— Ты в порядке, мужик? — спрашивает Шеп, нахмурившись.
— Ты же не собираешься свалить от нас из казино, правда? — вклинивается Тристан.
От удивления я выпрямляюсь.
— Ни в коем случае. С чего вы взяли?
Тристан пожимает плечами.
— До сих пор дела шли не очень хорошо. Я бы не стал винить тебя, если бы ты захотел свалить.
Я в шоке. Тристан хочет покончить с этим?
— Вообще-то казино здесь, в моем доме. Я бы не поступил так с вами, парни.
— Мы знаем, — говорит Шеп, многозначительно глядя на Тристана. Мы оба обеспокоены состоянием дел. На данный момент это не так прибыльно, но мы не должны сдаваться.
— Полностью согласен, — решительно заявляю я. — Но также считаю, что нам стоит быть открытыми только три ночи в неделю. — Проклятье, я хотел, чтобы эта тема разговора была последней. Я чертовски нервничаю, и потребность выложить то, о чём действительно хочу поведать, просто вертится у меня на языке.
— Отлично, — говорит Тристан с видимым облегчением. — В последнее время здесь так много всего изменилось, Шеп совсем потерял голову из-за Джейд, а ты строишь глазки Люси.
Мой желудок сжимается. Вот и повод сменить тему разговора.
— Это как раз то, о чём ещё я хотел с вами поговорить.
Они оба снова смотрят на меня так, словно я сошёл с ума.
Хватаю салфетку и начинаю рвать на мелкие кусочки. Всё, что угодно, лишь бы держать свои беспокойные пальцы под контролем.
— Я влюблён в Люси.
Тристан закатывает глаза и тянется к розовой коробке, открывая крышку и вытаскивая шоколадку.
— Ну, конечно же. Клянусь, я до смерти боюсь пить проклятую воду. Похоже, эта влюбленность заразна.
— Это не так уж плохо, Тристан. Ты встречаешь правильную девушку, и вдруг она меняет весь твой мир. Она становится всем твоим миром. — Шеп совершенно точно описал мои чувства. — И я не удивлён, — произносит он, словно иссохшийся старец, каким и является в отношении любви. — То, как ты вёл себя с ней последние несколько недель, и то, как она смотрит на тебя. Ты её обожаешь, бро, и, кажется, она чувствует то же самое. Я рад за тебя.
Неужели Люси влюблена в меня? Она по-прежнему неохотно говорит о чём-то личном и о своём прошлом. За последнее время она поделилась со мной еще несколькими интересными деталями, но ничем важным. Как будто она намеренно что-то скрывает от меня, и мне это не нравится.
— Но это ещё не всё. — Снова делаю паузу, втайне наслаждаясь высоким драматизмом момента, когда они оба выжидающе смотрят на меня. — Возможно, она… беременна.
Такое впечатление, что последними словами я словно бросил бомбу в комнату. Я не говорил этого вслух с той ночи. Последствия её заставляют меня содрогнуться.
Снова.
Тристан чуть не выплевывает кусок пончика, который у него во рту.
— Ты что, издеваешься? — Брызжет он слюной.
Медленно качаю головой.
— Если бы.
Шеп наклоняет голову, разглядывая меня.
— Что случилось?
С той роковой ночи прошло две недели, и с тех пор мы с Люси были вместе почти каждую ночь, если только она не работала — и это по-прежнему сводит меня с ума, хотя, когда я спрашиваю её, почему именно она должна работать, она выдает мне какое-то дурацкое оправдание о том, что ей нравится зарабатывать свои собственные деньги.
Как бы то ни было, всё зашло слишком далеко. Проводить столько времени с одной девушкой — для меня это какое-то чудо. Но это потрясающе, несмотря на то, что я постоянно гадаю, не скрывает ли она что-то. А ещё тревожно, потому что мысли о том, что мы сделали и что может произойти, всё время крутятся у меня в голове. И вполне уверен, что не только я беспокоюсь. Мне кажется, что Люси тоже переживает.
Чёрт, я точно знаю, что она переживает.
Вкратце рассказываю им, что произошло, как забыл воспользоваться презервативом. Больше такого не случалось, но не могу отделаться от мысли, что уже слишком поздно. Что она каким-то образом беременна моим ребёнком и всю оставшуюся жизнь я должен буду заботиться о ней. Такие вещи должны чертовски пугать меня. Подтолкнуть меня сбежать.
Так почему же идея заботиться о Люси и нашем ребёнке до конца жизни не кажется мне такой уж ужасной? Почему я испытываю искушение поступить правильно и быть рядом с ней, несмотря ни на что, независимо от того, беременна она или нет. Даже задумываться о таком — полное безумие, но я готов сделать предложение.
Наверное, мне нужно, чтобы кто-то отговорил меня. Вот почему я изливаю душу Шепу и Тристану. Я нуждаюсь в логических рассуждениях, хотя эти придурки не всегда самые рассудительные люди, которых я знаю. Мне нужно, чтобы два моих лучших друга помогли понять, что мне делать.
Они — всё, что у меня есть. Они — единственные, кто меня понимают.
— То есть, ты даже не знаешь, беременна ли она? — Тристан с облегчением откидывается на спинку стула. — Я думал, это уже точно. Ты меня до смерти напугал.
— Шанс есть, дружище. Я серьёзно. Возможно, она… беременна. — Мысль о рождении ребёнка в этом мире пугает меня до чёртиков. А что ещё хуже? Мои родители будут в бешенстве. Они до мельчайших подробностей распланировали мою жизнь после окончания колледжа. Это сорвет их планы самым неожиданным образом.
Они будут чертовски злы, и я ничего не могу с этим поделать. И честно говоря? Крошечная часть меня наслаждается идеей такого отъявленного бунта. Получите, мама и папа.
Вот вам!
— Почему ты думаешь, что она беременна? — Любопытствует Шеп. Безумие, что он стал голосом разума, учитывая, что когда-то из нас троих он был самым неуправляемым, но с тех пор, как сошелся с Джейд, он действительно повзрослел. Я благодарен за его понимание. К тому же он чертовски логичен, что мне сейчас и нужно.
— Мне трудно это объяснить. — В последнее время было так много маленьких подсказок, говорящих мне, что она беременна.
Её грудь кажется более полной, если это вообще возможно, и когда прошлой ночью я сосал её соски, они казались очень чувствительными. А ещё прошлой ночью я делал ей куни, и киска… она была другой на вкус. Не в плохом смысле. Просто… другой. Уже то, что замечаю такое — абсолютное сумасшествие.
Такое рассказать я не могу. Это личное. И скорее всего они подумают, что я сошел с ума.
— Она что, выблевывает свои кишки? — спрашивает Тристан.
— Нет, но она жаловалась на головные боли, — отзываюсь я.
— Хм. — Шеп тянется к розовой коробке за вторым пончиком и выбирает яблочный, свой любимый. — Что ты будешь делать, если она беременна?
— Поступлю правильно, — машинально отвечаю я.
— И это… — Шеп позволяет своему голосу дрейфовать, ожидая моего ответа.
— Помогать ей. Возьму на себя полную ответственность за ребёнка. Возможно, попрошу Люси выйти за меня замуж. — То, что я произношу эти слова так спокойно, в то время как внутри всё бушует, говорит о многом.
— А твои родители? — интересуется Тристан.
Закрываю глаза и на долгое, мучительное мгновение надавливаю ладонями на них. Именно этого дерьма я и боюсь. Уверен, они выйдут из себя и будут доказывать, что я разрушил свою жизнь. Я прям слышу, как они это говорят, и с этим не поспоришь.
— Наверное, отрекутся от меня, — бормочу я.
— А как отнесется к этому Люси? — спрашивает Шеп.
— Наверное, ей будет всё равно. У неё тоже есть деньги, — говорю я, убирая руки от лица. — Я только что получил деньги из трастового фонда, оставленные мне в наследство. — От моего деда, который всегда заботился обо мне и любил меня гораздо больше, чем люди, называющиеся моими родителями. Я очень скучаю по этому старику, он умер, когда мне было десять.
— Слушай, на мой взгляд, ты слишком остро реагируешь, — заявляет Тристан, толкая плечом Шепа, когда тот склоняется над столом, пристально глядя на меня. — Ты даже не знаешь, беременна ли она, а уже готовишься к худшему из возможных сценариев. Мне кажется, тебе стоит перестать париться и просто посмотреть, что произойдёт.
В его устах это звучит так просто. Но, это не так. Мне бы этого хотелось, но всё совсем не так.
