Данияр держался холодно, а спину – ровно.
Только я видела, как ему было тяжело. И его родителям – тоже. Они приехали сюда в одно время с нами.
– Что ты здесь делаешь? – строго спросил муж.
– Я решила согласиться. На встречу.
Назар выглядел ужасно. Чудовищно. Страшно.
Я была уверена, что могу пожелать ему всего самого плохого и не застыдиться, но сейчас меня пробрало. Я не хотела видеть его таким, но голос разума твердил обратное.
А он хотел убить тебя и закопать в лесу.
А он выдал тебя за другого.
А он подкупал и убивал твоих самых близких людей. И тебе до сих пор ничего неизвестно о местоположении Риты.
Чувствую, как меня трясет, когда я подхожу к его койке. Не понимаю, зачем. Колотит так, что боюсь, как бы не пропало молоко, и чем тогда я буду кормить Миру…
– Настя, – слышу старый, прожженный голос.
Это Назар обратился ко мне. Стало жутко.
Черные глаза впиваются в меня цепко. Врачи говорят, он после пожара не поправился полностью. Травма, произошедшая несколько дней назад, угробила почти окончательно. Случилось несовместимое с жизнью.
Не знаю, упал ли он сам или ему кто помог… думать об этом не хотелось. И винить я уж точно никого не стану.
– Хочу, чтобы ты знала…
Я притаилась, вслушиваясь в скрипучий голос.
Извиниться. Он хочет извиниться. Конечно же, все пожилые люди просят о прощении перед смертью.
– Чтобы ты знала, – повторяет он без тени улыбки.
– Что? – спрашиваю в нетерпении.
– Я ни о чем не жалею.
Я выбежала из палаты, не чувствуя ног.
Меня будто ошпарили кипятком.
На кой черт я приехала? Пришла? Выполнила просьбу этого безумца…
Еще ждала извинений, глупая девчонка.
– Настя, остановись, – велит муж, направляясь за мной.
На выходе из палаты меня ждал еще один сюрприз. Я и забыла про них.
Родители Дана.
Мы столкнулись в дверях. И долго-долго друг на друга смотрим, но в конце концов я понимаю, что и этот диалог будет бессмысленным.
Они не признают Миру.
Меня.
Не признают брак. И никогда не предложат руку помощи сыну, который через многое прошел.
Я сбегаю прочь, соприкоснувшись плечом с матерью Данияра. Оглядываюсь лишь когда дыхание приходит в норму и замечаю, как Дан остановился возле них, они о чем-то говорит…
Я снимаю с себя халат. Прочь. Отсюда прочь.
Едва Данияр подходит, я хватаюсь за его рубашку и прошу:
– Увези меня отсюда. Это было ошибкой. Увези меня и останься сегодня дома.
– Насть, родная…
– Останься. До тех пор останься, пока его дыхание не остановится. Я видела в его глазах смерть. Я боюсь за тебя, Дан.
Данияр касается моего лица.
Бережно.
– Я люблю тебя, – признаюсь ему и прижимаюсь к твердому телу. – Увези домой и останься. Я сделаю все, что ты захочешь.
Глава 39
– Родители просят о встрече.
Эта информация выливается на меня подобно ушату ледяной воды.
Конечно же, они будут просить о встрече с родным сыном, но от этой новости лично у меня поднимается уровень тревожности, и Мира резко начинает хныкать, просясь на руки.
– Сиди, я ее возьму, – говорит муж, поднимаясь с места. – У тебя весь день впереди. Постараюсь прийти раньше, Насть.
Я кивнула.
Я была благодарна за то, что Данияр мне сильно помогал, хотя я знала, что у него тоже много работы. За то время, что мы переехали к нему, муж доказал, что он не только хочет детей, но и готов принимать активное участие в их воспитании.
Я могла попросить его о чем угодно, и он мне помогал. Я знала, что так будет и дальше, Дан хотел этой ответственности и он от нее не отказывался.
– Ну, встреться с родителями, – отвечаю я, наблюдая, как Мира снова начинает хныкать даже в руках Дана.
Что же такое? Неужели дочь чувствует мои переживания?
Наверное, в нашей ситуации сказывалось то, что я ждала подвоха, ждала нового удара в спину после встречи мужа с родителями.
Но и запрещать, конечно же, не стану. Я сама стала матерью, не могу представить, чтобы мне запретили видеть собственного ребенка.
– Ты как? Согласна?
– Конечно, иди, – произношу сдержанно, бросая взгляд на по-домашнему полураздетого мужа. – Можешь взять фотографии Миры. Вдруг у них что-то откликнется.
Произношу это без упрека.
Просто от души надеюсь на это. Данияр сказал, что я очень наивная. Еще после того, как я пришла в реанимацию к Назару Багрову.
Позже я согласилась. Действительно наивная, раз надеялась увидеть крохи совести в безнадежно умирающем человеке.
Когда Данияр подходит со спины и обнимает меня, я льну к нему в ответ. Кажется, у нас снова налаживается. Надеюсь, что в этот раз навсегда…
– Ты у меня святая, Насть, – целует меня в щеку, обжигая своим голым торсом. – Но ты не поняла, родная. Они хотят встретиться не только со мной. Родители просят о встрече с тобой и с Мирой в том числе.
Эта новость оглушает.
Правда?
И что я должна на это ответить?
Хочется заартачиться и спросить, где же они были раньше.
Но больше хочется совсем другого, – мира.
– Я не знаю, Данияр. Я в замешательстве.
– Подумай. Я не тороплю. Вообще-то я им отказал, потому что вспылил. Но ты знаешь, у самого сердце ноет.
Данияр целует меня в висок, передает мне нашу дочь и идет собираться на работу. Надевает брюки, застегивает пуговицы на белоснежной глаженой рубашке, и вместе с тем его взгляд сразу превращается из уютного, любящего – в холодный взгляд акулы бизнеса.
Пока Мира спит после отцовских сильных рук, я готовлю нам завтрак. В последние дни Данияр много работает, зато дела с бизнесом, кажется, идут в гору. Еще Данияру досталось наследство – огромное и такое же внезапное как снег на голову.
Назар скончался месяц назад. Через пару дней после нашего визита.
Примерно через две недели нашли тело еще одного человека, причастного к той весне.
Это была Рита.
В ходе экспертизы было выявлено, что ее не стало еще в процессе судебного разбирательства. Как раз тогда я искала ее, чтобы она дала показания против Назара Багрова, и чтобы Данияра выпустили.
Вся эта цепочка событий привела к тому, что у меня пропало молоко, и я больше не могу кормить Миру сама, как хотела. Она тоже стала менее спокойной, и только лишь под вечер, когда Дан приезжал домой, дочь успокаивалась. Данияру пришлось открыть должность директора и брать больше отгулов.
Но я знала, что когда-нибудь станет легче. В конце концов, на нас теперь никто не покушается, мы в безопасности.
– Я подумала. Давай пригласим твоих родителей к нам, – соглашаюсь я, когда муж возвращается с работы.
– Ты уверена? – уточняет Дан, целуя меня в прихожей.
– Да. Только давай закажем доставку?
– Без проблем, хотел предложить, – не отказывается Дан. – Как Мира? Опять неспокойная весь день?
– Уже лучше, – признаюсь ему. – Просто ты же знаешь, новость о Рите меня добила. Я много лет ее знала. А Мира чувствует, что со мной происходит. До сих пор удивляюсь, как это работает? Дети все чувствуют…
Дан задумчиво кивает, хмурится. Помогает накрыть мне стол, и мы спокойно ужинаем, а ночью мы пылко занимаемся любовью и стараемся не думать о том, что преподнесет нам завтрашний день.
Когда я соглашалась на встречу с Багровыми, то не думала, что это будет так нелегко.
Думала, встретиться с ними лицом к лицу будет легче. И как-то приятнее, что ли. И что внутри немного дрогнет – тоже думала.
Но в сердце к этим людям, кажется, давно все заледенело. Осталось сухое уважение лишь за Данияра. За его существование и воспитание.
Вечером, уже перед самой встречей Данияр предложил вместо домашней обстановки переместиться в ресторан. Сказал, что пока не намерен приглашать родителей в дом, но я понимала, чего он опасается. После всего случившегося доверять приходилось лишь себе, остальных – держать на расстоянии и на расстоянии уважать.
