Заклинание рождалось само. Сильное, славное, законченное и совершенное, как жемчужина, которую достают ловцы рыб из восточного моря.
С силой я ударила по песку ладонями, и магия весело рванула в мириады песчинок, превращая песчаное плато в единый боевой амулет.
Синее пламя откидывало ифритов от Рея, превращая в факелы. Мантия на Байлоке пылала все той же синевой и тот с ревом, сбивал его жезлом.
Магия лилась из моих рук, словно была водой, и никак не могла закончится, губы шептали заклинание.
В какой-то момент Рейнхард обернулся ко мне. Он что-то кричал, рвался ко мне. Но синее пламя, которым горел, казалось, весь мир, не пускало его ко мне. Я не отрываясь смотрела ему в глаза, пока, наконец, не наступила темнота.
28. Двое
Предполагалось, что я не выживу.
Мол, магия так разгулялась, что забыла о бренности своего сосуда. Еще немного, и сосуд пришлось бы менять. Магии, уважаемые дракониры, хоть бы хны, а вот сосуду…
Обо всем это я узнаю сквозь мутный, тягучий сон, который не дает отдыха. Я слышу голоса людей, бурно обсуждающих мое здоровье, голос Рея, к которому тянусь изо всех сил, и ворчание своего волчка.
— Надо же было додуматься до такого! Песок! Ты бы еще звезды магией начинила, чтоб умереть наверняка.
Я представляю звезды, которые рванут сверхновой, чтобы магия могла наполнить мир, и хмыкаю. Голоса сразу замолкают, и около меня начинается суета. Меня переворачивают, дергают за руку, проверяют магически, после сгребают в объятия, где становится спокойно и правильно. Это Рей меня обнимает. Его я узнаю всегда.
— Проснись… Никогда… вечно…
Его слова я, скорее угадываю, чем слышу, и очень хочу проснуться. Мне не нравится отчаяние в голосе Рея.
Постепенно голоса смолкают. Их становится меньше, они приходят реже, даже мой волк все больше спит, словно переродился кошкой. Я все реже барахтаюсь в трясине сна, позволяя водам невидимого времени нести меня по течению. Очень скоро единственным голосом, который я слышу, остается голос Рейнхарда.
Он крепко обнимает меня и рассказывает о странных городах, которые когда-то посещал по долгу службы.
— Однажды я был в городе, где сутки напролет палило солнце. Веи жили под землей, прячась от жары, а на поверхность выходили только ночью. Меня едва не сожгло собственной броней, пока мы проезжали через этот город. Нам помог один ребенок, который провел отряд подземным лабиринтом, тайком от жителей… Они собирали номар, магическую руду, из которой точат военные копья и собирают зерцало, они боялись нас. Я дал тому ребенку свое кольцо, чтобы однажды вернутся и найти его.
Еще он был в городе, полностью построенном на воде, где жители ели только рыбу и водоросли, а на суше теряли устойчивость и падали друг за дружкой, как домино, которое толкнули пальцем. О, он видел множество городов… Был в городе, где никогда не бывает солнца. Поэтому однажды, когда над домами взошло солнце, горожане ослепли все до единого, кроме младенца, который родился в этот день у бедной крестьянки. Клео, Клео… Ты ведь не хочешь, что я жил в таком городе?
Он даже видел рождение эльфа. Тот вышел из чрева ивы, с телом юного бога и глазами старика… Олна из дракониц, что была в его отряде, потеряла стыд и разум, увидев этого мальчика, и добровольно стала его слугой, и ушла жить в таинственный город эльфов в чащобе Аш. Знаешь, что случилось с ними дальше?
Рейнхард рассказывал, а я вслушивалась в его хриплый голос и грелась в кольце его рук. Но про эльфа и драконицу он не дорассказал, что меня ужасно мучало. Что случилось дальше с этим эльфом? Какие города у эльфов? Но постепенно я стала забывать, что так и не узнала об эльфе, но случилась новая странность. Рейнхард взялся мне рассказывать историю города Пире, на самом востоке Вальтарты, который граничит с городами ифритов. Но Рея вдруг вызвали по важному делу, а когда он вернулся, то начал рассказывать совсем другую историю.
А потом он забыл дорассказать еще одну историю, в которой жители чеканили монеты с фигурками тотемных животных с помощью… Вот именно этот момент Рей и пропустил!
Это было ужасно. Мне было так хорошо, меня все устраивало, но несоблюдение исторической хронологии выводило меня из себя. Ну как так можно?! История не терпит недосказанности!
Внутри меня кошкой ворочалось недовольство.
— Смотри, — сказал вдруг незнакомый женский голос. — Она сейчас откроет глаза, а ты не щелкай клювом и лови ее руной. Тебе отец-дракон дал руну истинности для чего? То-то. Все понял?
— Разберусь.
Правильно. Истории Рей не договаривает, а как поболтать с незнакомой девицей, так пожалуйста. От обиды я сразу же открыла глаза и резко села на кровати.
И тут же упала. Казалось, из тела вынули все кости, а вместо них вставили спагетти, от слабости закружилась голова.
Рей поймал меня раньше, чем я коснулась подушки. На секунду между нами полыхнуло золотом рун, взявших меня в кокон, и сознание резко прояснилось. Удивленно я обвела взглядом комнату, которая гораздо больше походила на цветущий сад. У подножья кровати прятались глицинии и розы, веселый плющ залез на трюмо и кокетливо свисал с зеркала. Комната была пронизана потоками силы.
— Клео, — Рей так резко наклонился ко мне, что мы почти ударились лбами. Его голос походил на стон. — Клео… Клео. Ты вернулась ко мне…
В его голосу звучали чувства, которых я не могла разобрать. Тоска, горечь, радость.
Он сжал меня с такой силой, что скрипнули ребра, но вопреки боли, эта грубоватая нежность была наслаждением. Там, во сне, я забыла как приятно чувствовать, как сладко трогать и смотреть, какое простое счастье заключено в возможности просто быть. Рядом.
Рейнхард, отпустил меня, а после обнял снова. Снова отпустил. Взял мое лицо в чашу ладоней и внимательно всмотрелся в глаза, провел большим пальцем по губам, а после наклонился за поцелуем. Наверное, это было единственным, чего мне не хватало во сне, поэтому я с готовностью ответила, жарко втиснувшись кольцо его рук.
— Дай мне… поверить.
На миг Рейнхард оторвался, чтобы снова заглянуть мне в глаза, измученный, похудевший, но с тем же грозовым, пронзительным взглядом, той же мощью, скрытой человеческим обликом.
Меня накрыло острым пряным желанием, от которого мелко подрагивало где-то в животе. Я резко дернула его на себя, впиваясь пальцами в плечи и жадно отвечая на поцелуй.
Это мой мужчина. Ни Вторая принцесса, ни первая, ни Байлок, ни ифриты даже смотреть в его сторону не смеют. Все права на Рейнхарда у меня.
Я вытащила какую-то сложную, инкрустированную магическими камнями заколку из его волос, и те, мгновенно рассыпавшись, накрыли нас шатром. Золото рун полыхало…
— Кхм! Кхм-кхм…
Рейнхард с неохотой оторвался от меня, попутно закутывая в одеяло. Лицо у него сделалось виноватое и недоуменное одновременно.
— Я думал вы ушли.
В его голосе звучал отчетливый упрек, который я полностью разделяла. Дадут мне совратить собственного мужа или нет? Сколько же можно!
— Куда мы уйдем? — передо мной взад-вперед с назидательным видом прохаживалась редкой красоты девица с хирургическим взглядом. — Пациентка полгода была в коме, мы и вытащили ее скорее хитростью, чем умом, все измучались. И что случилось, стоило мне отвернуться? Ты потащил едва очнувшуюся пациентку обратно в постель. Ты — животное Рейнхард, просто животное.
Она наставила на Рея палец, и тот хмуро сдвинул брови. И покраснел.
— Конечно, он животное, он же дракон, — вступилась я за возлюбленного.
Ладно, я потом его соблазню, и историю про эльфов вытрясу попозже, а сначала разберусь с буйной златовласой.
Но не тут-то было. Красавица тут же переключилась на меня.
— А ты! — она перевела пальчик на меня. — Очень скользкая особа. Мы полгода тебя пасли, чтобы вытащить из небытия. Пришлось мне подготовить пару ловушек.
— Вообще-то мне, дорогая сестрица, — буркнул Теофас. Он сидел в кресле так тихо, что я его заметила только сейчас. — Ты бы в жизни до такого не додумалась, слишком уж ты прямолинейная.
