— Черт. У нее глаза дернулись. Кажется, просыпается. Добавить раствора?
— Нет. Это даже к лучшему. Давай. Исчезни.
Одна из теней пропала. Щелкнула дверь.
Валенсия завозилась, протирая глаза и пытаясь сообразить, что происходит. Какой-то низкочастотный гул стоял в ушах и мешал думать.
Когда зрение пришло в норму, она увидела, что сидит в широком кожаном кресле, рядом — закрытый шторкой иллюминатор.
Напротив, в таком же кресле сидел лысый чернобородый мужик в спецовке и, улыбаясь, смотрел на нее.
— Привет, — сказал он низким хриплым голосом. — Давно не виделись.
— Где я? — пробормотала она.
— В самолете. Бизнес-джет босса. Это — вип-салон. Красиво, правда?
— Угу, — промычала она, оглядывая широкий диван в углу и еще пару кресел с низким столиком. — И куда мы летим?
— Извини, дорогая, этого я сказать не могу. Ты по мне скучала?
Валенсия вгляделась в загорелое горбоносое лицо с густой черной бородой и светло-серыми глазами.
— Как я могла по тебе скучать, если первый раз вижу?
Улыбка медленно сползла с бородатого.
— Ты меня не помнишь?
— А должна?
— Я думал, такое не забывается.
Ее взгляд упал на его поросшие обильным волосом руки, и тогда она вспомнила.
Видела эти руки совсем недавно на фотографии. Точнее, на своей голой заднице.
— А, — она откинулась на спинку. — Стрип-клуб. И туалет. Извини, я тогда так упилась, что ничего не помню.
— А вот я никак забыть не могу. Лучший секс в моей жизни. Ты была бесподобна.
— Рада за тебя.
— У меня эта картина постоянно перед глазами стоит. Просыпаюсь — стоит. Засыпаю — стоит. Работать не могу.
— Ну если всегда стоит — это к врачу, — попробовала пошутить она. — Приапизм называется.
— Ты мой врач, — он вскочил с кресла и схватил ее за руку. — Пойдем.
— Куда?!
— На диван. На кресле неудобно. Слишком мягкое.
Он рывком поднял ее на ноги.
— Э, погоди, горячий парень. Не так быстро.
— У нас мало времени.
— Если ты меня ебать собрался, то у меня для тебя плохая новость. Я не хочу.
Он на секунду опешил.
Потом слишком шустро для своей комплекции схватил ее за волосы, намотал на кулак и заставил нагнуться,
— Хочешь или не хочешь — неважно. Я этого два месяца ждал.
— Орать буду, — гнусаво предупредила она.
— Ори сколько хочешь. Тут такая шумоизоляция, что даже стоя у двери никто ничего не услышит. Специально сделали для визгливых непослушных девок. Думаешь, ты здесь первая? Да хозяин на этом диване таких красавиц драл! Прошлогодняя Мисс мира сперва тоже кочевряжилась, визжала, вопила, потом сама жопу подставила, когда ей рожу пообещали подправить. А после еще нас всех по кругу обслужила. Хозяин ее так наказал за непослушание.
— Гляжу, ваш хозяин знает толк в уговорах.
— Еще бы. Скажи спасибо, что его здесь нет. Он бы твои щели быстро работой обеспечил. Только у него на тебя другие планы. И это хорошо. Мне больше достанется.
Бородач усмехнулся и запустил пятерню ей между ляжек.
— Ух, пирожок мой сладкий.
— Стой, стой, стой! Давай договоримся. Тебя как зовут?
Он недоуменно нахмурился.
— Зовут? Мотя… То есть Мэттью.
— Так вот, Мотя-Мэттью. Если ты меня изнасилуешь, я тебя уверяю, это будет жалкое подобие того, что ты испытал тогда в туалете. Ты будешь сильно разочарован.
— Это еще почему?
— Неважно. Просто поверь. Сухо, больно и все такое. Но. Я могу дать тебе добровольно. И ты получишь такое удовольствие, которое вообще никогда не испытывал. Обещаю. При одном условии. Если ты прямо сейчас расскажешь о своем хозяине и его планах насчет меня.
Мотя на пару секунд завис в ступоре, потом расплылся в хитрой ухмылке.
— Э, цену себе набиваешь. Не катит. У хозяина болтают только покойники. Рот раскрыл — уже покойник. Запомни, девочка, пригодится. А тебя я лучше без всяких условий выебу.
Он дотащил ее до дивана и уткнул носом в угол, заставив встать раком, широко раздвинув ноги.
— Все как тогда, детка, — шептал Мотя, роняя слюни. Задрал ей до шеи короткое черное платье, порвал стринги и вцепился в ягодицы. — О, да…Балдею от твоей жопы. Ты ведь мне должна. Это я показал боссу твои фотки. Если бы не я — тебя бы здесь не было.
— А, так вот кого благодарить надо.
— Именно. Вот сейчас и отблагодаришь.
Валенсия почувствовала, как что-то упругое раздвигает ей половые губы.
Этому приему ее тоже научила бабка. «Когда мужик уже рядом, он кроме твоей щели вообще ничего не замечает. А если ты еще и на четырех костях стоишь, он просто уверен, что все контролирует. Вот и докажи, что это не так.»
Она внезапно рухнула на диван, выпрямив руки и ноги, развернулась на спину и с силой впечатала колено прямо в волосатые яйца.
Мотя взвыл, сползая на пол.
— Сука… За что?
Она слезла с дивана, поправляя платье.
— Даже не знаю. Может, за фотки? Или за чемодан? Думаешь, приятно, когда тебя в чемодан запихивают?
— Что здесь происходит? — раздался вдруг громкий надменный голос.
У открытых дверей стоял высокий худой человек во всем черном, в сопровождении двух охранников. У человека было твердое, будто вырубленное из камня лицо.
— Почему объект в сознании?
Из-за его спины показался рыхлый толстяк в спецовке. Видимо, тот второй, кто был с Мотей.
— Так это… дезинфекция.
Худой скривился.
— Уборщики, вы в своем уме? Какая дезинфекция во время полета? Так. Этих двоих закрыть до выяснения. Объект запаковать обратно.
Мотя поднял скривившуюся физиономию.
— Все равно до тебя доберусь, — прошипел он Валенсии. — Драть буду пока не сдохнешь.
Подскочивший охранник взял его за шкирку и потащил к выходу.
Второй подошел к Валенсии и поднял руку.
Что-то холодное кольнуло в шею.
— Эй! Я требую объяснений! — вскричала она, но в следующий момент все расплылось перед глазами и покрылось темной мутью.
***
В следующий раз она очнулась от того, что за окном пели птички, а сквозь занавески пробивалось ласковое солнышко.
— Еще немножко, мамочка, — пробормотала она и сладко потянулась, уверенная, что вокруг дача, снаружи сад, ей семь лет, а мамочка готовит блинчики. И тут же вскинулась, вспомнив, что мамочки давно нет, а ее саму увезли в чемодане неизвестно куда.
Она одна лежала на гигантской пятиметровой кровати, которую можно было назвать заточенным под групповуху траходромом. Из одежды на ней были только трусы, скорее похожие на две украшенные стразиками ниточки.
— Ну, конечно, — пробормотала она, оглядывая себя в поисках следов от ночной оргии. — Могли бы и не заморачиваться. А то чемоданы, бизнес-джеты…
Следов не было. То ли ее подмыли, после того как попользовали. То ли не было ничего.
Она слезла с кровати, вертя головой во все стороны.
Ни в одном отельном люксе она не встречала такой комнаты.
В комнате было метров двести. На дальней стене чернел десятиметровый экран. Диваны и кресла перед ним были нормальных размеров и казались игрушечными. Также в комнате присутствовали письменный стол с компьютерным монитором, стеллажи с цветастыми справочниками, кухонный гарнитур, напичканный техникой, гардероб с тряпками. Основное пространство было пустым, и тут можно было играть в футбол.
Одна из стен была полностью стеклянной, там синело небо и сияло солнце. Часть стекла была сдвинута и виднелся балконный парапет из хромированной стали.
Рядом с кроватью стоял стул с развешанной на спинке одеждой.
Сперва Валенсия подумала, что это ее одежда, но приглядевшись только хмыкнула.
Это была скорее не одежда, а костюм школьницы из секс-шопа. Клетчатая юбка, прикрывающая половину попы, белая обтягивающая блузка, гольфики и узкий галстук, которым было удобно стягивать в момент оргазма девичью шейку.
