— Она просто подшучивает над тобой. Монти даже не пристает к девочкам. Он весь такой деловой.
Делайла делает вид, что надувает губы, и театрально вздыхает.
— Честно говоря, я думаю, что он евнух. Я бы заподозрила, что он гей, но парни, которые танцуют здесь иногда, тоже набрасываются на него, и... — она быстро пожимает плечами, — ...ничего.
Сильвер на самом деле не знает, как себя вести. Это странная ситуация, обмен, который начался с сексуального предложения. Ее неловкость очевидна в том, как она заправляет волосы за ухо, а затем повторяет это движение менее чем через секунду. Беда в том, что Делайла — заноза в заднице. Она такая же наглая, как удар молотком по голове. Но она также очень жизнерадостна и по-настоящему милая. Сильвер, вероятно, чертовски долго решает, должна ли она ненавидеть эту женщину с первого взгляда или хочет пойти сплетничать с ней о мальчиках в ванной.
— Поскольку вы оба старшеклассники и здесь только для того, чтобы исследовать школьный проект, я, очевидно, не могу подавать вам алкоголь, — официально говорит она. — Но могу я предложить вам немного содовой? — Бутылка «Патрон Сильвер» (прим. Patron Silver – молодая бесцветная текила с цитрусовым ароматом и привкусом белого перца), которую Делайла держит в руках, совсем не похожа на газировку.
Я сдерживаю ухмылку, когда она наливает двойные порции в пару бокалов, стоящих перед нами. Когда я пытаюсь заплатить, она закатывает глаза, как будто я самое утомительное существо, которое она когда-либо встречала.
— Как думаешь, что это за место? Мы не берем с сотрудников плату за газировку. Убирайся отсюда к чертовой матери, пока ты меня по-настоящему не обидел.
Вместо этого я кладу ей на стойку двадцатку в качестве чаевых, мы забираем наши напитки, и я веду Сильвер к сцене. Место забито битком, так что все кабинки заняты. К счастью, прямо посреди этого безумия есть свободный столик. Сильвер сидит, не сводя глаз с темноволосой танцовщицы, на ее скулах горят два ярких пятна.
— Я не хочу быть таким человеком, но ничего не могу с собой поделать. Я должна спросить, — шипит она. — Со сколькими девушками ты здесь переспал?
— Внутри самого здания? Или ты имеешь в виду тех, кто здесь работает?
Сильвер ужасно справляется, сдерживая свой ужас. Мне трудно удержаться от смеха.
— Наверное, тех, кто здесь работает, — отвечает она.
— В таком случае — ни с одной.
Похоже, она мне не верит.
— Ладно. Я купилась. А сколько женщин ты трахнул в этом самом здании?
Черт, мои щеки просто убивают меня. Мне так чертовски хочется смеяться, что становится больно. Я не тороплюсь, делая вид, что считаю свои победы на обеих руках. Дважды. В конце концов я киваю, поворачиваюсь к ней лицом и говорю:
— Ни одну.
— Что?
— Я не собираюсь лгать. Было много возможностей в обоих вариантах. Но Монти не любит драмы. Он убьет меня, если я принесу её к его порогу. Я не настолько глуп, чтобы макать перо в чернила компании. И это определенно не то место, куда можно привести девушку, чтобы потрахаться. — Очевидно, это вопиющая ложь, поскольку именно так поступили сегодня вечером остальные люди, сидящие перед этой сценой.
Танцовщица бурлеска на своих высоких каблуках спускается по ступенькам со сцены в толпу перед нами, и люди вокруг нас дружно вздыхают. Ее веера все еще находятся в ее руках, прикрывая грудь, но теперь она более смелая с ними, позволяя своим рукам опускаться на секунду или две дольше, дразня ими по всему телу.
Сильвер отпивает из своего бокала, пряча лицо в бокале, но ее любопытство вьется, как дым от бушующего лесного пожара. Я наблюдаю, как она смотрит на танцовщицу поверх своей текилы. Ее дыхание учащается, когда женщина с черными, гладкими и прямыми волосами, выбрала парня из толпы и оседлала его колени, обхватив руками и ногами. Она на секунду прижимается к нему, накрашенные губы приоткрываются, веера падают, зажатые между их телами, и она наклоняется, в миллиметре от того, чтобы поцеловать его…
...но затем быстро поворачивается к женщине, сидящей рядом с парнем, очевидно, его жене, судя по мучительному выражению недоверия на ее лице, и хватает ее за шею, притягивая к себе в глубоком поцелуе.
— Срань господня, — шепчет Сильвер себе под нос.
Я делаю глоток, пряча лицо в бокале, стараясь не ухмыляться.
Сильвер толкает меня локтем в ребра.
— Не смейся. Все это для меня в новинку, — жалуется она.
— Ты восхитительно невинна для того, кто так любит трахаться, Argento. — Румянец поднимается вверх по ее шее. Ей нечего на это ответить, она знает, что я прав. Она ведет себя как маленькая школьница, к которой никогда раньше не прикасались.
— Тогда, наверное, тебе придется избавить меня от последних остатков невинности, Алессандро Моретти.
О, Сильвер! Сильвер, Сильвер, Сильвер. Похоже, она чувствует себя храброй. Но она понятия не имеет, каково мне будет сделать то, о чем она меня просит.
— Как насчет того, чтобы просто остаться здесь и посмотреть куда это штука нас приведет? Сначала посмотрим, насколько тебе комфортно.
Сильвер держит рот на замке. Шоу продолжается, становясь все более и более откровенным по мере продвижения ночи. Делайла посылает нам еще два напитка, и мы оба осушаем наши бокалы, наблюдая, как танцовщица бурлеска оставляет свои перья и все чувство скромности вместе с ними. Вскоре она уже стоит на коленях, через три столика от нас, с твердым членом парня во рту, отсасывая ему, а его жена ласкает пальцами её обнаженную киску.
Текила ударила мне в голову и в член. Я никогда не пытался поддерживать эрекцию, когда был пьян. Сегодня я тверже, чем кусок гребаной стальной арматуры, и это не из-за того, что делает танцовщица бурлеска. Это потому, что соски Сильвер напряжены под тонким материалом ее рубашки, и ее дыхание немного неровное. Она наслаждается тем, что происходит вокруг нас, очарованная видом такого количества обнаженной плоти. В конце концов, не только пара с танцовщицей, выбросила осторожность на ветер. Почти все пары вокруг нас сейчас либо целуются, ощупывая тела друг друга, либо просто трахаются.
Она поворачивается ко мне, утыкается лицом в мою шею, прячется.
— Алекс... — ее голос хрипит от нужды, и от этого звука у меня по спине пробегает дрожь во всем теле. Моя рука уже обнимает ее за талию. Я просовываю руку под ее рубашку, провожу пальцами по ее коже, рисуя маленькие круги на ее боку.
— Ммм? В чем дело, Argento? Ты немного... завелась?
— Нет. — Она тут же отрицает это, хотя сразу же после своего отрицания испускает тихий, задыхающийся вздох. — Я хочу...
— Хочешь быть голой. Хочешь, чтобы я был внутри тебя. Хочешь, чтобы мои руки касались твоей кожи.
Она снова вздыхает, и ее расстроенный вздох проносится мимо моего уха.
— Да. Думаю, да.
Я поднимаю руку вверх, мои пальцы прожигают дорожку по ее грудной клетке, пока я не достигаю кружевной чашечки ее лифчика. Она извивается рядом со мной, и я тихонько хихикаю.
— Ты думаешь... или знаешь, Сильвер? Я ничего не могу поделать с неопределенностью.
— Я… я знаю. — Я официально впечатлен. Никогда не думал, что она будет такой храброй или такой извращенной, если уж на то пошло. Я поднимаюсь на ноги, протягиваю ей руку, и она смотрит на меня со смущением в глазах. — Что? Мы уже уходим?
— Нет, Dolcezza. Я собираюсь дать тебе то, что тебе было нужно с тех пор, как мы сюда пришли. Давай. Пойдем со мной.
Она не задает лишних вопросов. Даже когда я веду ее через массу извивающихся тел перед сценой и тащу нас в направлении двери, ведущей в задние комнаты. Одному Богу известно, какие мысли проносятся у нее в голове. Она следует за мной вплотную, широко раскрыв глаза, пока я веду ее по длинному коридору, минуя многочисленные открытые двери в большое, открытое пространство, которое было оборудовано по меньшей мере десятью двуспальными кроватями.
По сравнению с тем, что происходит здесь, публика на сцене выглядит совсем ручной. На одной из кроватей три пары объединили свои усилия, поглаживая и касаясь обнаженных тел друг друга. Женщина с тяжелыми, раскачивающимися, натуральными сиськами подпрыгивает вверх и вниз на парне, с которым, как я предполагаю, она не приехала сюда сегодня вечером, в то время как другой парень, лежа на спине, наблюдает за ними, яростно поглаживая рукой вверх и вниз свой член. Две женщины целуются, облизывая языком рот и шею друг друга, в то время как другая женщина задыхается и стонет у перил, прикрепленных к стене, пока её трахает сзади третий парень.
