Логан снова открывает глаза и говорит:
— Анна не настоящая. Она — персонаж из моей головы. Мне нечего было бы ей сказать.
Публика, кажется, испускает сдержанный разочарованный вздох.
— Но если бы Ава была здесь…
Напряжение в зелёных глазах Логана усиливается, теперь их жар более интенсивен, останавливаясь на мне. Я чувствую, как по спине пробегает дрожь. Женщина, которая шептала мне, когда я только пришла, ловит его взгляд и смотрит на меня с любопытством, но мгновение спустя она и все остальные в комнате слушают слова Логана.
— ...Я бы сказал, что влюбился в неё в первый же миг, когда наши взгляды встретились, только я этого не знал. Я бы сказал ей, что это было самое длинное и самое важное путешествие в моей жизни, чтобы прийти к этому осознанию, даже если я прибыл слишком поздно. Я бы сказал ей, что наконец-то готов открыть своё сердце и рискнуть разделить его с другим. Поправка: с ней.
Течение между нами такое ощутимое, такое сильное, что я уверена, толпа расступится, и мы бросимся в объятия друг друга и растворимся в поцелуях, как в кино. Но это не кино, толпа не расходится, момент возникает и проходит. Я задерживаю дыхание и теперь выдыхаю. Поднимаются новые руки с вопросами, на которые ещё предстоит ответить.
Логан — писатель, читающий книгу. Я — часть аудитории. Поэтому снова смешиваюсь с толпой и терпеливо жду, пока кто-нибудь скажет:
— Я приходил на все Ваши чтения, читал все книги, но эта совсем другая. И сейчас Вы тоже выглядите по-другому. Где же Ваша шляпа?
Внутренняя тень омрачает глаза Логана, но и это мимолетно.
— Я её перерос. Выбросил в Ист-Ривер вместе с массой плохих воспоминаний. Думаю, один из этих гигантских затаившихся осётров носит её сейчас.
Из зала раздаются смешки.
— В одном из отрывков, которые Вы читали, персонажа Лиама преследует прошлое, и он кажется сердитым и жестоким. Он в конечном итоге трагический персонаж?
Логан дразняще улыбается.
— Вам придётся прочитать всю книгу, чтобы это выяснить.
Он указывает на другую поднятую руку.
— Что означает название?
— Тот же ответ. Прочитайте книгу, чтобы узнать. — Он подмигивает.
Ещё одна рука поднимается вверх.
— Ваша мать недавно умерла, не так ли? Это повлияло на Ваше творчество?
— Родители влияют на каждую часть жизни, живы они или мертвы. Так что да. Но этот роман был закончен до ее кончины.
Поднимается ещё одна рука.
— Когда можно будет купить «Украденные звёзды»?
— Лоуэлл, можешь ответить на этот вопрос?
Лоуэлл встает и раскладывает календарь выпуска и места для будущих чтений и подписей.
Логан отходит от подиума и садится на стул. Или я так думаю. Теперь я теряю его из виду.
Может быть, вопросы и ответы закончились. Теперь Лоуэлл задает вопросы.
С тех пор, как он посмотрел на меня, мне стало жарко, и я чувствую приступ клаустрофобии. Мне нужен на свежий воздух. Я беру свою сумку и завёрнутый холст. Прежде, чем бочком возвращаюсь к входной двери, женщина, которая заговорила со мной в самом начале, легонько касается моей руки.
— Вы Анна? Вернее, Ава? — Я чувствую приступ паники. — Всё в порядке, — шепчет она, прикладывая палец к губам. — Я не выдам Ваш секрет. — Она протягивает мне визитку. — Я Микки Делл, обозреватель «Нью-Йорк Таймс». У меня есть предчувствие, что история, стоящая за этой книгой, ещё интереснее, чем сам роман. Если захотите поговорить, позвоните.
Я беру её карточку, улыбаюсь и киваю, но всё, чего хочу — выбраться из этой толпы на прохладный ночной воздух.
Снаружи полная луна поднимается над Манхэттеном. Я делаю глубокий вдох и чувствую, что нахожусь именно там, где и должна быть. Или почти.
— Ава.
Я поворачиваюсь и вижу Логана, прислонившегося к кирпичной стене книжного магазина и держащего руки в карманах. Как долго он наблюдает за мной?
— Что ты здесь делаешь? — говорит он, глядя на мою сумку, которую я держу под мышкой.
— Я сделала свой выбор, — тихо говорю я. — Ты сказал, что у музы есть выбор. Я сделала свой. Это ты.
Он делает шаг вперёд.
— Но твоя семья... степень?
— С этим разобрались.
Он приподнимает бровь, ожидая от меня объяснений, но я пришла сюда не для этого. Я пришла сюда, чтобы снова заглянуть в эти глубокие зелёные глаза, чтобы узнать, где моё место.
— Ты удивлён, увидев меня?
— Очень.
— Счастлив?
Наконец, он позволяет себе улыбнуться. Парень делает шаг в мою сторону.
— Это реальность, а не сон?
— Да, это сон. Моя мечта. И это реально.
Он наклоняется, целует долгим медленным поцелуем, и этот поцелуй связывает эту мечту с реальностью.
— Ты правда имел в виду то, что сказал тогда? — шепчу я, когда мы расстаёмся, совсем чуть-чуть, чтобы перевести дух.
— Каждое слово, — говорит он, глядя мне прямо в глаза.
Я отступаю на обочину и ловлю такси. Он улыбается.
— Ты теперь житель Нью-Йорка?
— Это мой сон, не так ли?
Он берёт мою сумку и холст, и мы забираемся на заднее сиденье. Как только дверь закрывается, он берёт меня на руки. Каждая частичка меня просыпается и покалывает от приятного облегчения.
Он диктует водителю адрес, а потом его губы обрушиваются на мои. Такое ощущение, что мы целуемся в первый раз — словно всё только начинается — и такое же ощущение, как в последний раз — словно что-то огромное только что закончилось — и, в середине, мы тоже целуемся, и это вечная сладость, которая даёт силу всем началам и окончаниям, которые ещё впереди.
Когда такси тормозит и останавливается у обочины, мы всё ещё целуемся. Таксист прочищает горло, но мы не останавливаемся, пока я не понимаю, что больше не хочу целоваться, а хочу сорвать одежду с Логана и почувствовать его кожу на своей.
— Мы дома, — шепчу я, отталкивая его, и удивляюсь своим словам, ведь я никогда не была в его квартире.
Логан моргает, словно очнувшись ото сна. Он платит за такси, и мы выходим.
На крыльце парень набирает код, который повторяет для меня вслух, а затем протягивает мне ключ.
— От двери квартиры.
— Ключ для меня?
Он кивает.
— Ещё не слишком рано? — спрашиваю я.
Он качает головой.
— Я просто рад, что ещё не слишком поздно.
Он открывает наружную дверь и ведёт меня к лифту.
Поднимаясь, он смотрит на мою сумку и говорит:
— Как долго ты здесь будешь?
В его глазах мелькает тревога, и я не уверена, волнуется ли он, что я останусь слишком долго или недостаточно долго.
— Сколько позволишь.
Он усмехается.
— Тогда эта сумка маловата.
***
Я колеблюсь, когда он открывает дверь, но только на мгновение. Переступая порог, я знаю, что перехожу из одной жизни в другую, но больше не чувствую, что преодолеваю свои ограничения; вместо этого ощущаю трепет прыжка с головой в свой потенциал.
Логан внутри, и он смотрит на меня, всё ещё стоящую в холле.
— Ты что, передумала?
Я отрицательно качаю головой.
Деревянный пол скрипит, когда захожу внутрь. Коридор завален книгами. На одной полке вижу трубку его деда. Холл ведёт в гостиную с эркером, выходящим на улицу. Стол Логана стоит перед окном. Кожаное кресло его деда расположено перед деревянным камином.
Вся эта смесь старого и нового, и — я делаю глубокий вдох — очень хорошо пахнет. Все здесь пахнет Логаном. Как дом. Дом, о котором я не знала, что он был моим, пока не нашла его.
Он внимательно наблюдает, как я брожу по квартире. Он смотрит на меня так, словно я кошка, которая вот-вот убежит. В каком-то смысле да. Потому что, хотя я уверена в своих чувствах к Логану и в том, что хочу жить в Нью-Йорке, и даже уверена, что буду чувствовать себя как дома в этой квартире, но не уверена, что у нас есть то, что нужно, чтобы начать всё сначала.
