Собрав оставшуюся решимость, я повернулась в объятьях к нему лицом.
— Прекрати, Демид, прекрати! Я полетела с тобой на Таити, потому что ты снова оставил меня без выбора! Ты мне никогда не даешь выбора! И сейчас ты снова... с этим массажем... Я не хочу так.
Кошмар, я снова плачу. С того момента, как Демид появился в моей жизни, я выплакала литры слез. Мне бы оттолкнуть его, отстраниться, но не было сил оторвать щеку от его теплого плеча, которое быстро становилось мокрым.
— Потому что ты часто принимаешь решения, которых на самом деле не хочешь. Я не верю, что ты искренне хочешь от меня уйти.
Что-то щелкнуло во мне. Даже слезы на пару мгновений остановились. В то утро, когда я требовала вернуться в Россию, я действительно хотела другого. Поддержки, теплых слов, обещаний, что все изменится и будет хорошо.
А сейчас? Неужели я полетела на Таити с ним, чтобы он заставил меня сдаться? Я отстранилась и заглянула ему в глаза.
— Часто? Ты меня насильно сделал пешкой в своих войнах с врагами.
— Что было, то было. Я не скрываю, что поначалу мне было плевать на тебя. Будто ты влюбилась в меня с первого взгляда. Ненавидела же. Эти твои приколы на свадьбе. — Он широко улыбнулся и уставился на мои губы.
Приколы? Ух, как же он меня бесил. Интересно, останься я с ним, он признался бы когда-нибудь в своих чувствах? Прямо, смотря в глаза. Можно, конечно, судить только по поступкам. Отложил свою сверхважную работу, чтобы смотаться со мной отдохнуть, когда раньше говорил, что не может позволить себе лишние выходные.
Стоп, Лиза, стоп. Уже крыша начинает ехать. Признания это капля в море. Наговорить можно все что угодно. И не надо смотреть на мои губы, как голодный зверь.
— Бетти... — на выдохе произнес, и горячее дыхание опалило мне губы. Когда мы успели так приблизиться лицами? — У меня закончилось терпение.
Он набросился на мой рот, вжал в себя руками так сильно, словно хотел слиться со мной. Я замычала ему в губы, впилась пальцами в его каменные плечи, явно собираясь расцарапать кожу. Демид с недовольным шипением разорвал поцелуй, перехватил мои руки за запястья.
— Не надо! Ты забыл, что я говорила в больнице?..
Конечно, он там не начал настаивать, потому что на мой крик сбежались бы медсестры. А тут? Охране будет все равно.
— Почему ты должна жалеть?
— Ты решишь, что я простила и.
— Я решу, что ты простила, когда перестанешь смотреть на меня так.
Как я на него смотрела? С ненавистью? С обидой? С затаенной злостью? У меня всего хватало. И, казалось, ничто не сможет меня от этого избавить. Я прикрыла веки.
— Нет, Бетти, я хочу видеть твои глаза.
— Ты говорил про массаж. — улыбнулась я. — А давай.
Недовольный рык низко загрохотал в его груди, он резко перевернул меня на живот, скинул одеяло и смачно ужалил шлепком ягодицу.
— Начнем с разогрева!
Раздеваться я не собиралась — ложилась в постель, одетая в тонкую шелковую пижаму. Демид, к счастью, не стал требовать все снять, хотя для правильного массажа нужно бы избавиться от одежды.
— Никто не начинает массаж со шлепков! — заявила я, удобнее устраивая голову на подушке. Блаженно прикрыла глаза, когда Демид погладил то место, куда только что пришелся шлепок, — и тепло сиропом разлилось по коже.
— Значит, тогда закончим ими.
Я разомлела от движений его рук, погрузилась в сладкую нирвану. Его поглаживания растапливали напряжение приливами жара, мне становилось так хорошо, волнительно и уютно, что постель показалась пушистыми облаками, а плохие мысли растворились. Мне безумно нравилось, как его руки осторожно скользили по спине, ягодицам, бедрам — хотелось замурлыкать, как довольная кошечка.
Самое горячее и трепетное тепло разливалось в груди. Я не сдерживала его, позволила ему заструиться по венам. И, не знаю как, уплыла в безмятежный сон.
Когда я очнулась, Демид крепко спал. Черты его лица расслабились, ресницы слегка подрагивали. Я поймала себя на том, что уже несколько минут просто ласкаю взглядом его лицо, отмечаю с нежностью каждую морщинку, повторяю контур губ, изучаю щетину, и даже не хочу знать, который час.
Может, у нас удастся договориться, разобрать тот бардак, который творится в наших отношениях, и построить счастливое будущее? Демид... он ведь правда старается. Я знаю, у него есть какие-то чувства ко мне. И это большое счастье.
Но одних наших чувств мало для будущего. Нам нужно обрести взаимопонимание. Я тоже хочу постараться.
Демид неожиданно открыл глаза, довольно улыбнулся и крепче прижал меня к себе. Застал меня врасплох. Пока не спросил, почему я на него пялюсь битый час, я сказала:
— Это был лучший в мире массаж.
— Ты уснула, — сонным голосом с шершавой хрипотцой ответил он.
— А разве не для этого ты предлагал массаж?
В дверь вежливо постучали.
— Что? — недовольно спросил Демид.
— Посадка через час, — сообщил кто-то из охраны.
Мы почти одновременно разочарованно вздохнули, и Демид тут же это заметил:
— У нас будет много времени, когда никто не посмеет нам помешать. — И накрыл мои губы чувственным поцелуем.
Когда через час мы сошли с трапа, я подумала, что попала в рай. Погода — не слишком жаркая, изумительная, солнце нежно ласкало кожу теплом. Нас встретили широкими улыбками и огромными цветочными ожерельями. Меня окутало сладким тропическим ароматом, от которого закружилась голова.
Или это от счастья? Демид стоял рядом, широко улыбался, смотря на меня, — в его глазах ярко горела радость.
Мы будто правда приехали на медовый месяц. В самое потрясающее в мире место, где в воздухе витала романтика, любовь и праздник. К острову Демида мы добирались на яхте, и я завороженно смотрела на бескрайнее ярко-голубое небо, на огромные водные просторы, а Демид стоял сзади, обнимал меня и рассказывал о старом проекте, благодаря которому купил целый остров.
И, казалось, больше ничего в мире не надо. Впереди нас ждет все только самое лучшее.
На землю я немного опустилась, когда готовилась к ужину. Таитянки нарядили меня в легкое струящееся платье, уложили волосы плавными волнами и прицепили с левой стороны у уха белый цветок — тиаре.
— Слева, потому что вы замужем, — сказала таитянка по-английски, не переставая искренне улыбаться. Тут, на Таити, будто другой мир. Он кружит голову, заставляет забыть обо всем плохом. Но мы с Демидом не проведем здесь всю жизнь. Рано или поздно придется возвращаться к тому, что было между нами, когда мы покинули Г олландию.
Но ведь это будет не сегодня. Сейчас Демид ждет меня на песчаном пляже. И от мысли о том, что этот вечер может стать самым чудесным в моей жизни, губы растягивались в счастливую улыбку, а глаза горели, будто изнутри меня шел волшебный свет.
Песок тут чистый, ослепительно белый. Я вышла из деревянного дома и погрузила в него босые ноги. Теплый. Нежный ветер пробежался по обнаженным плечам и рукам, ласково коснулся лица и поиграл с волосами. Солнце почти утонуло в далеком океанском горизонте, и над головой рассыпалась золотая пыльца звезд. Листья пальм еле слышно шелестели, мое сердце громко стучало, объятое жаркими, чудесными волнами.
Там, впереди, на берегу колыхались воздушные занавески, окружая стол и стулья, словно шатер, горели факелы на высоких подставках, мерцало пламя свечей, которые выстроились вокруг этой всей красоты, создавая контуры сердца.
У меня чуть не подогнулись колени от нахлынувших чувств. Переполненная окрыляющей радостью, я пошла вперед. Демид поднялся, не стал дожидаться, пока подойду к столу, встретил меня у края линии свечей, заключил в объятья и напрочь лишил рассудка горячим поцелуем.
— Ты прекрасна.
— Спасибо... — я засветилась в улыбке.
Он тоже прекрасен в белой рубашке и брюках. Его смугловатая кожа казалась еще темнее, в черных глазах плясали блики свечей.
— Я. я в восторге от этого острова. Тут чудесно.
— Я очень рад, что тебе здесь нравится. И это только начало. — Он снова меня поцеловал, еще настойчивее, так что я на какое -то время забыла об ужине, о чудесном острове, только чувствовала его сильные руки на моем теле, вкус его языка, насыщалась его одуряющим запахом и плыла, плыла, будто на облаках из сахарной ваты.
