— Увиденное может сильно шокировать, — предупредила Шадара.
— Сомневаюсь. Я уже настолько охренел, что дальше просто некуда.
— Держись поближе. Поймаю, если станет дурно.
— Да показывай уже, я тебе не пугливая малолетка!
Спутница коснулась пальцем узкой полоски в центре крайнего левого ящика. Крышка медленно откинулась, выплюнув клубы морозного пара. На дне лежало изуродованное тело в обрывках белого комбинезона. Одна нога оторвана до середины бедра, вторая — по колено. Живот сильно обожжен, глубокий порез наспех стянут скобами, чтобы не вываливались кишки. На руках осталось всего два пальца: большой и указательный.
Сперва Семен не понял, на кой ляд ему показывают этот пазл. Но когда дым рассеялся и взору открылось лицо мертвеца, парень едва удержался на ногах. Сердце пропустило удар, по телу прокатилась ледяная волна, голова закружилась. Инопланетянка схватила гостя за плечи, хотя он не собирался падать — так, на всякий случай.
Но парень этого даже не заметил. Он вытаращенными глазами пялился на самого себя. Ошибки быть не могло. Несмотря на сильное повреждение кожи, осунувшееся лицо и распахнутый рот человек словно в зеркало смотрел.
— Кто… это?
— Один из клонов Семена Дроздова. Мы попытались взять его катер на абордаж, но Элурия включила самоуничтожение. Это случилось девяносто четыре года назад.
— Зачем ей понадобилось… погоди, что? Сколько лет назад? Как такое, блин, возможно? Она что, построила машину времени и запустила моего клона почти на век в прошлое?
Шадара вздохнула и погладила парня по плечам:
— Семен… ты тоже клон.
— Ч-что?… Такого быть не может! Я помню все! Детство, юность, запись в программу, тренировки, отлет! Можно клонировать тело, но не память!
— Память можно скопировать. Не только ее, но и весь разум целиком. Вот доказательство.
Женщина открыла средний ящик. Там лежал Семен в костюме колониста. Что называется — как живой, только слишком бледный, чтобы сойти за спящего.
— Вот настоящий Дроздов. Но по факту вы ничем не отличаетесь. Те же гены, тот же разум. Элурия взяла образец ДНК и скопировала сознание, после чего уничтожила оригинал. К тому времени компьютер уже отключили, поэтому пришлось поработать руками. На лице мы нашли отпечатки чешуйчатых пальцев и ладони, а в организме следы асфиксии. Тебя придушили, пока ты бился в агонии из-за резкой разморозки.
Семен не знал, что сказать. Стоял, пошатываясь, с распахнутым ртом как труп из предыдущего саркофага.
— Помнишь колбы в заброшенном комплексе? В одной из них тебя и вырастили. Понятия не имею, сколько тел создала Галл, но знаю наверняка — больше одного она никогда не задействовала. Когда образец… выходил из строя по тем или иным причинам, сознание загружалось в следующую оболочку. Наверное, чтобы избежать путаницы, или чтобы два клона случайно не встретились на просторах космоса. Тапани отследила троих — все погибли. Первый — при взрыве, второго автопилот унес прямо в звезду, последнему прострелил голову боевой робот. Это случилось по чертовски глупой причине, никакой угрозы и в помине не было, поэтому твоей Валерии дали больше свободы, что и уберегло тебя на торговой станции. Мне жаль, но истина такова. Открыть третий саркофаг?
— Нет. — Семен сел на него и вцепился в волосы, не моргая глядя в пол.
— Успокоительное? Медикаментозный сон? Алкоголь?
— Нет. Скажи, девушки… Тила, Симпра, Юна… знают обо всем этом?
— Ни в коем случае. Они из нового набора. К тому же, эксперимент держится в строжайшем секрете. Особенно от младших.
— А что произошло со спутницами моих… его… клонов?
Шадара снова вздохнула.
— Понятно. И ради чего делать такое? Цель ясна, но как Галл собралась достигать ее? Ставя перед мной… нами… невыполнимые задачи? Подвергая опасности? Отправляя на испытания? В чем суть?
— Это ведомо лишь ей.
— Вот у нее и спрошу, — сквозь зубы процедил Семен. — Видит бог, лично спрошу.
Королева протянула человеку ладонь:
— Пошли отсюда.
Поддержка весьма пригодилась. Дроздов будто опять попал в странный сон, где встречался с Древней. Все в тумане, очертания расплывчаты, звуки приглушены. В таком состоянии он заблудился бы в собственной квартире, не говоря уже о гигантском корабле. Шадара вела его куда-то (может прямиком к шлюзу, чтобы выбросить в открытый космос, но парню было наплевать), тут и там мелькали водянистые силуэты, что-то говорящие на незнакомом языке.
Правда оказалась чересчур ужасающей. Землянин предполагал всякое, но о таком и подумать не мог. Ладно, Элурия его обманула, объегорила, предала, оставила на смерть… Но ведь он умер как минимум три сотни лет назад. По сути он умер, когда лег в криокапсулу еще на родной планете. Уже тогда его судьба была предрешена.
Теперь Семен лишь копия — хрен знает какая по счету. Возможно, на подземных этажах разбросанных по затерянным мирам комплексов и в трюме «Возрождения» замаринованы десятки, сотни, тысячи таких как он. Атака, млять, клонов. Загрузи разум в каждого — гребаная армия получится, останется покрасить скафандры в белый и привить хроническое косоглазие.
Может ли он вообще называть себя Семеном Дроздовым? Или же надо величаться порядковым номером — знать бы еще каким. От этих мыслей на душе стало так пусто, как никогда ранее. Парень на самом деле начал ощущать себя пустой оболочкой, куклой, биомеханическим существом.
Зачем стараться, пытаться, напрягаться, геройствовать и рвать жопу за близких, если в случае неудачи его заменят как перегоревшую лампочку или предохранитель? Наверное, так чувствуют себя роботы, если вообще могут что-либо чувствовать, кроме приоритетов и заложенных программ.
— Надеюсь, тебя это взбодрит немного, — сказала королева, открыв перед спутником дверь.
Парень переступил порог и словно оказался на Земле, в России-матушке, в домике деда, где провел все детство. На полу — скрипучие половицы, местами обшарпанные, стертые. На стенах — старые пожелтевшие обои в крупный ромб. В углу — настоящая кровать с пружинистой железной сеткой, застеленная пахнущим нафталином бельем. Над ней знаменитый Ковер — неотъемлемый атрибут провинциальных фотосессий.
Напротив — видавшее виды продавленное кресло, накрытое куском такого же Ковра. На окне свежевыстиранная занавеска, больше похожая на скатерть. Голограмма показывает сочное травяное поле и лес за ним, из светло-серых тучек моросит дождик. Вид заворожил Семена, он уселся в кресло и уставился в окно, прекрасно понимая, что перед ним обман.
— Мы воссоздали эту комнату по уцелевшим фотографиям. Это как бы музей, но можешь жить тут сколько захочешь.
