Закончив, Оуэн вернулся за стол и сел рядом со мной.
— Хорошая речь, — прошептала я.
— Спасибо, — ответил он и подмигнул.
И если сперва я подумала, что это знак, что все идет по плану, то потом, когда начал говорить адвокат Уильяма, это ощущение только усилилось. Выступления оказались похожи. Во второй речи говорилось, какой замечательный человек мистер Фостер благодаря его благотворительности и пожертвованиям. Также адвокат осветил подробности его прошлой деятельности в роли учителя — акцент сделали на том, как преуспели его ученики в экзаменах по истории и о вкладе, который он внес в качестве помощника футбольного тренера. К тому времени, как адвокат Уильяма закончил, я сгрызла ногти до мяса.
Прежде чем обратиться к собравшимся, Левинсон прочистил горло.
— Сначала мы вынесем решение в отношении мисс Джеймсон. Выслушав доводы мистера Сандборна и учитывая тот факт, что у мисс Джеймсон нет земельных владений в округе или штате, я предлагаю освободить ее от занимаемой должности, — начал он.
— Так они все же собираются меня уволить? — прошептала я Оуэну на ухо.
Он приподнял руку, чтобы я замолчала, и с любопытством посмотрел в сторону Левинсона.
— Добавлю, что мисс Джеймсон получит рекомендательное письмо для того, чтобы устроиться в любое другое учебное заведение, которое захочет ее нанять. Также это происшествие не будет отражено в ее послужном списке PSC.
Один за другим члены школьного совета подняли руки, голосуя «за». Мое сердце рухнуло в пятки, а к горлу подступила желчь. Слушать, что сказали Уильяму я уже не могла.
— Все могло быть гораздо хуже, — прошептал Оуэн мне на ухо. — Они могли отозвать твою лицензию, и ты никогда не смогла бы преподавать в Джорджии. Благодаря этому решению ты просто можешь найти другую работу в преподавании, словно предыдущего опыта и не существовало.
— А если спросят, чем я занималась до этого, что мне ответить?
— У тебя будет рекомендательное письмо о том, что ты занимались обучением по контракту.
Я обдумала его слова. Было отвратительно это признавать, но Оуэн оказался прав. Могло быть гораздо хуже. Во время обучения нам рассказывали ужасные истории об аннулировании лицензий. После такого к преподаванию уже не возвращались. А у меня был шанс попробовать построить карьеру еще раз в другом месте.
— Ты прав. Мне это не нравится, но я понимаю.
Стук молотка заставил меня подпрыгнуть на месте. Погрузившись в разговор с Оуэном, я не услышала, какой вердикт вынесли Уильяму. Повернув голову, я взглянула на него и заметила его силуэт возле одной из боковых дверей. Он выглядел разочарованным, но не опустошенным, когда выходил. Только я подумала, что надо бы спросить папу или Анселя, какой вердикт вынесли Уильяму, как возле нашего стола остановился его поверенный, Уолтер Аткинс.
— Сильная речь, — сказал он, пожимая руку Оуэна. — Рад, что жители этого городка смогли в полной мере прочувствовать, почему Сандборна называют акулой-убийцей.
Оуэн рассмеялся.
— Спасибо. Должен сказать, что ваши аргументы тоже привели меня в восторг.
— Надеюсь, Уильям тоже их оценил. Не думаю, что он слишком сильно доволен переводом.
— Каким переводом? — спросила я, прежде чем успела сообразить, что стоило промолчать.
Уолтер посмотрел на меня.
— Вы точно слышали, что тут произошло пять секунд назад?
Во взгляде Оуэна мелькнуло извинение.
— Боюсь, что мы с Софи обсуждали решение, которое было принято по ее делу, поэтому пропустили вторую часть.
— Понятно. Уильяма отправили в административный отпуск сроком на год. Он будет работать на внутренних должностях, пока слухи не пойдут на спад. В следующем году он вернется на должность помощника директора. Управляющую должность он уже, скорее всего, никогда не получит.
— Так он останется работать в Милтоне? — бесцеремонно перебила я.
— В некотором роде. — Во взгляде Уолтера была надменность. — Хотя сложно сказать, что он не ощутит всю тяжесть наказания.
— Ну да, он просто будет получать зарплату директора в то время, как меня выкинули вон, — я злобно покачала головой, — хрень какая!
Поскольку мой голос стал громче обычного разговора, на звук повернулись несколько человек.
— Думаю, нам уже пора. — Оуэн взял меня за руку. — Уолтер, буду рад пообщаться еще раз.
Все еще ощущая ярость, я позволила Оуэну увести меня. Толпа расступилась, будто у меня была проказа, и, если они будут слишком близко, я могла заразить их. Ансель и папа пошли за нами.
Как только мы отошли от людей, папа сказал:
— Все не так плохо, как можно подумать, Софи.
— Да, Оуэн тоже так сказал, — пробормотала я.
— Пусть пройдет немного времени. Ты поймешь, что все могло быть гораздо хуже.
Я вскинула руки вверх.
— Еще раз повторяю, Оуэн мне то же самое сказал. Я в курсе, что мне должно стать легче из-за этих слов, но не стало. Сейчас ничего не заставит меня почувствовать себя лучше. Может, кроме, бутылки Джека.
— Тогда езжай домой и займись своим Джеком. Выплесни это все. И тогда завтра, даже если ты проснешься с адским похмельем, у тебя все еще будет цель в жизни, — ответил папа.
Оуэн улыбнулся.
— Дело говорит.
— Ясно. Так и сделаю, окей?
— Окей.
Я крепко обняла Оуэна.
— Я никогда не смогу тебе отплатить за то, что ты сделал.
— Простого спасибо будет достаточно. И на здоровье. Просто держись. Та Софи, которую я знаю, не позволит себе пасть духом. Самым лучшим одолжением себе будет не позволить этим ублюдкам взять верх.
— Я попробую. Обещаю.
Поцеловав меня в щеку, Оуэн усадил меня в грузовик. Ансель уже закатил кресло папы внутрь. Как только мы выехали с парковки, я вздохнула и обхватила голову руками.
— Если не возражаете, не могли бы мы не обсуждать сегодняшний вечер?
— Как скажешь, Соф.
К счастью, мое желание учли, и мы ехали молча. Дома вместе с Анселем помогала папе подготовиться ко сну. Услышав стук в заднюю дверь, мы с братом обменялись взглядами.
— Мне открыть? — спросил младший.
Я покачала головой.
— Нет. Закончи тут с папой.
Затем я направилась в угол, где стоял папин дробовик. За последние двадцать четыре часа у нас в доме появлялись пару психов, которые хотели поговорить со мной. В основном это были мужчины с претензией на сексуальное домогательство. Таким образом, дробовик стал просто необходимостью. Удивительно, как, черт побери, быстро они убирались в свою тачку, когда открываешь дверь, держа заряженное ружье.
Уперев приклад в плечо, я спустилась вниз. Не спрашивая «кто там», открыла и прицелилась в дверной проем, прокомментировав:
— Какого хера надо?
Увидев на пороге Уильяма, я опустила дробовик.
— Думаю, мне надо сменить штаны, потому что ты только что напугала меня до усрачки, — заметил он с неуверенной улыбкой.
— Извини. Последние пару дней это вынужденная необходимость. Оберегает от идиотов, бродящих снаружи. Наверное, мне стоило попросить у Роберта адрес Каллы и отправлять этих мудозвонов к ней домой.
Лицо Уильяма стало серьезным.
— Так ты действительно ходила в «1740» вчера?
Приподняв брови, я прислонила дробовик к перилам крыльца.
— А ты как об этом узнал?
— У меня свои источники.
— Калла звонила, чтобы на меня пожаловаться? — фыркнула я.
— Нет. Не звонила. И ты уже достаточно обо мне знаешь, чтобы понять, что я не стану с ней разговаривать после всего, что она сделала.
— Учитывая, что я надавала ей по роже, не думаю, что она сегодня может говорить.
— Ты не хочешь пригласить меня внутрь?
Я покачала головой.
— Папа еще не уснул, а мне не хочется, чтобы он слышал то, что я должна тебе сказать.
В глазах Уильяма появилось затравленное выражение.
— Ладно. И что ты должна сказать?
Сделав глубокий вдох, я прошла мимо него до конца веранды. Глядя на пастбище, залитое ярким лунным светом, я старалась не думать о том, как мы с Уильямом ездили верхом. Мысли о счастливых временах не облегчали задачу, которую мне предстояло совершить.
