— Уже два часа прошло. Куда Гарри мог подеваться?
— Наверное, начальник его задерживает, — неуверенно предполагает Гермиона.
— Это понятно, — раздражённо отзывается Рон. — Только вот почему так долго-то? Неужели он мне соврал?
— Гарри? — уточняет Снейп.
— Нет. Уидмор, — морщится Рон. — Он сказал, что у него к Гарри есть срочный разговор по поводу… Ну, неважно. Есть там одно дело. Я думал, его не будет максимум полчаса. Но прошло уже два.
— Мы опоздаем к Биллу и Флёр, — тихо напоминает Гермиона, бросая виноватый взгляд на Снейпа. К счастью, это хороший повод, чтобы избавиться от общества бывших студентов.
— Что ж, я думаю, вам не обязательно дожидаться появления мистера Поттера, если вы торопитесь.
— Но мы же не можем оставить вас одного, — возражает Гермиона, словно не замечая, как Рон настойчивого толкает её под столом ногой.
— Почему? — искренне удивляется Северус. — Мы не в Запретном лесу, мисс… миссис Уизли. Это Косой переулок. Вряд ли тут можно встретить опасность.
— Если очень поискать… — фыркает Рон, ухмыляясь.
— Можете быть спокойны, мистер Уизли, — холодно произносит Снейп. — Сегодня я не склонен к праздным поискам.
— А вы точно доберётесь до дома, если Гарри не придёт? — с беспокойством спрашивает Гермиона.
И её слова сильно задевают Снейпа. Словно его принимают за беспомощного инвалида.
— Абсолютно точно, — отвечает он тоном, не допускающим возражений.
Ему хочется добавить что-нибудь обидное и язвительное, но он прекрасно понимает, что чем дольше продлится разговор, тем дольше ему придётся сидеть в компании четы Уизли. А они оба ему уже порядком надоели. Один — показной индифферентностью, другая — излишней болтливостью.
— Вот и хорошо, — быстро проговаривает Рон, пока супруга снова не затеяла спор. — Тогда мы пойдём.
Он поднимается с места, помогает встать Гермионе и протягивает руку для прощания. После вялого рукопожатия с обоими Северус наблюдает, как они отходят от стола и аппарируют. Он остаётся сидеть в одиночестве.
Проходит ещё час. Официантка приносит ему третью чашку крепкого душистого чая. Но Северус уже практически не чувствует вкуса напитка. Теперь он волнуется не на шутку. Что могло задержать Гарри на три часа?
Снейп старается не думать о самом плохом, но когда быстро спустившиеся сумерки приносят с собой осеннюю прохладу и чашка чая уже плохо греет ледяные ладони, Северус приходит к очевидному и очень неприятному выводу: Гарри действительно бросил его здесь. Наверняка он давно уже дома. Отмокает в горячей ванне или читает книгу на ночь. Возможно, он решил, что Северус не станет его дожидаться и вернётся к себе. Аппарировать самостоятельно он может.
От этой мысли сразу становится тоскливо, а температура, кажется, понижается ещё на несколько градусов. Северус вздыхает, подзывает официантку, мысленно благодаря Мерлина за то, что догадался взять с собой деньги, отдаёт ей несколько монет, встаёт, тяжело опираясь на трость, и аппарирует к дому.
Мечтающий летать
От границы антиаппарационного барьера до дома мне удаётся добраться с трудом. Уже на полпути у меня начинают болеть ноги, и я не могу понять, почему. Кое-как доковыляв до дуба, я решаю сдаться и зову Милти. Как только он появляется передо мной, я шиплю, чтобы он притащил сюда чёртово кресло. Так что в свою комнату я попадаю сидящим в этом дерьмовом приспособлении. Зря я понадеялся, что избавился от кресла навсегда. Оно словно приросло ко мне. Или я к нему. К счастью, встать из него у меня всё-таки получается. Не без помощи трости. И мне даже удаётся самостоятельно добраться до постели и повалиться на неё, устраиваясь на высоких подушках. Но ноги продолжают ныть. Я пытаюсь успокоить себя, что это всего лишь последствия сегодняшней прогулки, оказавшейся немалой нагрузкой для атрофированных мышц, но в груди что-то болезненно ноет, словно давая понять, что я сильно ошибаюсь на этот счёт. Дело вовсе не в прогулке.
Я наклоняюсь вперёд, чтобы растереть гудящие ноги, и тут слышу шаги в коридоре. Явился. Недовольно фыркаю и беру с тумбочки книжку, чтобы сделать вид, что я занят и не расположен к разговорам. Но когда дверь открывается и на пороге появляется взъерошенный и мокрый с головы до ног Гарри, вся моя вечерняя злость вдруг куда-то пропадает, и я слышу свой собственный глухой голос, озвучивающий самый нелепый вопрос из возможных:
— Там снова дождь?
Гарри передёргивает плечами, закрывает дверь и тяжело приваливается спиной к стене.
— Да. Только что начался, — отвечает он усталым голосом и поворачивает голову в сторону окна.
Я тоже смотрю в открытое окно, но вижу лишь иссиня-чёрное прямоугольное пятно. Даже звёзд не видно. Зато до моего слуха теперь доносится мерный шелест дождя, столь ненавязчивый, что до сих пор я его не замечал.
Мы молчим около минуты. Я буквально кожей ощущаю повисшее в воздухе напряжение. Чувство тревоги, так и не исчезнувшее, после того как я покинул Косой переулок, только усиливается. Гарри выглядит опустошённым, и мне пока не ясна причина этого.
Наконец, понимая, что первым он говорить не хочет, я решаю нарушить тревожную тишину.
— Где ты был?
Я стараюсь говорить спокойно и ровно, так, чтобы мой вопрос прозвучал без претензий ревнивой жены. В конце концов, напоминаю я себе, он не обязан передо мной отчитываться. Он ничего мне не должен. Как и я ему.
— В Аврорате, — Гарри вяло пожимает плечами, вздыхает и наконец-то отклеивается от стены.
Даже не удосужившись воспользоваться осушающими чарами, он подтаскивает к себе стул и садится возле постели, тяжело опираясь локтями о колени. Он наклоняет голову, и с кончиков его волос на ковёр начинают падать крупные капли. Определённо, что-то не так. Что-то случилось. Нехорошее предчувствие осело где-то в животе и сейчас разливается по всему телу вязкой мутной волной беспомощного страха.
— Да, я в курсе, — после паузы отвечаю я, хмурясь. — Но почему так долго? Уизли сказал, что тебя задержат не больше чем на полчаса.
— Я тоже так думал, — глядя в пол, отзывается Гарри. — Но Уидмор решил конкретно прополоскать мне мозги.
— И отжимать их ты отправился домой? — язвительно выплёвываю я, уже не в силах сдерживаться.
Гарри слегка вздрагивает от звука моего голоса и поднимает голову. Его лицо заставляет меня моментально заткнуться. В усталом взгляде я читаю какое-то мученическое выражение. Глаза потускнели, и их цвет напоминает теперь цвет грязно-зелёной болотной тины.
