Нет, Надя не оттаяла сразу же, но то, что она не вырвалась и позволила себя поцеловать, уже было достижением. Я с сожалением оторвался от сладкого рта и прижался лбом к её затылку. Слишком остро я её чувствовал. Ненормально. Так не бывает. Вот сейчас она была в панике и внутренне металась. Нужно было срочно её отвлечь.
— Надя, как насчёт того, чтобы сменить место на более приятное? А то все эти экспонаты на меня нагоняют тоску и желание открыть заводик по переработке отходов. Между прочим, прибыльное дело, — и пока моя маленькая приходила в себя, я повёл её к выходу.
— Здравствуйте, Ярослав Александрович, Надя, — раздалось сбоку, и я повернулся на звук женского голоса. Одна из сотрудниц юридического отдела, Анастасия, приветливо нам улыбалась. Моя жена встрепенулась и поздоровалась в ответ, даря посторонней женщине очаровательную улыбку.
— Настя! Привет! Культурно просвещаешься? Ты тут одна?
— Да нет. Ярослав Александрович всех нас снабдил приглашениями. Я просто немного задержалась и разминулась с остальными.
— Приятного вечера, Анастасия. Рад, что вы нашли время, но нам с моей женой пора, — кивнул девушке и потянул супругу на улицу. Надя ещё раз оглянулась назад и махнула Насте рукой на прощание. Я знал, что в Германии они сдружились. Девушки были практически одного возраста, и обе характерные, свободные и сильные духом.
Дорога в ресторан почти не запомнилась. Я боролся со взбесившимся либидо. И пока проигрывал этот раунд. И тем не менее мне удалось не вовлекать Надю в мои фантазии. Я лишь наблюдал за ней и думал, гладко ли пройдёт вечер? Смогу ли я проложить мостик над пропастью в наших отношениях, которая возникла по моей вине?
Я рассчитывал сегодня побыть со своей женой наедине. Поэтому выбрал ресторан, в котором были отдельные комнаты, защищённые от других посетителей хорошей звукоизоляцией. Столик, естественно, был зарезервирован за несколько дней заранее, поэтому нас беспрепятственно провели на место. Официант предложил меню с блюдами французской кухни и винную карту. Я выбрал вино, а Надя две смены блюд.
Стоило официанту нас покинуть, как я поднялся и, подойдя к Надежде, предложил ей пересесть на удобный диванчик, чтобы в более комфортных условиях дождаться заказа. В комнате играла тихая ненавязчивая музыка. Стены украшали картины с видами Парижа и целующимися парочками.
— Ты была в Париже? — я удобно облокотился рукой о спинку дивана и наполовину развернулся к Наде, которая села на противоположном конце, хотя это её не спасало. Диван был коротким, чему я был только рад. Я невзначай выпрямил руку и мог кончиками пальцев прикоснуться к оголённому плечу девушки.
— Нет, — она пожала плечами и поморщилась. — Что там делать одной? Париж — город влюблённых. Это не для меня.
Благодаря тому, что я не сводил глаз с Нади и подмечал малейшие изменения в мимике, я уловил злую иронию в её словах. Мне не нравилось то, что я видел и слышал.
Я сделал это быстрее, чем подумал: резко дёрнул Надежду на себя. Крепко обхватил одной рукой за талию, удерживая на месте. Чувствуя, как подо мной напряглись мышцы жены, как она пытается освободиться. Я подавил сопротивление. Навалился. Второй рукой твёрдо держал сзади за шею, не позволяя отвернуться. Конечно, всё это удалось только благодаря неожиданности.
Наконец-то свершилось! Мне удалось привлечь жену к себе, крепко обнять и поцеловать так, как мне хотелось уже несколько дней. Взять своё. Стереть поцелуем все грустные мысли, которые блуждали в её хорошенькой головке. Чтобы забылась в моих руках, как раньше. Перестала контролировать слова и жесты. Чтобы стонала мне в рот моё имя и отвечала на вторжение с радостью. Отпустила себя.
Я ворвался языком в её нежный рот, как оккупант. Захватил территорию, огладил всё, до чего мог дотянуться. Пил её дыхание. Был напорист и даже груб. Я хотел вывести её из себя, чтобы она ожила, вылезла из своей раковины. Пусть лучше говорит о том, какой я идиот, чем вежливо и отстранённо улыбается. И мне это удалось. Сначала Надя не реагировала, лежала бревном. А потом её как будто бы прорвало. Она агрессивно начала отвечать на мою грубость, кусаться и выталкивать из своего рта мой язык, но только больше переплеталась со мной своим, пока не стала нежно его посасывать. На ласку я ответил такой же нежностью. Погладил по щеке и почувствовал на пальцах влагу от её слёз. Оторвался от сладких губ и поцеловал солёные щечки, веки и жадно вернулся к губам, смакуя их, как сочный фрукт.
— А мне есть кому показать Париж. Я влюблён, как никогда раньше не был, — оторвавшись от поцелуев, тяжело дыша, смотрел моей женщине прямо в глаза, всё ещё не выпуская её из объятий. — Ты сводишь меня с ума. Я просыпаюсь и засыпаю, думая о тебе. Хочу видеть тебя рядом, чувствовать, знать, что ты отвечаешь мне тем же.
Надя прикрыла дрожащие ресницы и судорожно всхлипнула, совсем обмякнув подо мной. Руки безвольно упали. А я и не заметил, что она обнимала меня до этого за шею.
— Посмотри на меня, — настойчиво тронул её за подбородок. — Хочу видеть твои глаза. Хватит прятаться за вежливой улыбкой и этим твоим «ничего не произошло, всё, как обычно». И я не приму твоё «нет», даже не мечтай. Я знаю, что твои чувства ко мне достаточно глубоки, чтобы одной глупой ссорой их искоренить. Я хочу быть с тобой, жить с тобой, делить кров, радости, достижения, строить отношения. Ты для меня моя жена не только на страницах контракта.
Надя послушалась и посмотрела в ответ. А у меня внутри всё сжалось. Не может один взгляд выражать столько всего сразу! Смесь боли, обиды, надежды, неверия и веры. Взгляд девушки прояснился, стал более уверенным. Она собралась с мыслями и явно собиралась мне возразить. Я легонько ткнул пальцем ей в лоб.
— Здесь, в этой умной, красивой голове сейчас творится бардак. Ты слишком много думаешь и не о том. Не нужно накручивать себя и отталкивать меня. Ты упёртая, но я тебя переупрямлю. Только зачем терять время? Если мы можем тратить его, строя отношения.
— Ты… — слова ей давались с трудом. На нервной почве горло перехватывало спазмом и она гулко сглатывала нервный комок, — не последователен, Ярослав.
— В чём же?
— Ты взял с меня слово, что по истечении срока контракта я исчезну.
Сначала я не понял, о чём Надя говорит. И уж было хотел сказать, что она это выдумала, как мозг прошило воспоминание о том дурацком разговоре в ресторане на Сейшелах. Не знаю, что на меня тогда нашло. Конечно, это были первые дни наших отношений. И я не понимал, что то, что начиналось, как игра на публику, перерастёт в глубокое чувство.
— Это было глупо, — признался, приподнимаясь и помогая девушке сесть, и покаялся. — Мне не нужно было этого говорить. Но согласись, тогда я тебя практически не знал.
— Ты и сейчас меня не знаешь, — Надежда блеснула глазами и стала оправлять платье.
— Так позволь устранить это, — мой пристальный взгляд она выдержала с честью.
— Я не говорю «да», — наконец-то через долгую паузу произнесла девушка и отрицательно качнула головой. Если она сразу не сказала «нет» — это уже достижение. Хотя, меня бы всё равно не остановило её «нет».
— Малыш…
— Не называй меня так! — жена зло сверкнула глазами на меня. А я в ответ искренне улыбнулся. Лёд тронулся. Пусть лучше рявкает, чем молчит.
— Как скажешь, воробушек.
Надя картинно подкатила глаза и снова возмутилась.
— Что за дурацкая манера давать прозвища. У меня имя есть!
— Очень говорящее имя. Моя Надежда, — покладисто согласился, радуясь тому, чего удалось достичь. Первый маленький шаг на пути к покорению неприступной крепости — моей желанной женщины.
Дверь отворилась и в комнату вошёл официант, толкая впереди себя тележку. Я и забыл о нём, и сейчас с удовольствием подмечал вспыхнувшие румянцем щёки моей жены. Она, видимо, тоже забыла, где мы находимся.
— Приятного аппетита, — пожелал мужчина и, уточнив, не желаем ли мы чего-то ещё, удалился.
