— Я все равно оставлю и то, и другое! — поднимается Темирхан.
— Сожгу. И то. И другое.
— Я выполнил то, о чем меня попросил Бекетов. Дальше — дело твое.
— Представишь ему отчет с фото и аудиозаписями разговоров? Или может быть, видео?! Меня снимает скрытая камера? Если так, то вот! — складываю неприличный жест двумя руками. — Вот тебе Бекетов. Выкуси.
Хан лишь качает головой.
— Нет, кажется, я немного преувеличил, когда сказал, что ты сильно повзрослела с момента нашей первой встречи. Я говорю, как есть. Правду. Что с ней делать, решать тебе.
— Не верю.
— Я буду приглядывать за тобой. Но больше ты меня не увидишь.
— Я заметила слежку!
— Поверь, ты бы ничего не заметила, если бы я прятался. Но я не прятался, — улыбается едва заметно. — Поэтому живи в этом городе, если тебе здесь нравится. Оставайся на месте.
— Еще чего!
— Я знаю, что ты сейчас думаешь: убегу. Назло всем! Но лучше оставайся там, где сейчас. Для своей же безопасности, чтобы не вляпаться в неприятности.
— Бекетов обещал найти меня. Думаешь, поверю, что меня больше не тронут?!
— Поверь, если бы он планировал поговорить с тобой тет-а-тет, он бы это непременно сделал. Если его здесь нет, значит, есть сдерживающие обстоятельства и они не внешние. Понимаешь?
Медленно киваю.
Правда в том, что Бекетову под силу многое, если он захочет. Но он… не хочет. Наверное, здесь то же самое, что с моей не-беременностью. Он мог начать со мной отношения давным-давно, еще когда стало известно, что я — наследница Золотникова, но не стал этого делать, потому что был против отношений. Он мог предохраняться, но не захотел отказывать себе в удовольствии. Он мог бы приехать сам, думаю, что мог бы и нашел бы меня быстрее, если сам искал, но не захотел.
Может быть, я слишком сильно задела его побегом в обществе Дитмара? Может быть, наша связь мало что для него значила и необходимо лишь черкнуть галочку в пустующей графе выполнено — найти меня и дать понять, что я всегда… всегда буду в пределах зоны его влияния.
Как бы то ни было, стоит принять эту правду и как-то научиться жить в мире, где Бекетов не торопится кидаться за мной в погоню, лишь держит в поле зрения.
— Если это все, то ты можешь уйти. Прямо сейчас.
— Могу и уйду. Береги себя.
Массивный, широкоплечий мужчина поднимается легко и движется бесшумно, быстро.
— Забери деньги и документы!
Однако Темирхана уже нет в комнате.
Я засовываю обратно в конверт паспорт и водительское удостоверение. Тороплюсь. Роняю конверт и рассыпаю деньги. Выругавшись, собираю их и выбегаю с конвертом в руках, но двор уже пуст.
Лишь слышен удаляющийся шорох шин по асфальту.
Пожалуй, я бы действительно не заметила за собой слежку, если бы Темирхан не дал о себе знать. Все-таки я не шпион и не сотрудник спецслужб, а обычная девчонка, лишь примеряющая на себя роль Маты Хари.
Возвращаюсь в дом…
Конверт жжет руки. Надо от него избавиться. Немедленно!
* * *
«Как будто ничего и не было!» — думаю, вороша кочергой в печке пепел, оставшийся от сгоревшей бумаги.
Ничего не было…
Глава 40
Марианна
Спустя полтора месяца
Некоторое время я была настороже и постоянно оглядывалась по сторонам, ожидая появления Бекетова или его приятеля — Темирхана.
Однако ничего не происходило.
Значит, Бекетов не желает меня видеть.
Стоит научиться с этим жить и, в принципе, если не думать о нем, сердцу совсем не больно. Нужно лишь научиться не думать о Бекетове так часто, как против воли получается думать о нем.
* * *
Захожу в кофейню, жутко голодная. Заказываю привычный завтрак — овсянку на воде, поджаренные тосты с абрикосовым джемом и травяной чай.
Сметаю все за считанные минуты и до сих пор испытываю чувство голода. Внезапно до моего обоняния доносится яркий, сладковатый аромат, от которого слюнки текут!
— Аврора! — подзываю подружку-оцифиантку. — Чем это так вкусно пахнет?
— Вкусно? Ты серьезно?
— Да-да!
Не в силах усидеть на месте, я вскакиваю и бегу на чудесный, манящий запах. Замираю в дверях, которые ведут в служебные помещения, а в данном случае — в кухню.
— Божественный запах идет оттуда. Что бы это ни было, я хочу его!
Аврора смеется.
— Из кухни пахнет всем, чем только может пахнуть на кухне. Пошли, узнаем, на что у тебя текут слюнки! — предлагает Аврора.
— Ты серьезно?!
— Ага, сегодня нашего директора Петра Анатольевича нет в городе, никто ругать за самовольство не станет. Кроме тебя, клиентов пока нет. Пошли на кухню! — утягивает меня за собой.
Я сразу же оказываюсь в мире кипящих кастрюлек, скворчащих сковородок и миксе ароматов, среди которых узнаю тот самый и иду по его следу, словно поисковый пес.
— Вот… — замираю напротив плиты. Сглатываю слюну, глядя на кастрюлю, накрытую крышкой. — Оно там.
Возникает ощущение, словно я вот-вот прикоснусь к прекрасному.
— Хм… Посмотрим!
Аврора снимает крышку, мы обе синхронно наклоняемся над кастрюлькой.
— Кипяченое молоко, — выдыхает расстроенно Аврора.
— Кипяченое молоко? — повторяю изумленно.
— А ну кыш! Пошли отсюда, любопытные кумушки! — покрикивает на нас повариха Верочка, даже половником замахивается.
— Верочка, это же наша Мари, чего ты расшумелась!
— Молоко остынет раньше, чем нужно! Быстро закрыли кастрюлю!
Я едва не плачу. В кастрюльке — яд, но пахнет невероятно желанно для меня. Божечки-божечки, как я его хочу. Просто умереть не встать…
— Не жадничай, налей всего одну кружечку. Ты же видишь, как Мари его хочет! — канючит Аврора. — Это, конечно, странно! Впервые вижу, чтобы кто-то над кипяченым молоком ревел, но чего не сделаешь ради подруги…
— Мне нельзя молоко! — выбегаю из кухни в слезах. — У меня непереносимость лактозы!
Верочка и Аврора провожают меня удивленными взглядами.
Я занимаю место за своим столиком, торопливо собираю бумаги, роняя крупные слезы. Все расплывается перед глазами, ноутбук не залезает внутрь сумки. Окончательно расстроившись, я падаю на стол, роняю голову на локти и рыдаю.
Рядом слышатся приглушенные шепотки Верочки и Авроры.
— Давай я соберу лишнее, — заботливо говорит Аврора.
Скрипит стул…
Рядом со мной опускается Верочка и обнимает за плечи, погладив по волосам.
— И давно ты беременна, горе наше луковое?
— Что?!
От изумления я даже плакать перестала.
— Я не беременна.
— Ну да, — усмехается тучная Верочка. Ей уже за сорок, а лицо, как у матрешки, ни единой морщинки, большие добрые серые глаза. — Я давно заметила, что тебе лифчики стали малы, натирают в груди, ты их часто поправляешь. Сегодня тебя вдруг потянуло к тому, на что у тебя жуткая аллергия. С чего бы вдруг, а? Ты беременна!
— Нет! Я делала тесты на беременность, они все были отрицательными.
— Давно ты их делала? — задумчиво спрашивает Верочка.
— Давно. Полтора месяца назад, — икаю. — У меня была небольшая задержка. Но это совсем ничего не значит! Потому что я сделала тесты. Много-много тестов. Все были отрицательными.
— Кровь сдавала на ХГЧ? УЗИ делала? — деловито спрашивает повариха.
Аврора замирает напротив, прислушиваясь к нашему разговору.
— Я ничего из этого не делала. Верочка, я не беременна. Тесты были отрицательными.
— Месячные когда у тебя последний раз были?
— Давно… — морщусь. — Точно не могу вспомнить.
— И тебя это не насторожило?
— Нет. У меня цикл нерегулярный. Когда стрессую, красные дни вообще могут пропасть на два месяца.
Я даже не обратила внимание, потому что знаю, что у меня не цикл, а сплошная котовасия. Два-три дня покапает и перестанет, когда сильный стресс и большие изменения в жизни, вообще пропадают. Так было, когда умер папа-Устинов, так повторилось и после тяжелого расставания с Глебом.
