одеяло и … уснула. Просто закрыв глаза и расслабившись, едва успев о чем-то подумать. Отключилась так, как уже сто лет не бывало, не вертясь, не гоняя в голове тыщу ранящих и тревожащих вещей, не порыдав в подушку, что стало почти традицией.
Утром пришлось-таки выползать из убежища под очи моих квартирных хозяев. Очи Сойкина изумили меня неожиданной узостью, вся физиономия опухшим видом и помятостью. Мишка сидел на кухне, схватившись ладонями за виски и вместо кружки кофе перед ним стоял стакан с растворяющимися двумя шипучими таблетками.
— Доброе утро! Ты заболел? — спросила, нарочно избегая встречаться с ним глазами.
— Ага, пострадал на всю голову. Но поделом мне, я же не могу не совать свой нос в чужие дела. — буркнул он. — Ненавижу коньяк с сегодняшнего дня.
— Обычно ты не суешь нос, а стараешься помочь. — сделала я справедливую поправку.
Я Мишке жизнью обязана. Буквально. Если бы он не решил сунуть этот самый свой нос в мои дела, то я, вполне вероятно сделала бы с собой какую-нибудь дурость непоправимую.
— Ну и я о том же, но бывают побочные эффекты. — глубоко вдохнув, он выпил жидкость залпом и скривился, по-прежнему сверля меня пристальным взглядом, который я типа не замечала. — Хоть бы назад не попросилась.
— Женька отсыпается?
— Ага, ее сейчас все время в сон клонит. И тошнит. — Мишка подпер щеку ладонью, глядя уже с откровенно “ну и долго ты будешь притворяться” видом.
— Ты яичницу будешь на завтрак? — засуетилась я у плиты.
— Я ещё не уверен. Валь, не мельтеши. Если ты не спросишь, то я с рассказами лезть не стану. — все же не выдержал Сойкин. Потому что он смелый, а я — трусиха и бестолочь. — Ты мне друг, а они — левые прохожие, я по-любому на твоей стороне.
— Там все нормально было? — смирившись с неизбежным спросила я и обернулась. — Никто не пострадал?
— Если под “там” имеешь в виду Егора, то нет, ты была единственной, кто ему съездил по роже вчера. Но были ещё попытки и желающие. Я — в том числе. Местами прям подбешивал меня твой Ветров.
— Он не мой.
— В доме напротив он сталкерит точно не за мной или Женькой. — отмахнулся Мишка.
— Что? — опешила я. — Он там бывает?
— Не бывает — живёт последние недели. На тебя в окно посматривает.
— Я не… не замечала. Что за глупость?
Ну вот опять! Сердце вскачь, в лицо горячим плеснуло, уши запылали, глаза заслезились и в горле запершило. Какая же я дура! Мишка сказал всего лишь, что Ветров жил напротив, а со мной твориться не пойми что. Бежать куда-то тянет, например — к себе в комнату, залезть там снова под одеяло с головой, где никто не увидит моего лица, пока не отпустит от потребности улыбаться, сквозь неумолимо льющиеся слезы. Вот как так-то?
— Так ты же ходишь последнее время — глаза в землю. — продолжил как ни в чем ни бывало Сойкин. — А насчёт глупости — не соглашусь. Набраться решимости подойти и извиниться, когда налажал настолько эпично — время нужно. И с силами собраться. А когда ни черта не уверен, что достоин второго шанса, то вообще лютая задача.
