— Меня другое интересует. Митридат Пир. Он тоже жив? Или его действительно на кол посадили?
— Жив, здоров, уже десять лет безвылазно сидит в одиночке в частной тюрьме города Монтгомери, штат Алабама. Здесь никогда не был. Наш Пир тоже бутафория. Это актер, похожий на Пира и загримированный. Никого он никогда не ел. И вообще вегетарианец. Никто его на кол не сажал. Там был чистый фокус, обман зрения. Я пока засунул его в ту же стеклянную одиночку. Потом решим, что с ним делать.
— А Барби? То есть Синти. Девчонка, которую он…
— Вот ее мы найти не можем. То тело, которое псевдоПир выдавал за нее — очень качественно сделанная кукла, набитая свиным мясом. Со встроенным динамиком. Даже разговаривать умела. И шевелиться. ПсевдоПир хотел ее сжечь, но мы успели ее конфисковать.
— Он точно должен знать, кто все это затеял.
— Ничего он не знает, — мотнул головой Крейн. — Связывались с ним через даркнет. Платили биткоинами. С этой твоей Барби он даже не встречался. Она пропала сразу же, как только ты ее отвела вниз к хранилищу.
— Те охранники внизу…
— Пропали вместе с ней. И это не охранники. В списках их нет. Тюрьма кстати тоже оказалась бутафорской. Уголовники, впрочем, настоящие. Но по документам они все на свободе. Кто по амнистии, кто в завязке. Короче, кто-то не пожалел больших денег, чтобы превратить весь небоскреб то ли в театр, то ли в цирк с конями. И все ради одного зрителя. — Крейн сделал паузу. — Тебя.
Валенсия напряглась, затаив дыхание.
— Ты ее в чем-то обвиняешь? — нахмурился Банзай.
— Пока нет. Но вся эта навороченная хрень становится более-менее логичной только в одном случае. Если ее прислали сюда для проверки. Или расследования. И кому-то очень надо пустить ей пыль в глаза. Отправить по ложному следу. Чтобы в ее отчете было то, что надо, а не то, что есть на самом деле. Скажи, Валенсия. Ты ведь не простая шлюха, которой повезло попасть в бизнес-школу. Ты на кого-то работаешь? На какую-то правительственную организацию?
«Убей его, — вылезла из чулана бабка. — Прямо сейчас. Живо»
— Да ну, чушь собачья, — сказал Банзай. — Я ее с тринадцати лет знаю. Из детдома вытащил. Можно сказать, из постели директора. Какая еще правительственная организация. Она и не сталкивалась ни разу… Разве что четыре года назад. Да, солнышко? Помнишь того гэбиста, любителя фигуристых маленьких девочек? И старуху из Интерпола, которая ему свежатинку поставляла? Ты тогда еле от них ушла.
«Его тоже! Быстро! Сейчас всю операцию провалишь, если они два и два сложат! Счет на секунды! Жирная, пошла!»
— Эй! Что с тобой?.. Инспектор, ее всю трясет…
«Хрен с тобой… Оператор! Включай ручное управление. Сама все сделаю.»
Валенсия почувствовала, как теряет контроль над телом. Рука сама потянулась к кобуре на поясе у стоящего рядом Крейна.
Из последних сил она собрала остатки управления, отдернула руку и шагнула назад, упершись ногами в невысокую ограду подъемника.
Мне достаточно отклониться назад. И всё. Костей не соберете. Вон из моей головы!
«Дурить вздумала, шалава? Выполняй приказ!»
Валенсия откинула назад голову.
Я не шучу.
«Стой! Ладно, ладно. Успокоимся. Обе. Позднее поговорим.»
Бабка черной змеей уползла обратно в чулан, кинув напоследок кому-то:
«Продолжайте наблюдение. Она нам пока нужна. И за этими двумя тоже.»
Затем связь вырубилась.
— Солнышко. — сказал Банзай, внимательно глядя на Валенсию. — Отойди от ограждения. Попа перевесит — и поминай, как звали.
— Плевать, — прошептала она. — Если вы мне не верите…
— Верим, верим, — буркнул Крейн. — Но все это очень странно.
— Я просто хочу узнать, кто похищал и убивал учениц.
— Мы тоже хотим. Получается, у нас опять нет зацепок. Раз людоед — не людоед, а жрец — не жрец. Кто остается? Кто угодно? Мы опять начинаем с нуля.
— Не совсем, — сказала Валенсия. — Минимум одна непроверенная нить осталась. Это если барменов, поваров и прочих сантехников не считать.
Она достала планшет.
***
Коридоры бизнес-школы, и без того всегда полупустые, теперь казались и вовсе вымершими.
Ветер с террасы и балконов таскал по открытым комнатам клубы пыли и обрывки каких-то бумажек.
— Где-то здесь, — Валенсия сверилась с планшетом и остановилась.
Крейн и Банзай встали рядом с ней, Носорог остался прикрывать тыл. Прикол с Малышом заняли огневые точки у ближайших комнат.
Банзай огляделся.
— Не нравится мне здесь. Кто его знает, что там за люди за стеной. Вдруг палить сразу начнут? Надо было остальных тоже взять.
Валенсия подошла к тому месту, где всего несколько дней назад Наоми слышала шаги своих убийц.
На схеме здесь была красная пунктирная линия. Вот только не было указано, какой тональности должен быть ультразвук.
Валенсия достала свисток.
Едва слышные трели свербили головы, постоянно меняясь. Один тон, второй, третий.
Стены стояли все тем же монолитом.
Спустя несколько минут она прошла весь доступный свистку диапазон и перешла вновь к началу.
— Может пропустила где? — пробормотала она.
— Остановись, — сказал Банзай. — Скорее всего, в свистке просто нет нужной тональности. Попробуем по старинке.
Он щелкнул пальцами.
Подскочил Прикол, стащил с плеча рюкзак и достал дрель с широкой насадкой. Высверлил в бетоне глубокую дыру и засунул в нее цилиндрик пластида.
Они заскочили в ближайшую комнату. Прикол нажал кнопку.
Взрыв сотряс все вокруг. С потолка посыпалась штукатурка.
Когда пыль рассеялась, стены не было. Вместо нее зиял черный провал с торчащей по бокам арматурой.
— Сейчас сюда все, кому не лень, сбегутся, — проворчала Валенсия.
— Поэтому смотрим быстро и уходим, — сказал Банзай. — Вряд ли мы найдем здесь что-нибудь… — он перешагнул остатки стены и замер, раскрыв рот, — … интересное… Мать твою!
Широкое полутемное помещение уходило в высоту этажа на три. Над головами нависали угрожающего вида шипастые шары, по которым то и дело пробегали сиреневые молнии.
Вдоль стен тянулся ряд прозрачных саркофагов, поставленных вертикально. Саркофаги были заполнены мутноватой перламутровой жидкостью, в которой плавали обнаженные женские тела. Тонкие трубки отходили от их голов, грудей и бедер и тянулись вверх, где соединялись в один широкий прозрачный канал, который уходил по стене вверх и терялся в темноте. Каждые несколько секунд по каналу пробегал яркий пульсирующий сгусток, словно из тел что-то выкачивалось. Чаще сгусток был белым, и тогда он взмывал к потолку. Иногда ярко-красным, и тогда он сворачивал в сторону и исчезал в странном агрегате, стоящем у дальней стены. Агрегат напоминал изуродованную наростами тумбочку с торчащими во все стороны шипами.
— Что это за хрень, — прошептал Банзай, разглядывая саркофаги. — Это те, о ком я думаю?
— Да, — сказала Валенсия. — Это пропавшие девчонки.
— Уверена? — спросил Крейн.
— Абсолютно. Этих четверых я точно знаю.
Она показала на саркофаги в середине ряда, у которых стояла.
Четверо из Лиги Хороших Девочек, плавая в белесой жидкости, даже больше напоминали кукол Барби, чем на фотографии. Саркофаги были словно подарочной упаковкой. Не хватало только розовых бантиков и цветастой рекламы.
— Они мертвы? — спросил Банзай.
— Скорее в глубокой коме, — ответил Крейн. — Из них что-то выкачивают. А из мертвецов что можно выкачать?
— А вот эта явно при смерти, — Банзай стоял у самого первого саркофага.
У девушки в нем было серое осунувшееся лицо. Сгустки отделялись от ее саркофага редко и были тусклыми.
— Они забирают у них какую-то энергию, — сказала Валенсия. — А когда она заканчивается, выбрасывают тела. Здесь двадцать саркофагов. А пропавших около тридцати. Остальные, видимо, уже мертвы.
— Остается узнать, кто такие эти «они», — пробурчал Крейн.
Валенсия прошла вдоль саркофагов, вглядываясь в лица.
