Не удержавшись тронула его ауру, осторожно касаясь маленького темного сгустка, потерла, как если бы пыталась отмыть чернильное пятно… И очнулась.
Оказалось, я стою наклонившись над Теофасом и яростно тру его щеку.
— Какой осколок? — Теофас быстро схватил меня за руку. — Как его найти?
Беспомощно оглянувшись, я уставилась на бледного Рейнхарда. Он уже успел встать за моей спиной, мягко обнял за плечи.
— Я что-то сказала? Не понимаю, какой еще осколок, честное слово, я ничего не разбила…
Я бросилась в объятия к Рею и захлебнулась темнотой.
* * *
— Лекарь утверждал, что это обморок обыкновенный, но я ему не верю, — сказал у меня в голове голос Рейнхарда. — Так что если ты не придешь в себя, я начну тебе рассказывать всякое разное про эльфов, ифритов и их внебрачные связи, но учти, память у меня плохая. Что-нибудь, да забуду.
Я ахнула от возмущения и тут же открыла глаза. Даже подскочила на постели, чтобы высказать Рею все, что думаю о нем и его хитросделанной памяти.
— Что значит забудешь?! Что значит за…
Рейнхард сгреб меня вместе со сбившимся одеялом и закрыл поцелуем рот. Обмякнув, я растеряла все слова от пугающего напора. Рейнхард опрокинул меня обратно на постель, прокладывая цепь поцелуев от губ к подбородку, вдоль горла к ключицам, потом к груди, сжал налившуюся мгновенным жаром грудь. После вдруг рывком приподнялся. В заалевших глазах стоял нечеловеческий блеск.
— Я хочу запереть тебя в родовом замке, — его страшный жаркий шепот опалил губы. — Закрыть в сокровищнице до скончания наших дней. О… Ты не видела сокровищницы богаче. Я выращу в ней сад, полный роз, палитрой от черных до золотых, принесу тебе тысячи книг со всего мира, приведу сказителей со всей Вальтарты, чей язык нельзя перенести на бумагу. Ты будешь одеваться в бархат и золото, вкушать с блестящих синских подносов самые редкие деликатесы, будешь пить…
Не выдержав, я закрыла его рот ладонью.
— Анальгетики я буду пить. Или валерьянку.
— Вале… что?
Узкий звериный зрачок округлился и потемнел, возвращаясь в человеческую форму, Рейнхард растерянно моргнул, сделавшись похожим на виноватого школьника.
— Валерьянку, это такое средство от плохими мужей. Рей, мне противопоказаны замкнутые пространства. Я там не выживу.
— Там безопасно, наши дети будут жить в самом безопасном Гнезде Вальтарты, — взгляд Рейнхарда вновь налился темнотой, сеть слюдяных чешуек легла на линию скул, спускаясь ниже, к плечам, к груди.
— Иномирянки не размножаются в неволе, — сказала я нежно, но твердо. — Поэтому давай попробуем жить по-человечески.
Даже в молчании Рейнхарда слышалась неуловимая вибрация рыка, который шел током по коже, делая острее прикосновения, взгляды, шепот.
— Они будут искать тебя, они будут охотиться, они пррридут в наш-ш-ше Гнездо, — Рей уткнулся мне куда-то в ключицу и тяжело задышал.
— Я сплету тебе амулет от кошмаров. Я читала про такой в книге Леяш, его делают из шестнадцати белых бусин, по одной на каждый страх.
Взгляд Рея метнулся к моим губам, и он снова тяжело и жарко навалился на меня всем весом. От сладкой земной тяжести дрогнуло, размякло тело, прильнув к драконьему жару, руки словно сошли с ума, пробираясь по груди, после к плечам, к губам, зарываясь в атлас волос. Дыхание сбилось, мелкая дрожь прошла по телу и, кажется, эта дрожь была не только моя.
Магия шла волнами, морем, заполняя пространство и вплетаясь в древний, как мир, ритуал, где испокон веков участвуют лишь двое.
— Ты знаешь, в нашем мире таких, как ты, называют горячими парнями? — сказала задыхаясь, отчаянно пытаясь вернуть контроль над разумом.
Было прекрасно и страшно чувствовать, как тело, а за ним и магия, и сердце сходят с ума, стремясь заполучить этого мужчину. Глаза Рея сверкнули в полутьме спальни.
— А ты знаешь, что таких, как ты, в моем мире называют Истинными?
Смешок сорвался с губ против воли и тут же утонул в поцелуе — неисчислимом множестве поцелуев, пролитых на меня благословенным дождем. Кажется, я зря засмеялась, Рей был абсолютно серьезен.
За его спиной поднимались угольные крылья, от которых расходилось сияние разбуженного потока. Наши магии ладят, вспомнила я, глядя, как мой собственный поток заигрывая и жеманясь, как распоследняя ломака, весело омывает комнату.
— Твоя магия теплая, живая… — Рей ласково провел ладонью по моей щеке, поднял на меня взгляд, а после крылья закрыли нас в непроницаемый черный кокон.
Где на грани глухоты и слепоты оставалось лишь чувствовать.
На утро я предсказуемо едва сползла с постели, добралась до туалета, а после со стонами полезла обратно в теплое одеяло. И чего я так торопилась в эту интимную жизнь? Могла бы и еще подождать.
— Я год с кровати не встану, — сообщила я белой горе одеял, сонно посапывающей рядом.
— И не нужно, — гора рывком затащила меня под теплый бок. — У нас медовый год, мое дрррагоценный цветок.
Год?! Нет, иногда, в особенное плохие ночи, я очень рассчитывала на свой медовый месяц, который постаралась бы растянуть на все два, но год! Так далеко мое воображение не заходило.
Да уж, драконы умеют жить с размахом…
Рей скинул одеяло и с хрустом потянулся, невольно давая краткий экскурс в этот самый медовый год. Взгляд против воли заинтересованно скользнул по гладкой груди к тренированному прессу, намекая, что проводить год в постели одна из лучших идей, посещавших голову за всю мою жизнь.
Но, кажется, мое тело просто не способно к большому объему физических нагрузок.
— Я ходить не смогу, — попыталась я донести до мужа горькую действительность.
— И не нужно, — с жаром заверил Рей. — Я тебя на руках носить буду.
Я окунулась в посветлевшие до летнего неба его глаза и рассмеялась.
И зря. Потому что драконы всегда держат данное слово.
Эпилог
Мы поженились поздней весной. Во второй раз. Наш первый раз, когда Рейнхард был в полуобороте, а я в пустыне на цепи, с гоготом прикрыл Теофас.
Храм был расцвечен тысячами магических огней, от аромата роз кружилась голова, блеск амулетов слепил глаза. На секунду я вспомнил ту, другую свадьбу, с которой все началось, и сразу же забыла. Фальшь меркла перед оригиналом.
Согласно протоколу, дорогу от нашего Гнезда до храма выложили цветной съемной плиткой, и из кареты я ступила не на землю, а на волшебной красоты керамику.
Алое платье состояло из пары сотен лепестков шелка, и издалека я наверняка напоминала перевернутую розу, разве что стебель… то есть, корсаж был белый, но на этом настоял Рей, и я пошла навстречу. Я вообще охотно шла навстречу всем его капризам, поскольку перед этим он крупно мне проиграл.
Рейнхард был сторонником закрытой вечеринки на трех человек: он, я и храмовник. При этом желательно было проводить свадьбу в бункере, который он называл своей сокровищницей, Гнездо окружить армией дракониров, вооруженных от зубов до кончика хвоста, а самому при этом находится в первородной форме.
Лилен, оставшаяся на свадьбу, горячо поддержала Рейнхарда и даже подкинула несколько разрушительных идей на тему безопасности. Например, храмовника следовало связать, чтобы поменьше размахивал руками, и поставить в эпицентр боевого заклинания голым. Мол, без одежды он не убежит, храмовники помешаны на чувстве собственного достоинства. По-моему, с храмовниками у нее были личные счеты.
Теофас, на здравый смысл которого я надеялась, доверия тоже не оправдал.
— Невесту можно вообще исключить, — вещал он. — Пусть сидит дома, целее будет. А невестой буду я, удивлю похитителей. Свадьбу организуем в центральном храме, там, между прочим, неплохой боевой склад, гвардейцев переоденем фрейлинами и…
И все в этом духе.
Слушая их рассуждения я пришла к единственному неутешительному выводу.
Встала, выпрямилась во весь свой нехитрый рост и строго уставилась на заговорщиков, которые задумали испоганить мне вторую свадьбу.
