И вот сейчас, когда я вижу Дамира, внутри разрастается ком. Рвущий такой и тяжелый. Сквозь пелену собирающихся слез слышу, как он что-то говорит. Кому? Перевожу взгляд сначала на уже знакомого мне Дениса, а потом… на Артема. Все же он, действительно был партнером Ельского. Я до последнего не верила…
В руке Дениса замечаю черный тубус, но, когда снова возвращаю взгляд на Дамира, сердце замирает. Он смотрит прямо на меня. В его глазах отпечаток боли, муки и ненависти. Сумасшедший коктейль, заставляющий меня дрожать еще сильнее.
Он рывком сажает Артема на стул и, схватив ключи со стола дежурного, идет в мою сторону.
Каждый его шаг резонирует в моем теле толчками бедного сердца. Оно стучит так оглушительно, что я практически ничего не слышу. Только звяканье ключей и то, как отмыкается замок. Дамир бесшумно входит в камеру, и я тут же оказываюсь в его руках. Облегчение душит. Говорят, можно сойти с ума от страха, а я сейчас чувствую, как готова рехнуться оттого, что Дамир здесь. Любимый запах застилает уже ставшую привычной вонь в камере. Тепло от крепкого тела согревает, проникает в каждую клеточку, вытесняя страх. Я цепляюсь за куртку Дамира и чувствую, как он лихорадочно гладит мою спину, волосы. Как шепчет что-то, чего я не могу разобрать, потому что переполняющие эмоции глушат. Он утыкается мне в волосы носом, резко проводит по щеке своей колючей, возвращая меня к жизни.
– Тшшш, я здесь, Маш, все позади.
Надрывно шепчет на ухо, продолжая крепко прижимать меня к себе, а потом рывками скинув с себя куртку, накидывает ее мне на плечи.
Вскидываю голову и снова встречаюсь с полным боли взглядом. Дамир качает головой и крепко сжимает челюсти. Утыкается своим лбом в мой, прикрывает глаза и шумно выдыхает.
– Пойдем отсюда, – отстраняется, находит мою руку, а когда случайно переводит на нее взгляд, столбенеет.
Понимаю почему, только когда он подносит к лицу запястье и всматривается в оставленные дежурным синяки. В еще мгновение назад теплых любимых глазах рождается ярость. Зрачки затапливают радужку цвета молочного шоколада, делая ее устрашающе черной.
– Кто? – хрипит не узнаваемым голосом.
– Не важно, – качаю головой. Хочу скорее уйти отсюда и забыть как страшный сон, – поехали домой, пожалуйста.
Но Дамир не слышит. Крепко сжав мои пальцы, выводит меня наконец из моего заточения и тяжелым шагом подводит к столу дежурного.
– Кто? – повторяет свой вопрос, проделывая в том самом сержанте дыру.
Молодой парень опускает глаза вниз и встает.
– Я думал, что это шалава. Одна из тех, кого мы…
Договорить не успевает. Дамир одной рукой хватает его за голову и с глухим ударом припечатывает к столу, вынуждая нагнуться. Второй все еще крепко держит меня за руку. Я охаю, а парень щурится от боли. Стоящий рядом Денис просто наблюдает, Артем сильнее вжимается в стул.
– Извиняйся, – цедит Дамир.
Сержант не торопится исполнять приказ и тут же краснеет еще сильнее.
– Извини-извини, – шипит, хватаясь руками за край стола.
– Дамир, не надо, – шепчу, в тщетной попытке оттащить его в сторону.
– Перед тем, как что-то делать, нужно разобраться, что за человек перед тобой и в чем его вина, – голос, способный сводить меня с ума своими чувственными нотками, сейчас убийственно ледяной.
Сержант багровеет под давлением его руки, а Дамир еле себя сдерживает. Он на пределе. Хочу успокоить его, что все в порядке, я жива-здорова, но кажется, что он меня не услышит. А Денис даже не пытается помешать. Просто наблюдает прищурившись.
А потом вдруг со стороны коридора раздается голос, который уже успел для меня начать ассоциироваться с голосом палача.
– Что здесь происходит?
Полковник размашистым шагом направляется в нашу сторону. Дамир переводит на него взгляд, но не выпрямляется по стойке смирно, как второй дежурный или Денис. Не спеша отпускает голову сержанта, а меня задвигает себе за спину.
– Я спрашиваю, какого лешего здесь происходит? Алимов, ты что здесь забыл? Почему она не в изоляторе?
Град вопросов вперемешку с разъяренными взглядами, сыплющимися на каждого здесь находящегося, буквально придавливают к земле. Страх снова завладевает каждой клеткой. Влиятельность этого человека ощущается даже на физическом уровне. Он если захочет, сделает так, что пострадать может каждый. И я, и Дамир, и Денис. Все. Просто по щелчку его пальцев.
– Она там, где должна быть, – чеканит Дамир.
– Это не тебе решать. Ты сам где должен находиться?
– Здесь. Чтобы решить то, что Вы не в состоянии.
– Ты как разговариваешь, щенок?
На крик полковника собираются другие полицейские. Позади него спешит тот мужчина, что меня допрашивал, а следом и Катя. Увидев Дамира, ее глаза расширяются, и она притормаживает на половине пути.
– Что здесь происходит? – подает голос второй капитан, наконец подойдя к нам всем ближе.
– Это ведь ты, Петров, должен был разбираться в деле с галереей? – спрашивает Дамир, вопросительно кивая головой. – Разобрался ты откровенно говоря плохо. Вот твой преступник и картина Ваша, – на этот раз Дамир уже кивает полковнику, имя которого я не запомнила.
– Я разобрался, – храбрится этот Петров, как назвал его Дамир.
– Хреново ты это сделал. И посадил бы не того человека. А все потому что надо жопу свою отрывать и хотя бы что-то делать, а не брать то, что слепо суют под нос.
– Алимов, тон ниже, – приказывает полковник. – Это еще нужно доказать.
– Легко. Правда, Оксан?
Обращается к кому-то за спинами прибежавших полицейских, и когда те расступаются, я вижу Ксю. Только не ту, к которой я привыкла – на каблуках и с распущенными волосами. Сейчас вместо моей Ксю перед нами стоит девушка не в юбке в обтяг, а в строгой униформе. Ее волосы собраны в пучок, а на глазах практически нет макияжа. От удивления я даже рот приоткрываю. Казавшиеся легкомысленными глаза находят меня, и она еле заметно улыбается. Не широко и открыто, как бывало, когда рассказывала о своих ночных похождениях, а немного виновато и сдержанно.
– Есть, – кивает, отвечая на вопрос Дамира, – я нашла кое-какую информацию и по уже проданным картинам, и по этой, которую они сегодня собирались продать. Я успела понять, как у них все это происходит, и выступлю свидетелем. Маша понятия не имела, что ее используют.
Что? В голове все в кашу превращается. Не могу поверить, что эта девушка работала под прикрытием. Еще и так умело, что я бы ни за что в жизни не догадалась о ее участии в деле.
Вот только полковника, похоже, не устраивают их ответы. Он все равно выглядит недовольным, хотя должен бы.
– Думаете умные такие, да? За моей спиной все решили? – обводит взглядом Дамира, Дениса, Оксану. – Без наказания не останется никто. Или вас учить надо, как работать? Алимов, а ты у меня на Север поедешь. За самоуправство.
Что? Сердце вниз ухает. И хоть я знаю, что что бы ни случилось, я поеду за ним куда угодно, а становится обидно. До слез. Ведь Дамир сделал все как надо. Достойно и правильно. Не то, что все остальные.
– Не хочу расстраивать, – отвечает Дамир так, словно делает одолжение, – но я сам решу где мне жить. А рапорт по собственному будет у вас завтра утром.
По собственному? О чем он?
Дамир и полковник сцепляются взглядами на несколько долгих мгновений.
– Жду, – выплевывает мужчина и, развернувшись, делает несколько шагов, а потом оборачивается, – с этим разберитесь. – кивает на Артема.
– Если хотите успеть взять Ельского, делать это нужно сейчас, – подсказывает Дамир, – если поймет, что этого повязали, вы его уже не нарисуете.
Скривившись, вероятно непривыкший к тому, что ему говорят что делать, полковник секунду смотрит на Дамира, а потом обращается к Денису: – Ко мне, Аветисов.
– Пап, а как же? – недовольный тихий голос Кати прерывается строгим:
– Рот закрой, Катерина. Дома поговорим.
52
– Привет, – едва народ в коридоре рассеивается, Ксюша, или правильнее Оксана, подходит к нам.
