— Ого, — Каролина с восторгом хлопает глазами.
— Хочу в хрущевку! — заявляет Снежанна.
— Вам там не понравится.
— Почему?
— Там мало игрушек.
— Тогда не хочу, — с детской наивностью отвечает Снежанна.
Лифт открывается, и девочки ведут меня через просторный коридор в огромную кухню, как из рекламного каталога элитной мебельной фабрики: белая, блестящая с отдельной зоной для готовки и большим двустворчатым холодильником.
— Так, — я озираюсь по сторонам, — что будем пить?
— Воду.
— Мхм, — в растерянности окидываю кухню взглядом.
Вряд ли девочек стоит поить из-под крана, но и графина с кипячёной водой я тоже не вижу, поэтому я озадачена. Шагаю к холодильнику.
— Нам холодное нельзя, — бурчит Каролина. — Горло бо-бо, а мама бу-бу.
— Ясно. Никакого бо-бо и бу-бу.
Ряд стеклянных вытянутых бутылок со строгими белыми этикетками с позолоченными буквами нахожу в нижнем шкафчике у холодильника, а чистые стаканы в верхнем над раковиной. Чувствую себя очень неловко: хозяйничаю на чужой шикарной кухне.
— Хотим из бутылок.
Загнанно оглядываюсь на девочек и с неловкой улыбкой вскрываю крышки на стеклянных горлышках, вернув стаканы в шкафчик. Подхожу к малышкам, сажусь перед ними на корточки и вручаю бутылку. Пока они жадно пьют, обхватив бутылки ладошками, страхую их и нервничаю. Вдруг захлебнутся? Что тогда мне делать?
— На, — Снежана протягивает мне бутылку, и Каролина следует ее примеру. — Пей.
Маленькие, а уже командуют. Это, видимо, у них семейное. Прикладываюсь под цепким взглядом девочек сначала к одной бутылке, потом ко второй и улыбаюсь.
— Играть? — с угрозой интересуется Снежана.
— Мне вас надо еще накормить, — прижимаю бутылки к груди. — Вы голодные?
Качают головами, и вижу в их глазах нарастающее желание закричать и затопать ногами, если посмею их принудить к ужину, но я ведь обещала Елизавете. Связать сестричек — плохая идея, и это точно оставит серьезную психологическую травму на всю жизнь.
— Спорим, что я ем быстрее, чем вы?
Попались, маленькие проказницы. Переглядываются, сводят бровки вместе и щурятся. Такой фокус проворачивала со мной мама, и я каждый раз на него покупалась.
— Спорим!
Лезу в холодильник и на средней полке над аккуратно сложенными овощами — спелыми томатами, зелеными перцами, огурцами и фиолетовыми баклажанами, нахожу две белые керамические кастрюльки со стикерами, на которых аккуратным почерком написано “рагу” и “фрикадельки на пару из индейки”. Пробегаюсь глазами по остальным полкам. Холодильник забит доверху, но изучать его содержимое нет времени, хотя очень любопытно.
— Правило первое, — вытаскиваю кастрюльки, — порции одинаковые.
Раскладываю под внимательными взглядами девочек на белые тарелки по три ложки с горкой овощного рагу и по пять крохотных фрикаделек.
— Правило второе, — ставлю одну тарелку в микроволновку, что нахожу за дверцей шкафа у окна, — жуем тщательно.
Кивают. Дожидаемся, когда микроволновка пищит в третий раз, и я расставляю тарелки на круглом столе, накрытом белой скатертью.
— Мы будем кушать тут? — Снежана с удивлением смотрит на меня и оглядывается на дверь. — Не в столовой?
— Тут! — рявкает Каролина и взбирается на стул. — Не хочу в столовую.
Снежана вздыхает и неуклюже садится за стол. Опускаюсь на стул перед ними, всучив ложки, и отсчитываю:
— Раз, два, три. Поехали!
Жуют, сурово глядя на меня, а я лишь делаю вид, что стараюсь их победить в соревновании. Я голодная, но смысл ведь не в том, чтобы мне наесться. Слежу, чтобы девочки в азарте не подавились, и глотаю лишь тогда, когда они в третий раз отправляют в рот ложки с кусочками овощей. Наш ужин затягивается на минут тридцать, и я, конечно же, проигрываю, ведь на моей тарелке остается аж две фрикадельки и кусочек тушеной моркови.
— Да быть этого не может! — с наигранной злостью кидаю ложку на тарелку. — Вы сжульничали! Под стол, наверное, всё выплюнули.
Смеются, и я лезу под скатерть. Затем встаю, подхожу к довольным девочкам и заглядываю под ворот каждой:
— Спрятали! Точно спрятали!
Мимоходом вытираю салфетками их моськи и с театральным бурчанием кладу грязные тарелки в раковину:
— Да как же так?! Я опять проиграла!
Заливаются ликующим хохотом, и я прячу улыбку, отвернувшись к холодильнику. Они даже похрюкивают от радости и хлопают ладошками по столу, а затем замолкают. Когда я испуганно оборачиваюсь через плечо, девочки делают медленные вдохи и капризно вскрикивают:
— Играть?!
