«Больно мне!» — сказало сердце.
«Тошно мне!» — добавила душа.
«Заткнулись все!» — вмешался разум, и наступила тишина…
«Все за мной!» — сказала задница и двинулась навстречу приключениям…
Руки с неимоверной скоростью подхватывают тару, и отправляют по живым мишеням. Вопли трехэтажной матершины, звук бьющихся бутылок и прочей посуды, попавшейся мне в ладони, наполняет все помещение. Изгои пытаются подобраться к стойке, кто-то выдергивает пистолет. Аха-ха… долбо*бы.
— Огонь, бл*дь!!! — рявкаю я охране, пригибаясь.
Грохот двух калашей прорезают стены, аж стружка и щепки летят во все стороны. Напряжение уже переливается через край. Но я в диком бешенстве, в безумной ярости. Я чокнутая… Звуки перестрелки, крики, запах пороха, звон бьющегося стекла откидывают мое сознание назад, в прошлое… ахающие взрывы по полигону… вылетающие стекла зданий… предсмертные крики людей… ослепляющий гнев бьет в голову, и я просто хватаю все, что можно швырнуть, и метаю в проклятые бошки тварей. Я хочу убить их всех… всех…
Пара особо резвых мудаков схватили очередь в грудину, их отбросило отдачей. «Уеб*льники» сразу присмирели, и видимо, из природной осторожности, стали задом пятится из бара, не выпуская никого из нас, из поля зрения. Вот это пашалили… Ох*еть, это же просто, нереально!!! Через пару секунд выстрелы окончательно стихают… из моего укрытия меня выдергивает «Болик», и под прикрытием второго охранничка тащит к дверям. Я же еще не наигралась, вашу мать…, а играть-то уже, особо и не с кем. Все ублюдки, которые не успели удрать лежат мордами в пол, а несколько уже не встанут никогда. Ну что ж, надеюсь Сэм оценит, и проявит хоть немножко эмоций… Вот теперь посмотрим, папочка, нужна ли тебе такая дочурка.
Сижу, блин, в ячейке. Да, да! Именно в ячейке! Вашу ж мать! Сэм стоит с другой стороны решетки. Смотрит на меня очень хмуро и скривил недовольно губы. Ох ты ж бл*, какой строгий папаня! Ну ты еще за ремень схватись, ага… Раньше воспитывать надо было, теперь поздно. Сам виноват! Не, ну, а чё он думал-то? Что я прыгну к нему на шею и завизжу: «Папка! Любимый! Я больше так не буду!» Не фиг баловать, ирода такого. Значит сделал ребенка и смылся? Ну, я тебе устрою праздник! Видишь, какое может вырасти «Сокровище», без чуткого присмотра? Значит, другие меня воспитывали! Кормили, поили и одевали! Нервы себе трепали! Краснели перед соседями, за мои выходки! Страдали, а он, значит, на всё готовенькое? Ого! Аж желваки затрещали на скулах. Сложил на груди руки, прожигает взглядом и молчит. А чего это, кстати, он молчит?! Сам обыскался меня, ночей не спал, все пятки стоптал, и сейчас молчит? Головой сокрушенно качает, тяжело вздыхает, словно кросс пробежал…
— Эшли, выходи оттуда. Моя дочь не должна жить в ячейке.
— Нет!!!
— Что за детский сад? Что за погром ты устроила в баре? Выходи, Эшли, ты же не арестована.
— Разве? — приподнимаю я бровки, надув губешки. — А ощущаю себя именно пленницей. А «Лелик» и «Болик», тогда для чего ко мне приставлены? — ткнула я пальцем, на пристроившихся за его спиной дегенератов с отсутствующими взглядами. — От меня люди шарахаются, пугаясь их. И вообще, я их тоже боюсь! Они за мной, разве что, только, в туалет не ходят. Ты из меня, мало того, что затворницу сделал, сам со мной не общаешься, да и другим не позволяешь. Я со скуки тут помру! Ты этого хочешь?
— Это ради твоей безопасности. И как оказалось, охрана приставлена к тебе не зря. Зачем ты затеяла драку, довела до перестрелки? Это могло плохо кончится. Ведешь себя как ребенок, ты слишком безрассудна и остра на язык. — знаю, поганый он у меня. Хе-хе! — В конце концов, тут много солдат, мало ли, что им взбредет в голову… — возмутился папаша.
Чего-чего? Вот значит как? А что же ты им чего-нибудь не вколол особенного, чтобы неповадно было?
— Я бесстрашная! Ты не забыл об этом? Я сама могу за себя постоять! Меня этому учили, между прочим. Дай мне лучше один пистолет, чем двух церберов с автоматами!
— Нет! — сказал, как отрезал. Да я и не сомневалась. — Ты мой единственный ребенок, я не могу тобой так рисковать! Выходи! — да неужели…
Сижу дальше, демонстративно надулась. Покопавшись в карманах, выуживаю сигарету, прикусываю зубами…
— Эшли! Не кури пожалуйста! — мужчина дергает на себя решетку, но я уже намертво вцепилась в нее с другой стороны и тяну на себя. И так продолжается несколько секунд.
Блин, во идиотизм-то… Там диспетчеры наверное уссываются. Не дай боже, кому-нибудь увидеть эту запись. Сигарета упала, я тихо выматерилась и папаня отошел на шаг назад.
— А зачем ты мне вход в тренажерный зал перекрыл? Я хочу вернуться к тренировкам. Здесь же есть инструктора? — снова стала я приставать со своими претензиями. — Я не хочу потерять форму. И в тир меня пусти!
— Тебе нельзя еще тренироваться. Доктор Тоунс запретил. Послушай, я знаю, что тебе многое пришлось пережить. Но ты со всем смогла справиться. И я ни в чем не хочу тебя ограничивать, но дочь, ты еще не окрепла после контузии. Давай так, я подыщу для тебя какое-нибудь достойное, спокойное занятие, чтобы тебе не было скучно. Хорошо? — принялся уговаривать родитель, свое беспокойное чадо. — Может, в оранжерее тебе понравится…
— Ла-а-адно. — я чуть не захлопала в ладошки от радости, что появилась возможность, сунуть куда-нибудь свой любопытный нос. — И телохранителей своих убери.
— Нет!!! — безапелляционно ответил папаша.
— Да!!! Ну па… Сэм. — затопала я ногами, словно капризуля, захлюпала носом и пустила слезы ручьями.
— Эшли, успокойся! Прекрати истерику! Тебе нельзя нервничать, с твоим сотрясением мозга. — строго выдал мне мужчина. Ага! Щаз прям! Да я еще даже и не начинала. Когда это я была паинькой?
Сэм смотрит серьезно, но глаза у него с яблоко. Кажется проняло, бли-и-ин, ну же… Не, маловато будет. Вскакиваю с койки как в попец ужаленная и начинаю носиться кругами по камере, бл*дь, ячейке. Жалобно подвывая в голос. Побегав по камере минут пять, я выдохлась. Голова шла кругом и расскалывалась, во рту пересохло, а желудок просился наружу. Слегка покачнулась, ухватилась за стенку и застонала.
— Ты в порядке? Голова закружилась? Может лучше в клинику, пусть доктор тебя осмотрит? — подлетел ко мне папочка, придерживая под локоток. И чего это он такой заботливый? Другой бы, уже не только орал за мои выкрутасы, а этот прям сахарный…
— Ну уж нет! Только не к Тоунсу. Он захочет выкачать из меня литр крови, на свои обследования. Со мной все отлично! Так ты уберешь от меня «Лёлика» и «Болика»? — сиротливо протянула я, делая самые грустные глазки и несчастную мурзилку. А Сэм, уже кажется с трудом сдерживается, чтобы меня тут не оставить куковать в заперти. — Пусть сопровождают меня в местах, где собираются «Вольники». — решилась я на компромисс, чувствуя, что уже перегибаю палку. — Но в жилых помещениях, я не нуждаюсь в надсмотре. Или я тут все-таки под арестом?
— Хорошо! — согласился, ети его мать, этот всея лидерства. — Охрана сопровождает тебя по всей фракции, кроме нашего корпуса. Но ты, будешь вести себя благоразумно.
— Обеща-а-аю! — ню-ню, держи кармашек шире. Интересно, а с чего Сэм такой покладистый? … — Так что за оранжерея и когда ты мне ее покажешь? — тут же вцепилась я в возможность подглядеть, выходя из ячейки.
— Идем, я отведу тебя туда, Эшли. — выдохнул папаня, и мы, окруженные четырьмя охранниками отправились к лифтам.
В лабораторном корпусе, на первом этаже, мы минули металлоискатели, пришлось демонстрировать охране проколотый язык, блин, и прошли через несколько дверей, открываемых магнитными ключами. Еще пара коридоров, и я слегка зависла в ступоре… Вот это оранжерея… Охрана остается снаружи. Мы входим сквозь стеклянные, раздвижные двери в металлоконструкциях, проходя в середину огромного помещения, высотой в пару этажей. На верхнем ярусе простилаются мостки, вот только не одной лестницы, ведущей туда я не вижу. Повсюду кадки с растениями… да это же… Калея закатечичи. И малая гавайская древовидная роза… Какой-то шалфей. Еще по школе помню. Несколько бассейнов с голубыми лотосами, через которые перекинуты решетчатые мостки. Где в данный момент копался один эрудит, с помощью робота — лапы… Мля, да это целая лаборатория… Каменные колонны окружают высокие, водяные колбы, с незнакомой мне растительностью. Одна часть пространства, полностью заставлена кактусами. На их верхушках располагаются несколько бутонов без иголок, слегка напоминающие гриб… Другая зона застелена, словно ковром… это Ипомея небесно-голубая.
