фунтовую бумажку и сказал, что им нужна комната. Хозяин понимающе
улыбнулся и попросил их следовать за ним.
Комната была тесной и темной. Почти половину ее занимала двуспальная
кровать. Эвелин хлопнула в ладоши, с покрывала поднялось в воздух
несколько жуков. Она обернулась к Абулшеру и задумчиво проговорила:
-- Здесь так, как у тебя было там, в Саргохабаде...
Он горько усмехнулся:
-- Да... И я ушел оттуда, чтобы получить пулю...
Эвелин вздрогнула. Почему он так сказал? Неужели это предчувствие? Она
приучила себя не смотреть на него, как на человека со своими эмоциями и
переживаниями. Теперь она поняла, что он боится... Боится неизвестности.
Боится за свою жизнь. Несомненно, он чует опасность.
Ей захотелось встать и убежать отсюда, оставить его одного... Но она и сама
была в страхе...
Она посмотрела ему в глаза и сказала:
-- Абулшер, я хочу, чтобы ты сделал то, что прежде никогда не делал.
-- Что именно?
-- Поцелуй меня... В губы, как принято у нас, европейцев...
Он пожал плечами:
-- Если ты хочешь...
Эвелин положила свои руки ему на плечи. Ей пришлось встать на цыпочки, чтобы
дотянуться до его губ. Своими губами и языком она раскрыла его губы. Они
подались и впустили ее нежный язык. Его руки скользнули по ее спине и сжали
выпуклость ее ягодиц.
И тут он укусил ее.
Эвелин почувствовала, как с ее губ капает кровь. Она попыталась вырваться, но
он с силой толкнул ее, она упала спиной на кровать. Абулшер задрал вверх ее
мужскую рубаху и размотал повязку, стягивающую груди -- он набросился на них,
вбирая в рот и кусая. В ней затеплился огонек вожделения, тело подалось ему
навстречу, низ живота был охвачен томительным ожиданием...
Он стащил с нее брюки, потом вдруг слез с нее и проговорил:
-- Сними рубашку и встань.
Она повиновалась.
-- Пройдись по комнате... Туда и обратно... Я хочу запомнить тебя такой,
какая ты сейчас...
Эвелин встала, отвела назад плечи, сделала круг в сумраке комнаты. Она
никогда не стеснялась своей наготы и даже гордилась своим телом, но сейчас ей
доставляло особое удовольствие выставлять себя напоказ. Она повернулась к
нему спиной, твердые округлые ягодицы призывно и соблазнительно колыхались с
каждым шагом, пружинистые мускулы обрисовывали сначала одну половину ее
пышного зада, а через долю секунды -- вторую...
Абулшер сидел на кровати и с удивительной серьезностью смотрел на
передвигающуюся перед ним белую женщину. Расширившимися зрачками глаз он
ощупывал ее тело так, как будто навсегда хотел запечатлеть в мозгу ее
изображение.
-- Теперь сядь.
Эвелин послушно села.
Он поднялся и отступил на несколько шагов.
-- Раздвинь ноги.
Эвелин поколебалась, но сделала и это.
Абулшер улыбнулся.
-- Вот так. Странно, когда смотришь на женщину в такой позе... Когда она
показывает тебе свою раскрытую дыру... Ведь не скажешь, что это очень
красиво... А я стал бездомным и отверженным именно из-за этого...
Эвелин почувствовала, как кровь приливает к ее лицу. Он стал ей противен. Он
опять хочет унизить ее! Она встала и, не сказав ни слова, стала натягивать
шаровары.
Но Абулшер вырвал их из ее рук и хлестнул ими поперек обнаженных ягодиц.
Эвелин вскрикнула:
-- Почему ты ведешь себя всегда так грубо?
-- А потому, что только так с тобой и можно обращаться... И тебе нравится
это! Да-да, нравится!
Он усмехнулся и снова ударил ее, потом еще и еще. Когда ягодицы раскраснелись
от ударов, он перешел к груди.
Эвелин ощутила знакомое тепло, потоки которого уже начали разливаться
по ее телу. С ужасом она осознала, что он прав! Она откликалась на его
жестокость, как цветок, раскрывающий свои лепестки навстречу солнечным
лучам, которые потом засушат его и умертвят. Она бросилась на кровать и
широко расставила ноги, вздрагивая и ежась под градом ударов, сыпавшихся
на шелковистые бедра и задевавших ее возбужденное женское естество.
Неожиданно удары прекратились. Тхалец перевернул ее на живот и притянул к
себе округлые белоснежные ягодицы. Он грубо раздвинул их, его вытянувшийся
напрягшийся язык вдвинулся туда и смочил слюной наморщенный ротик анального
отверстия.
Эвелин охватил сладостный трепет, когда его язык, то смягчающийся, то
настойчиво-гибкий, заходил по канавке меж ее бедрами. Она протянула свои руки
между ногами, чтобы найти и схватить его начинающий твердеть член. Нежно и
осторожно она принялась ласкать его, поглаживая, потирая, чуть натягивая...
Она вновь упивалась своей властью над этой плотью, которая под действием ее
пальцев превращалась в мощную палицу, тяжелую и негнущуюся.
Легкие прикосновения ее пальцев довели Абулшера до такого состояния, что он
застонал... Он начал двигать бедрами, со сладострастием вдвигая свой
взбудораженный орган в темноту ее мягких и влажных рук, ненадолго задерживая
его там и вновь вытаскивая, чтобы опять погрузить в сложенные трубочкой
женские ладони.
Неожиданно он покинул эти ласкающие руки и через секунду пробился на всю
глубину своего мощного мужского органа в податливый кружок ее ануса.
На какой-то момент все тело Эвелин сковала боль, но она быстро прошла, мышцы
сделались уступчивыми, полость снова распахнулась навстречу ворвавшемуся в
нее фаллосу.
Эвелин было уже приятно шевелить бедрами, чтобы попасть в ритм движениям
втыкающегося в ее зад органа.
Абулшер теребил и щипал ее соски, в то время как его член проникал в
сокровенную нишу все глубже. Эвелин извивалась под ним, ей стало трудно
дышать, она зажмурила глаза, чтобы полнее ощутить подступающий прилив
наслаждения... Она чувствовала, как из ее распаленного лона выходит и
медленно течет по ногам густой сок...
Несмотря на то, что сейчас ее влагалище ощущало мужчину лишь издали, по
глухим толчкам от сильных ударов члена, введенного сзади, она могла вот-вот
кончить и очень ждала этого...
Но Абулшер положил ее на бок и лег рядом. Его фаллос теперь оказался у ее
рта, она сомкнула вокруг него губы, легко прихватила зубами, потом язык лег
на раскрасневшуюся головку, возбуждая новое, еще более сильное желание...
Голова тхальца поместилась между раскрытыми ногами Эвелин, его темные губы
