У меня в груди клокотало от предвкушения. На моем телефоне звякнуло входящее сообщение от Питера. Я проигнорировал его. Это было моё время. Это было только между мной и моей Эйнжел.
Дрожащими руками я просунул палец под клапан конверта и сломал печать. Сунув руку внутрь, я вытащил пачку рукописных страниц и фотографию. Я провел рукой по внутренней стороне конверта и встряхнул его, чтобы убедиться, что там больше ничего нет, ни кусочка, ни малой частички от Эйнжел, которые я мог не заметить.
Перевернув фотографию, я долго смотрел на неё. У меня болела грудь и кружилась голова, но я не мог оторвать от неё взгляда. Я запер свои эмоции год назад, похоронил их в подвале Бланко после того, как Винс перерезал веревки и освободил меня.
В ту ночь Винс увел Эйнжел, поспешно выпроводив её из дома, когда нанятые им люди ворвались в поместье Бланко и устроили там невообразимый погром. Я сделал всё по плану Винса, как бы отбив нападение нескольких «ирландцев» и спас жизнь Бланко. Все это было прекрасно поставлено Винсом, и я сыграл свою роль. Через несколько дней Бланко получил локон волос и пинту крови вместе с фотографией мертвого тела Эйнжел. Я не видел этой картины, не мог даже на секунду поверить, что это правда. Но Бланко верил в это, а Винсу только это и было нужно. Он взял меня под свой контроль и выставил Сержа в плохом свете в этом деле — он был настоящей змеёй, о чём Серж даже не подозревал.
Но эта фотография — я мог смотреть на неё часами. Она была такой живой, энергичной. Толстый шарф прикрывал её губы и подбородок, но глаза были широко раскрыты и блестели даже в тусклом свете. Позади неё Эйфелева башня поднималась к темному небу, огни вдоль балок замерли и застыли в сиянии.
У меня защипало в глазах, и все, что я пытался подавить глубоко в душе, грозило выплеснуться наружу.
«Эйнжел».
Я провел кончиком пальца по её силуэту. Я сидел так несколько долгих минут, просто смотрел на неё, пытаясь понять, о чем она думала, когда была сделана фотография. Одна-единственная темная мысль пронзила мой разум — кто это снимал? Что, если другой мужчина? Я отбросил это подозрение, а затем полностью стер его.
Я благоговейно отложил фотографию и взял листки. Открыв первую страницу, я увидел синие чернила и женский почерк с наклоном. Моя грудь снова заныла, когда я начал читать:
«Дэвид,
Я знаю, что не должна это писать, но ничего не могу с собой поделать. Я принимаю все меры предосторожности, чтобы уберечь тебя от неприятностей. Если Винс разозлится и что-то сделает с тобой за это, я никогда себе этого не прощу. Пожалуйста, будь осторожен.
Как видишь, я делаю то, о чем ты просил. Париж прекрасен, особенно ночью. Тебе нравится это фото? Моя подруга Энн сняла его для меня. Она молода и мила, и думает, что я студентка по обмену из Америки. Я придумала себе новое имя и не буду сообщать его тебе тут, потому что ты будешь беспокоиться, если я это сделаю».
Я вздохнул с облегчением и продолжил читать.
«Эйфелева башня сияет точно так же, как я тебе рассказывала, но огни были бы намного ярче, если бы ты был здесь, чтобы увидеть её вместе со мной. Я скучаю по тебе. Я думаю о тебе каждый день. Интересно, все ли с тобой в порядке, занимаешься ли ты все той же работой, ненавидишь ли ты её, любишь ли ты её, скучаешь ли ты по мне, думаешь ли ты обо всём, что могло бы быть по-другому. Последним я занимаюсь часто. Я представляю себе, что я не вернулась домой в тот вечер, когда мы были подростками, мы бы с тобой убежали вместе и никогда не оглядывались назад. Я не просто представляю это, я этого желаю. Но этому не суждено сбыться. Глупо, правда. Я тоже глупая. Но иногда это помогает унять боль. Расстояние кажется немного короче, если я могу притвориться, что мы видим мир вместе.
Я нашла работу. Ну, Винс дал мне немного денег, чтобы я уехала из города и начала с чистого листа, но этого было недостаточно, чтобы продержаться слишком долго. Так что я занимаюсь своими делами. Возможно, ты удивишься, узнав, что отец Энн владеет антикварным магазином здесь, в Париже. Я работаю там неполный рабочий день, в основном как покупатель, который посещает загородные поместья и городские квартиры, чтобы собрать предметы, которые можно продать в магазине (например, когда умирают одинокие старики, и я могу пойти в их дом и выбрать там их старые вещи. Это напоминает вуайеризм и весело, честно говоря). Ты, наверное, не удивишься, что я провожу иногда маленькие махинации по сбыту краденого для карманников и воров. Они приходят ко мне со своими вещами, и я могу купить их за небольшую цену, а затем выписать документы, квитанцию от магазина, что я якобы нашла эти вещи на распродаже при осмотре старых домов. Когда товары продаются, я получаю от них комиссионные, которые, по крайней мере, вдвое превышают то, что я заплатила. Итак, я поддерживаю семейный магазин Энн и набиваю карманы, пока работаю там. Ужасно, я знаю. Но я подумала, что тебе это может понравиться».
Моё лицо, казалось, готово треснуть от очень широкой ухмылки, которая невольно расплылась на нем от гордости. Я пробормотал:
— Мне это чертовски нравится, мой непослушный ангел.
«Вот чем я занималась последние несколько месяцев, и я скопила немного денег, чтобы еще немного попутешествовать и заставить тебя гордиться мной. У тебя есть повод для гордости за себя? Я много об этом думаю. О том, как бы мне было бы горько на твоем месте. Оставаться там. Ты когда-нибудь думал, что жертва того не стоила?»
Никогда. Я бросил письмо на колени и потер глаза ладонями. Я тоже хотел бы быть таким как она. Я хотел бы, чтобы она никогда не беспокоилась обо мне, только не это. Я бы тысячу раз умер, если бы это означало свободу для неё. Боже, чего бы я только не отдал, чтобы сказать ей это. Сделав несколько глубоких вдохов, я снова взял листок.
«Извини. Иногда у меня бывает мрачное настроение.
Кроме того, я посещаю занятия по самообороне. Теперь я могу за себя постоять. Возможно, даже на тебя это произведет впечатление! Ладно, пусть и не очень сильное. Просто небольшое впечатление. Но я делаю успехи. У меня уже получается захват за горло и колени. Жестко».
«Это моя девочка», — подумал я.
«В остальном всё нормально, у меня маленькая квартирка — не скажу где. И в ней есть крошечный балкон, который выходит на улицу. Иногда я сижу там по вечерам и просто слушаю город. Он живой. Это заставляет меня чувствовать своё одиночество, но также возвращает меня к тебе. Мы с тобой под одним небом, понимаешь? У меня теперь такая странная привычка: я трогаю шрам на плече — тот, что от ледоруба — и думаю о тебе. Я думаю, это потому, что я знаю, что у тебя есть такой же».
Я прижал кончик пальца к такому же шраму на своем плече.
«Прежде чем заснуть, я всегда перебираю свои надежды и мечты о тебе. У меня их много. Но это всегда заканчивается тем, что мы с тобой счастливы. Это значит для меня больше, чем всё остальное. И, наверное, глупо с моей стороны думать, что ты можешь быть счастлив прямо сейчас, но я все еще надеюсь на это для тебя каждую ночь. И я надеюсь скоро снова увидеть тебя. Может быть, там, где ты сейчас, все изменится. Может быть, у нас будет еще один шанс. Я хочу этого так сильно, что мне больно. Я хочу преодолеть то, что нас разделяет. Я хочу раздавить его каблуком и прыгнуть в твои объятия. И остаться там навсегда.
Извини, я становлюсь слишком сентиментальной. Но серьезно, я и, правда, так думаю. Каждое слово. Я скучаю по тебе. Я стараюсь взять от жизни всё, как ты мне и говорил. Я буду ждать столько, сколько потребуется, чтобы вернуться к тебе, а до тех пор я буду посылать тебе свои надежды каждую ночь. Я люблю тебя.
