— Мишь, ты чего, начнёшь сейчас оправдывать Ветрова? — возмутилась я. — Это из вашей пресловутой мужской солидарности? И как же тогда Меньшов?
— Да ну нафиг! Я за тебя топлю, Валюха, а не за них. Мое личное мнение — что мужик, который в ЗАГС туда-сюда запросто бегает, что тот, кого туда под страхом расстрела тащить нужно — однофигственно. Тебе оба два никуда не вперлись. Что я им честно вчера и озвучил. Но! — Мишка поднял указательный палец и смотрел очень серьезно, без тени всегдашней улыбки. — Мое опупенно правильное мнение, сто пудов совпадающее и с твоими рассудочным выводами, и твои реальные чувства — это охрененно разные вещи. Это раз. И принимать какие-то решения тоже исключительно тебе. А делать это лучше обладая всей полнотой картины и имея точную информацию о поступках тех, насчёт кого оно принимается. Ну и, само собой, не пытаться врать себе. У тебя, кстати, масло уже дымит.
— Ой! — спохватилась я и резко развернулась к плите.
Есть расхотелось, так что сдвинула сковородку, выключила газ и села за стол напротив Сойкина.
— Моим чувствам нельзя доверять. — вздохнула и констатировала впервые вслух я. — Я выбираю под их руководством абсолютно неправильных мужчин. Походу это наследственное.
— Кто сказал?
— Про наследственность?
— Нет, про неправильный выбор.
— А разве это не очевидно, Миш? Мой первый парень был балбесом и лентяем, хотел красиво жить, а работать — нет, и в итоге проиграл меня в карты. Он с дружками даже похитить меня собирался из дома, прикинь? Если бы не Ветров… — сглотнула комок, вспомнив во всех подробностях это происшествие, ставшее всему началом. — Но сам Ветров — обычный гуляка, вольный ветер, которому ни чувства, ни привязанности не нужны, о чем он мне не врал ни разу. Но я, Я, Миш, не представляющая себе по чесноку близости с мужчиной без дальнейший серьезных планов, все равно согласилась с ним поехать куда повезет и … да ладно уж, влюбилась по уши! Он прямо говорил — от меня ему нужен только секс, а я втрескалась. Блин, даже в семь лет мне очень нравился Сашка с соседней улицы, а он дразнился вечно, что я конопатая уродина! В школе списывать математику просил, весь из себя вежливый, а потом опять дразнился, а я все равно велась каждый раз! — в сердцах хлопнула ладонями по столу, подводя черту. — Вывод — я дура бестолковая и, если не научусь выбирать исключительно мозгами, то так и буду снова и снова запрыгивать на грабли. Логично?
— Вроде бы логично, Валь. Но тут есть нюансы. Если ты свои чувства станешь постоянно в бараний рог гнуть, затыкая их безупречной логикой, то они тебе однажды так в ответочку врежут, что все к хренам разнесут. Мне тоже только ленивый не говорил, что ни черта не светит с Женькой. И вариантов других попроще вокруг море было.
— Я никогда тебе этого не говорила и так не думала. Я сразу видела, как ты на нее смотришь, аж завидки по хорошему брали. И как ты старался до нее достучаться тоже видела и очень-очень надеялась, что у вас все получиться. Ведь обидно, если бы столько усилий и те чувства, которыми ты прям светишься, оказались напрасными.
— А что насчет твоих чувств, Валюха? — ввернул провокационный вопрос Сойкин.
— Мои чувства — дурные.
— Но они твои и тебе с ними жить и дальше. И не выйдет их исключить из процесса выбора как жить дальше.
— А если им волю давать, то я вскоре превращусь в копию мамы! — возмутилась я.
— Это очень вряд ли. Ты уже другая. А насчет того, что твой Ветров — вольный ветер… Ну как по мне — отлетался он. Хоть и сам он от этого в полном охренее пока.
— Он — эгоист законченный, ему плевать на всех, кроме себя. И он поступил со мной, как натуральная свинья! Я не собираюсь о нем думать вообще! — попыталась я поставить точку в этом разговоре.
— Согласен по всем пунктам. Не думай, конечно. Если сможешь. — запросто аннигилировал мою попытку Сойкин. — А если не сможешь, то любое твое решение или поступок — твое личное дело, Валь и класть на чье-то об этом мнение. Твоя жизнь, твои чувства, твоя логика, даже если она пипец какая дурацкая в глазах окружающих.
— Принимать заведомо проигрышные решения — глупость.
— Твой вольный ветер мог бы быть где и с кем угодно. Но он все это время — вон там. — указал, как припечатал Сойкин в окно на дом напротив.
— Он меня сам бросил. — упрямо повторила я, вставая и отворачиваясь. — Чтобы быть с другой женщиной.
— Не-а. Совсем по-другой причине.
У меня от этих слов не должно было стать легче на сердце, но стало.
— А по какой же?
— А вот тут пардонь, я тебе не устройство воспроизведения бухих откровений, Валь. Если хочешь это узнать — пойди и спроси. Если нет — то забудь, как и планируешь. И ладно, я уже согласен на яичницу. Давай пожрем и на работу надо.
Глава 26
Егор
— Тебе не кажется, что ты слегка охреневший тип? — спросил я у мордатого рыжего кота, который с недовольным видом “где ты до сих пор шлялся?” сидел у дверей на мой второй этаж.
Его мой вопрос не смутил, котята молча встал, развернулся и упёрся лбом в дверное полотно, прозрачно намекая, что не хрен стоять, открывай давай.
Появился он не пойми откуда у входа в подъезд три дня назад. Я подумал, что его бригада реставраторов прикормила тут, но позже спросил и оказалось, что рыжего они ни разу не видели. Зато со мной он стал подниматься по лестнице, как будто так всегда делал и на отремонтированный этаж заперся по-хозяйски. Я поленился тогда сразу его выпроваживать, кинул пару сосисок, решив выкинуть позже, но забыл.
Кота было не слыхать всю ночь, а утром он так же уверенно вышел со мной и умотал в неизвестном направлении. Вчера, когда мы устроили внезапные посиделки с Романом и Михаилом, он тоже не показался, а вот сегодня сидит опять под дверью.
— Ладно, заходи, — пробурчал я, глядя как кот скользнул в едва открывшуюся дверь и смело поперся по коридору к холодильнику не дожидаясь моего разрешения.
Сегодня вечером я не застал момента возвращения моей Иволги домой. Начались активные работы по закладке фундаментов первых восьми домов нового микрорайона, а с местными поставщиками стальной арматуры и бетона я раньше не работал, поэтому, только что на зуб и на вкус не пробовал, не говоря уже о профессиональной экспертизе стройматериалов.
Я не возвожу жилье, за которое будет стыдно. Мне плевать, что некоторые рабочие считают меня придирчивым засранцем, который не готов закрывать глаза ни на единый косяк и торчит у них над душой, гавкает и лезет показывать как надо, будто они безрукие новички. Я несу ответственность за конечный результат и не желаю, чтобы люди, которые уже вложились в будущие квартиры и ещё вложатся, проклинали меня.
Кот сел напротив холодильника и требовательно взмуркнул, что прозвучало весьма похоже на “ну шевелись уже давай”.
— Точно охреневший. — ответил я и достал опять пару сосисок, содрал пленку, кинув вымогателю. — Не привыкай. Я обзаводиться домашними паразитами не планирую, как и домом в принципе.
Рабочую одежду сложил в мешок в ванной, напомнив себе в очередной раз, что необходимо купить и установить тут стиральную машинку для нее. Встал под душ, сначала прохладный, потом обжигающе горячий, наслаждаясь ощущением того, как уходит из тела напряжение нелегкого дня, но длилось оно недолго. Только вода смыла усталость и рабочие заботы тут же очнулась тягучая тоска, которую я ими и укрощал. Днём, за всей суетой она затихала почти по полной неощутимости, но вот вечерами и наедине с собой…
Сварганил себе пельменей на ужин и большую кружку чая, под пристальным наблюдением рыжего вторженца, который оккупировал один из стульев. Расположился со своим нехитрым ужином на широком подоконнике, уставившись на прямоугольник окна в доме напротив, свет в котором слегка пробивался сквозь плотные занавески. Валя дома. Одна ли? Чем занята? О чем думает?
— Как думаешь, если сейчас просто спущусь, пересеку двор и позвоню в дверь, она меня впустит? Поговорит со мной или хотя бы выслушает? — спросил у рыжего. — И если да, то что мне ей сказать?
