— Осторожнее, Бет.
— Почему?
— Я уже на грани.
Она встала с кровати и подошла к нему. Положив одну руку ему на грудь, точно там, где билось сердце, другой она скользнула вокруг его талии.
Воздух со свистом вырвался из его груди, когда она прижалась к его телу.
Но, по крайней мере, сексуальное желание вытеснило другой голод.
— Ты собираешься мне отказать? — спросила она.
— Я не хочу пользоваться ситуацией, — выдавил он сквозь стиснутые зубы. — Ты достаточно сегодня испытала.
Она схватила его за плечи.
— Я сердита. Напугана. Совершенно растеряна. Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью и делал это до тех пор, пока я не перестану чувствовать, пока совсем не онемею. Если уж кого и используют, то это я — тебя, — она опустила взгляд. — Боже, это звучит ужасно.
Черта с два. Он более чем желал быть использованным подобным образом.
Роф приподнял ее подбородок указательным пальцем. Несмотря на то, что пряный аромат поведал ему все желания ее тела, он желал увидеть это на ее лице.
— Не уходи, — прошептала она.
Он не хотел оставлять ее, но его жажда крови подвергала ее опасности. Ей нужно копить силы для изменения. А он испытывал такой дикий голод, что мог иссушить ее досуха.
Ее рука соскользнула вниз с его талии. И нашла эрекцию.
Тело словно пронзило разрядом тока, и Роф судорожно втянул воздух. Лишь его тяжелое дыхание нарушало тишину комнаты.
— Ты хочешь меня, — сказала она. — А я хочу, чтобы ты взял меня.
Бет провела ладонью по его длине. Трение болезненно острым ощущением передалось через вторую кожу его брюк.
Только секс. Он сможет. Сможет удержать в узде другую потребность. Он сможет.
Но рискнет ли он поставить ее жизнь против своего хваленого самообладания?
— Не говори «нет», Роф.
Бет поднялась на цыпочки и коснулась его губ своими.
«Игра окончена», подумал он, яростно прижимая ее к себе.
Роф протолкнул язык в ее рот, обхватил ее бедра и прижал себя к ее руке. Стон удовлетворения, слетевший с губ Бет, завел его еще сильнее, и когда ее ногти впились в спину, он был рад этим вспышкам боли, означавшим, что ею владеет тот же голод, что и им.
В мгновение ока она оказалась под ним на кровати. С порочным нетерпением он стащил с нее юбку и разорвал трусики. Ее блузку и бюстгальтер постигла та же печальная участь. Время для нежности придет позже. Сейчас только примитивный секс.
Пока он целовал ее груди, ее руки нетерпеливо срывали с него рубашку. Роф слегка отстранился, но лишь для того, чтобы расстегнуть брюки и выпустить эрекцию на свободу. Затем, закинув колено Бет себе на предплечье, он вытянул ее ногу вверх и ворвался в жаждущее тело.
При первом же его мощном рывке он услышал, как она задохнулась, ее влажный жар сжал его и запульсировал, и в следующий миг она кончила. Вампир замер, поглощая ощущение ее оргазма, чувствуя, как ее лоно сжимает его.
Им овладел неодолимый собственнический инстинкт.
С ужасом Роф осознал, что хочет заклеймить ее. Отметить как свою. Он хотел, чтобы особый аромат пропитал ее тело, чтобы больше ни один мужчина не посмел к ней подойти. Чтобы они знали, кому она принадлежит. И боялись последствий своего желания обладать ею.
Вот только он знал, что не имеет на это права. Она не его.
Он ощутил, что Бет замерла под ним, и опустил взгляд.
— Роф? — прошептала она. — Роф, что не так?
Он сделал движение, чтобы отстраниться, но она поймала его лицо в свои ладони.
— Ты в порядке?
Именно беспокойство за него, прозвучавшее в ее голосе, лишило его остатка самоконтроля.
Будто ужасающей волной его тело швырнуло вне пределов досягаемости голоса разума. Не успев осознать или остановить себя, он оперся на руки и начал вонзаться в желанное тело, яростно беря ее, вбивая себя в ее тело. Спинка кровати стучала о стену в ритме его толчков, и Бет крепко ухватилась за его запястья, пытаясь удержаться на месте.
Комнату наполнил низкий звук, становясь все громче и громче, пока вампир не понял, что это рычание вырывается из его горла. Лихорадочный жар зажег его кожу, и его нос уловил тот темный аромат обладания.
Он был бессилен остановить себя.
Роф обнажил клыки, его мускулы дрожали от напряжения, а бедра снова и снова врезались в тело Бет. Обливаясь потом, испытывая головокружение, без единой сознательной мысли и капли кислорода в легких, он взял все, что она ему предложила. Взял это и потребовал большего, превращаясь в животное, как и она, пока в обоих не осталось ничего, кроме дикости.
Он мощно кончил. Наполняя ее, выплескивая в нее все без остатка, его оргазм продолжался, продолжался и продолжался, пока он не понял, что все это время она достигала кульминации вместе с ним. Они изо всех сил держались друг за друга в поисках убежища от сокрушительных волн страсти.
Это было самое совершенное слияние, которое Роф только мог себе представить.
А затем наступил кошмар.
Едва последняя дрожь передалась ее телу, в тот момент, когда он, наконец, иссяк, баланс его желаний сместился. Жажда крови хлынула вперед свирепым, всепоглощающим потоком, столь же мощным, как отбушевавшая страсть.
Вампир обнажил зубы и склонился к ее шее, к вене, бегущей так восхитительно близко к поверхности бледной кожи. Его клыки едва не пронзили кожу, горло пересохло от жажды вкусить ее, а нутро сводило судорогами голода, доходившего до самой глубины души, когда он вдруг отдернулся, в ужасе от того, что собирался совершить.
Роф буквально отбросил себя от нее, передвигаясь по кровати, пока не упал на пол и приземлился на задницу.
— Роф? — она испугано бросилась к нему.
— Нет!
Жажда ее крови была слишком сильна. Непреодолимый инстинкт. Стоило ей подойти слишком близко…
Он застонал, пытаясь сглотнуть. Горло было, как наждачка. На теле вновь выступил пот, но на сей раз от тошноты, а не удовольствия.
— Что случилось? Что я сделала?
Роф отполз назад, все его тело ныло, а кожа горела огнем. Запах ее возбуждения, оставшийся на нем, словно хлыст, с каждым вздохом лишал его сомообладания.
— Бет, оставь меня. Мне надо…
Но она все равно продолжала подходить, пока его тело не врезалось в диван.
— Отойди от меня, мать твою! — он обнажил клыки и громко зашипел. — Ты подойдешь чуть ближе, и я укушу тебя, поняла?
Она сразу же остановилась. Между ними грозовыми тучами сгустился ужас, но затем она покачала головой.
— Ты не причинишь мне вреда, — произнесла она с той убежденностью, которая казалась ему опасно наивной.
