Внезапно Красавица запнулась в мыслях. Да, она умышленно на это пошла. Но не совершила ли тем самым ужасную ошибку?
— А ты, Тристан? — спросила вдруг она дрогнувшим голосом. — Ты, часом, не нарочно ли попал в ослушники? Ты не специально ль разозлил своего хозяина?
— Да, Красавица, именно так. Но за этим, видишь ли, долгая история… — ответил Тристан, глянув на девушку с мрачной опаской, словно не решаясь поведать ей нечто ужасное. — Тебе известно, что я служил лорду Стефану, но ты еще не знаешь, что еще год назад, совсем в других краях, мы не просто были с ним на равных, но и являлись любовниками. — Взгляд его больших васильковых глаз стал чуть открытее, печальная улыбка на губах немного потеплела.
Красавица изумленно ахнула, не веря своим ушам.
Солнце между тем уже подбиралось к зениту. Повозка круто повернула и, немного сбавив ход, покатилась, подпрыгивая, по пересеченной местности, отчего невольники еще отчаяннее западали друг на друга.
— Можешь представить наше удивление, — продолжал Тристан, — когда в этом замке мы вдруг очутились в ролях господина и раба и когда королева, заметив, как вспыхнуло румянцем лицо лорда Стефана, тут же определила меня к нему, настрого потребовав, чтобы он меня воспитал как надо.
— Это же невыносимо! — возмутилась Красавица. — Не представляю: знать его прежде, гулять с ним, разговаривать — и вдруг… Как мог ты ему покориться?
Все ее повелители и госпожи были ей прежде незнакомы, и, попав к ним в руки, девушка тотчас же проникалась собственной беззащитностью и уязвимостью. И то, какого цвета и материала у них туфли, каким резким бывает тон голоса, она узнавала раньше, нежели имя или черты лица.
Однако в ответ Тристан загадочно улыбнулся.
— Ну, думаю, для самого Стефана это было куда волнительнее, нежели для меня, — зашептал он ей на ухо. — Видишь ли, когда-то мы с ним встретились на грандиозном турнире, сражались с ним в нескольких поединках — и всякий раз я одерживал победу. Мы вместе охотились — и я был неизменно лучшим стрелком и лучшим наездником. Он меня уважал и мною восхищался, и за это я его любил, ибо знал, какой он гордый и как меня любит и ценит. В наших соитиях я всегда бывал лидером.
Потом, после турнира, — продолжал принц, — мы разъехались каждый в свое королевство, вернулись к своим делам. Было у нас три ночи тайной любви… Ну, может, чуть больше… И он отдавался мне, как мальчик — зрелому мужчине. Потом мы общались письмами, которые раз от разу было все мучительнее писать. А потом была война, и мы потеряли связь друг с другом. Как после выяснилось, королевство Стефана породнилось со здешним королевством. Затем войско королевы вторглось в наши земли… И вот мы так странно встретились со Стефаном в ее замке. Я стоял на коленях перед их пиршественным столом, ожидая, что меня отдадут достойному господину, и Стефан, юный родственник королевы, сидел возле нее по правую руку. — Тристан снова улыбнулся. — Да, для него это было гораздо хуже. Мне стыдно признаться, но, когда я увидел там Стефана, у меня аж сердце подпрыгнуло! И сейчас именно я торжествую оттого, что назло ему его покинул.
— Понимаю, — задумчиво молвила принцесса, поскольку сама она точно так же, назло, отказалась от кронпринца и леди Джулианы. — Но неужели тебя не испугала участь оказаться в городке? — В голосе у нее проявилась невольная дрожь: до цели их пути было уже рукой подать. — Или у тебя просто не было другого выхода? — тихо спросила она.
— Не знаю. Это все равно бы так просто не закончилось, — ответил Тристан, но вдруг осекся, словно в замешательстве. — Хотя, если честно, — признался он, помолчав, — мне страшно.
Однако произнес он это так хладнокровно, с такой спокойной уверенностью, что девушка не могла поверить его словам.
Тем временем скрипучая повозка сделала еще один поворот, охранники ускакали вперед получить новые распоряжения начальника. Узники, слишком покорные и запуганные, чтобы избавить рот от кожаных «удил», но все же способные кое-как разговаривать, стали тихо перешептываться меж собой, вопрошая друг друга о видневшемся впереди селении, к которому медленно и неотвратимо подкатывала их колымага.
— Красавица, — взглянул на девушку Тристан, — в городе нас разлучат, и кто знает, что с нами будет дальше! Ты только будь умницей, слушайся… В конце концов, это не может… — И вновь он в нерешительности запнулся. — Хуже, чем в замке, я думаю, уже не будет.
На этот раз в его голосе принцесса различила нотки нескрываемой тревоги, но, подняв на юношу взгляд, она увидела все то же, почти непроницаемое лицо — лишь взгляд его прекрасных глаз сделался чуть нежнее. Она увидела на его подбородке едва пробившуюся, золотистую щетину и захотела поцеловать ее.
— Ты будешь присматривать за мной после того, как нас разлучат? Попытаешься найти меня — просто чтобы переброситься со мной парой слов? О, если б только знать, что ты рядом… Но знаешь, я вряд ли буду послушной умницей. Я больше не вижу в этом смысла. Мы ведь тут дрянные рабы, Тристан. Зачем же нам теперь повиноваться?
— Что ты хочешь этим сказать? — насторожился Тристан. — Я начинаю за тебя бояться.
Издалека донесся пока слабый рокот голосов. Гул огромной толпы, словно волна, лениво перекатывался через пригорки, донося до пленников приглушенное бурление городской ярмарки с сотнями бродящих по ней, переговаривающихся и что-то выкрикивающих людей.
Красавица крепко прильнула к груди Тристана. Тут же между ног у нее сладко заныло в нахлынувшем желании, сердце заколотилось чаще. Плоть принца налилась и отвердела, но на сей раз он не смог проникнуть в нее, и девушка вновь мучительно пожалела, что у нее связаны руки и она не может ему помочь.
— Почему мы должны подчиняться, если мы и без того уже наказаны? — опять спросила она, невольно прислушиваясь к приближающемуся гомону толпы, хотя и чувствовала всю бессмысленность вопроса.
Тристан тоже обернулся на все нарастающий шум голосов. Повозка покатилась заметно быстрее.
— В замке нам говорили, что мы должны повиноваться, — снова заговорила Красавица. — Того же желали и наши родители, отправляя нас живой данью ко двору королевы и кронпринца. Но теперь-то мы — скверные, негодные рабы…
— Если мы не станем подчиняться, это лишь усугубит наказание, — твердо возразил принц, однако глаза его странно, предательски блеснули. Увещевая девушку, он явно притворялся, полагая, что это ради ее же блага. — Давай-ка подождем и посмотрим, что с нами станется дальше. Ты только помни, дорогая, что в итоге они все равно нас победят.
