— О, черт, Джиана. Я… я…
Я даже не мог предупредить ее, не мог сказать ни гребаного слова, когда мое освобождение яростно вырвалось из меня, забирая каждую унцию осознания, которая у меня была, и сосредоточившись на этом единственном эйфорическом чувстве. Я врезался в нее, наслаждаясь каждым толчком моего освобождения, как будто это был самый сладкий наркотик.
И так оно и было.
Она была.
Это был самый долгий оргазм, который я когда-либо испытывал, тот, который продолжал нападать на меня волна за волной, даже когда я был уверен, что все кончено. Я не знал, были ли это ее руки на моих яйцах или только она, но я был так чертовски измотан к тому времени, когда перестал кончать, что все, что я мог сделать, это осторожно выйти из нее и перекатиться на бок, моя грудь вздымалась, легкие горели от упражнений.
— Срань господня, — сказала Джиана, подползая ближе, пока не оказалась лежащей у меня на груди. — Это… это всегда так?
— Никогда, — честно ответил я и поднял бровь, глядя на нее, прежде чем мы оба разразились смехом.
Затем я притянул ее к себе, наши ноги переплелись, когда мы держались друг за друга и прослеживали линии на нашей обнаженной коже, пока наше дыхание медленно успокаивалось. В конце концов, наше дыхание выровнялось, в комнате стало тише и
спокойнее. Я запустил пальцы в ее волосы, нежно целуя ее в лоб, когда что-то болезненно чужеродное сжало мое сердце.
— Я твоя, — прошептала она, как будто знала, куда ведет меня моя спираль, как я представлял себе день, когда она решит, что меня ей недостаточно, день, когда она уйдет и оставит меня в своей пыли.
Я сглотнул, борясь с комом, который образовался в моем горле при кошмарной мысли, решив найти утешение в ее словах, вместо того, чтобы подвергать сомнению их правдивость.
— И я твой, — прошептал я в ответ.
Ее руки крепче обняли меня, и на одну ночь все было идеально.
Мы должны были знать, что так никогда не останется.
Глава 24
Джиана
Во всех моих любимых фильмах и во всех моих любимых книгах есть момент, который я люблю называть моментом облака сахарной ваты.
Обычно это происходит в начале, но иногда немного ближе к концу, когда у главных героев все складывается идеально. Они кайфуют от жизни, все идет своим чередом, и на их лицах непроницаемая улыбка, когда они, казалось бы, плывут каждый день на облаке пушистого розового и фиолетового сахара. Обычно это происходит прямо перед тем, как все рухнет.
Это была я.
У меня был момент облачка из сахарной ваты.
И никакой катастрофы не было и в помине.
Шарлотта была так впечатлена после аукциона и особенно тем, как я справилась с нашей выездной игрой в Мэне, что предложила продлить мой контракт до следующего сезона — и вместе с этим получила бонус за подписание контракта и прибавку к зарплате. Я была потрясена до такой степени, что замолчала, когда она впервые рассказала мне об этом, но она только улыбнулась и выгнула бровь.
— Твоя решимость доказать, что все ошибаются в тебе, сработала — сказала она. — Но теперь я хочу, чтобы ты спросила себя, чего ты действительно хочешь от этого. И потом, я хочу, чтобы ты продолжила.
Ее вера в меня разожгла огонь, заставив меня обдумать все возможные варианты развития моей карьеры. Думать об этом было опьяняюще.
Но ничто так не опьяняло, как Клэй.
Я просыпалась с ним в своей постели почти каждое утро, а в те дни, когда я этого не делала, он появлялся у моей двери через несколько секунд после моего пробуждения. Занятия тянулись медленно, практика всегда казалась слишком долгой, и, несмотря на то, что я была счастлива на своей работе, я не могла дождаться окончания рабочего дня, окончания собеседований и рекламных мероприятий.
Я не могла дождаться, когда снова окажусь в его объятиях.
Каждое мгновение, которое он проводил, распутывая меня, было экстазом, мое тело пело, как никогда раньше, под его симфоническим управлением. Как раз в тот момент, когда я думала, что нашла свой любимый способ заставить его прикоснуться ко мне или наполнить меня, он находил новый способ, что-то, что возбуждало меня, удивляло и доставляло мне удовольствие, с которым не могли соперничать даже мои книги.
И это было даже не самое лучшее.
Лучшие моменты были, когда мы были вместе ранним утром, разговаривали, смеялись и узнавали друг друга больше, чем просто физически. Или когда мы вели целую беседу через переполненное тренировочное поле, бросив всего один взгляд. Или когда у одного из нас начинало закрадываться беспокойство, а другой быстро успокаивал его правильными словами и поцелуем, чтобы скрепить обещание.
— Что бы ты подумала о том, чтобы поехать со мной домой на Рождество?
Однажды утром я побледнела, услышав вопрос Клэя, первые слова, которые он произнес на рассвете.
— В Калифорнию?
Он кивнул.
Мое сердце разрывалось от того, как он смотрел на меня, с почтением и оттенком
страха. Я удержала этот взгляд, когда прижалась к нему, обхватив руками его талию и положив голову ему на грудь.
— При двух условиях.
— Назови их.
— Во-первых, ты познакомишься с моим отцом, когда он приедет через пару недель на церемонию награждения моей сестры.
— Сделано.
Я улыбнулась ему в грудь.
— А второе?
— Второе, — сказала я, рисуя пальцем круг на его животе. — Ты должен научить меня серфингу.
— Я не умею заниматься серфингом.
— Тогда мы оба сможем учиться.
— Будет холодно.
Я украдкой взглянула на него.
— Держу пари, мы сможем найти способы согреться после.
Его сонная улыбка совпала с моей, а потом он поцеловал меня, и я была самой счастливой девушкой в мире.
Каждый день был подарком, более ярким и многообещающим, чем предыдущий, и я парила на своем маленьком облаке сахарной ваты в чистом, нерушимом блаженстве.
Даже когда Малия пыталась сорвать меня с себя и бросить на холодную твердую землю.
Примерно через неделю после нашей победы над "Бандитами" я была в туалете стадиона, вытирая под глазами потеки туши. Это был долгий день, особенно после того, как Кайл Роббинс подписал еще одну сделку, что означало, что я была готова помочь ему в фотосессии для спортивного напитка. Честно говоря, я не могла его винить.
Если бы я могла заработать пару сотен тысяч долларов за фотосессию, я бы тоже это сделала.
Когда я снова нанесла помаду и попыталась вернуть волосам объем, который принес влажный холод, в дверь ворвалась Малия.
Она остановилась при виде меня, сглотнув, когда ее глаза прошлись по мне с головы до ног. Я ожидала, что она войдет в одну из кабинок, но вместо этого она направилась прямо к раковинам, включив воду и начав мыть руки.
— Долгий день? — спросила она, выгибая бровь, но на самом деле не глядя на меня.
Я сглотнула, но продолжала смотреть на свое отражение.
— Похоже, они все такие в течение сезона.
— Расскажи мне об этом. Я мечтаю о том дне, когда снова смогу спать после шести.
Она улыбнулась при этом комментарии, и мне пришлось активно бороться, чтобы скрыть замешательство на моем лице.
Она действительно пыталась завести со мной разговор?
Вытирая руки, она прислонилась бедром к стойке, лицом ко мне.
— Итак… отношения между тобой и Клэем кажутся довольно серьезными.
О, Боже.
Вот оно.
Я не знала, что ответить, поэтому просто улыбнулась.
— Он хороший человек, — сказала она, ее голос стал мягче, брови сошлись на переносице. — Я не понимала этого, пока не стало слишком поздно.
— Так и есть, — согласилась я.
— И он заслуживает того, чтобы быть счастливым, — добавила она. — Это… ну, честно говоря, меня бесит, что ты так поступаешь. Что ты не была просто отскоком, как многие мы подумали.
Я не могла сказать, хотела ли она расстроить меня этим последним комментарием, но правда заключалась в том, что все, что я могла сделать, это улыбнуться про себя всем недостающим частям, о которых она никогда не узнает.
