Проклятье. Нет.
Люси
— Эй. — Я касаюсь его щеки, заставляя посмотреть на меня сверху вниз. Он всё ещё во мне, я чувствую, как он быстро смягчается, и мне интересно, не связано ли это с тем, что он только что понял, что мы не использовали защиту. — Всё нормально. Я чиста.
Гейб резко выдыхает и опускает голову, его волосы падают вперед. Поднимаю руку, чтобы убрать их с его лица, наслаждаясь тем, как мягкие пряди прилипают к моим пальцам.
— Я-я совсем забыл, Люс. А я никогда не забываю.
— Всё хорошо. Правда. Как ты, хм, знаешь, я никогда не была ни с кем другим. — На сей раз, это хорошо, ведь так? По крайней мере, я не заразна.
Он закрывает глаза и качает головой.
— Я никогда не забывал про презерватив.
— Тогда всё в порядке, — настаиваю я, стараясь говорить как можно спокойнее. Он ощущался так удивительно внутри меня, без каких-либо барьеров между нами. Я могла бы привыкнуть к этому очень быстро.
Он открывает глаза, его ярко-голубые глаза встречаются с моими.
— Но ты можешь забеременеть.
О. Дерьмо. Я даже не подумала об этом, а ведь первое, о чём должна бы была волноваться, — это как не забеременеть. Это всегда было моим самым большим страхом, худшим страхом моей мамы, и теперь, возможно, он сбудется. Тем не менее, у меня совершенно вылетело из головы, что такое может случиться.
Я определённо лишилась рассудка.
— У меня недавно были месячные, — успокаиваю я его. Неделю назад? Две недели? Если они были две недели назад, это опасно. Одну неделю — всё будет в порядке.
Надеюсь.
Боже, не знаю. Я не новичок в таких вещах, но никогда не обращала особого внимания на свой цикл, а только раздражалась, когда они начинались в неподходящее время. То есть почти каждый раз. У меня довольно регулярные месячные. У меня обычные нормальные месячные. Сейчас нет таких сильных спазмов, как в детстве. И раньше, когда мы с Гейбом занимались сексом, мы всегда пользовались презервативом. Я чувствовала себя в безопасности. И всё ещё чувствую себя в безопасности.
Наверное, это глупо и наивно, но ничего не могу поделать с собой. Я думаю, нам ничего не грозит. Если достаточно сильно в это верить, это станет правдой, верно?
О, мой бог. Мне что, десять лет?
— У нас всё будет хорошо. Я совершенно уверена, что сейчас у меня нет овуляции, — подбадриваю я его, когда он всё ещё молчит. Так почему же это мне надо быть уверенной, что с ним всё в порядке? Если я залетела, то толстой, беременной и несчастной будет не он, а я. Потому что, если забеременею, то аборт делать не стану. Это противоречит моим убеждениям. Я никого не осуждаю, так как считаю, что у женщины есть выбор, и я бы предпочла иметь этого ребёнка.
Однозначно.
Плечи Гейба опускаются с видимым облегчением.
— Хорошо. Это ведь хорошо, верно?
— Да. Безусловно хорошо. — Я киваю, чертовски надеясь, что это означает — нам ничего не грозит. Мы должны быть в безопасности. Я не готова к ребёнку, а уж Гейб и подавно. Я даже не уверена, что он готов к обязательствам, не говоря уже о долбаном ребёнке. — У нас всё хорошо. — Я снова провожу пальцами по его волосам и поднимаю голову, надеясь, что он поймет мой намёк.
И он понимает, легко целуя, его влажные губы такие тёплые и мягкие, что я плавлюсь изнутри. Я вздыхаю, когда он отстраняется и выходит из моего тела, перекатывается на бок, обхватив меня и прижав к себе. Тёплая жидкость вытекает из меня, я напрягаюсь, осознание того, что только что произошло, ударяет меня в полную силу.
Гейб кончил в меня. А я, глупая, даже не заметила, что он забыл надеть презерватив. Как я могла быть настолько безответственной? Наверное, была под влиянием момента, старейшее оправдание в мире. Если бы об этом узнала мама, она бы отвесила мне хороший подзатыльник и назвала тупицей.
А она ни разу в жизни не называла меня тупицей. Никогда. В моём доме это слово было ругательством, всегда. У меня бывали неприятности, стоило мне произнести его. Мама довольно быстро избавила меня от этой привычки.
— Прости, — шепчет он мне в лоб, губами касаясь моей кожи. Он держит меня за талию, распластав большую ладонь по моей спине. То, как он обнимает меня, успокаивает, но мысли — в полном смятении. — Я облажался, мне жаль.
— Всё будет хорошо, — говорю я ему, гадая, кого пытаюсь успокоить больше, его или себя. — Я тоже не должна была забывать. Мы оба ответственны, так что не вини только себя.
Он на мгновение замолкает, став таким тихим и неподвижным, что начинаю гадать, не заснул ли он, но тут снова слышу его голос:
— Я слишком увлёкся.
— Слишком увлёкся чем? — Провожу пальцами по его груди, касаясь светлой поросли, растущей между его грудными мышцами. У него самое потрясающее мужское тело, которое когда-либо видела. Несмотря на моё беспокойство, несмотря на моё разочарование из-за того, что только что произошло, меня всё ещё тянет к нему, я не могу перестать касаться его тела. Я хочу и дальше прикасаться к нему. Я позволю ему делать со мной всё, что он захочет, несмотря на наш грандиозный провал.
Как прежде и думала, у меня большая проблема. И зовут её Гейб.
— Я словно растворяюсь в тебе. Каждый раз, когда мы вместе. — Он отодвигается от меня, чтобы посмотреть в глаза. — Похоже, ты — единственное, на чём могу сосредоточиться, когда я с тобой, Люс. Чёрт, да даже когда я не с тобой, ты занимаешь все мои мысли. Это… странно.
Его слова согревают меня изнутри, но я хмурюсь, желая убедиться, что он не имеет в виду ничего плохого.
— Странно в хорошем смысле или в плохом?
Он усмехается:
— В хорошем. Но и в плохом смысле тоже, раз я не надел чёртов презерватив. — Смех прекращается, и мне ненавистно, что он корит себя за это.
— Ничего страшного, — говорю я, кладя руку ему на щёку, чтобы он посмотрел на меня. Я лгу. Это очень серьёзно, но что я могу сказать? Что могу сделать? Абсолютно ничего. Что сделано, то сделано. Мы просто должны двигаться дальше и учиться на своих ошибках.
Надеюсь, наши ошибки не аукнутся нам и не укусят нас обоих за задницу.
Глава 24
Гейб
— Какого чёрта мы встречаемся в такую рань? — спрашивает Тристан, пытаясь скрыть зевок, но безуспешно.
Я усаживаюсь за кухонный стол напротив него и Шепа, они оба выглядят немного потрёпанными. Сейчас только восемь часов утра четверга, я написал им обоим вчера вечером, сразу после того, как закрыл казино, сообщив, что мы должны встретиться у меня дома, а в качестве стимула я обеспечу их пончиками из нашей любимой пекарни. Они думают, что это по работе. Бизнес идет не очень хорошо. Видимо, новизна игорного дома недалеко от кампуса отчасти утратила свой блеск. Новые студенты, которые приходят, кажется, не очень заинтересованы. Наши же завсегдатаи, словно кучка старушек, боящихся быть ограбленными, цепляются за свои бумажники, и вместо того, чтобы как обычно открываться по вечерам в воскресенье, мы рассматриваем вероятность быть закрытыми и вечер среды.
Дело плохо. Что забавно? Я ничуть не огорчен.
Так что да. Нам нужно обсудить дела, но для начала мне есть, что ещё сказать им. И обещание пончиков привело их сюда, что меня не удивило. Я знаю, как заманить их — через их желудки. Чёрт, да я и сам такой же. Ну, раньше меня можно было ещё и алкоголем соблазнить. О, и обещанием, что очень красивые девушки будут легко доступны.
Хотя Шеп изменил свои привычки. Как и я. Тристан остался единственным, кого интересуют легкодоступные хорошенькие девушки.
И меня это устраивает.
— Во-первых, мне нужно кое-что сказать вам обоим, это… личное. — Я борюсь с желанием сделать глоток из своей кофейной кружки. Я уже выпил две ещё до их прихода. Мне действительно больше не нужно. Я и так достаточно дёрганный.
Шеп и Тристан некоторое время смотрят друг на друга, а потом поворачиваются ко мне с озабоченным выражением на лицах.
