Но без него оказалось еще тоскливее. Я эгоистично хотела забыться им, отвлечься. Оказывается, уже привыкла к его постоянному присутствия. Привычка — не увлечение, и тем более не любовь, но не большинство ли семей этого мира живут по этой самой привычке? Печальные размышления привели к выводу: Борис все-таки добился своего, он стал неотъемлемой частью моей жизни. Вот только стало ли ему от этого легче? Лично я не хотела бы так жить, в ожидании, практически без надежды.
Как ни пыталась я оттянуть момент возвращения в пустую квартиру, но все равно рано или поздно поворачивала ключ в замке, морально настраиваясь на неизбежность.
Вопреки всем ожиданиям, квартира встретила не пыльной тишиной, а ароматами выпечки и светом.
На звук закрывающейся двери кто-то на кухне отреагировал грохотом посуды и поспешными шагами.
— Ты где была? — Рык, достойный ревнивого мужа.
— Гуляла, — скинула сапоги и занялась пальто, — а ты что тут делаешь? Кажется, в гости не приглашала.
— Домас кучно, — Борис с задумчивым видом покрутил в руке кухонное полотенце, — решил разнообразить быт.
— Странный ты, Борис. Впервые вижу, чтобы кто-то из мужчин добровольно занимался уборкой и готовил… Пирог? — Произнесла, потянув носом.
— Картошка с курицей… — Очень серьезно подтвердил Борис.
— Веди! Есть хочу до тошноты! — Именно с этими словами я обернулась к мужчине. И замерла. На лице Бориса застыла гримаса то ли боли, то ли недоверия. Возможно, эти эмоции просто смешались. В глазах же — нежность. И я поплыла. Собственное эмоционально-нестабильное состояние наложилось на проявленную заботу. Как бы там ни было, Борис, изначально даже не пытавшийся наладить со мной отношения, потом показал себя образцовым… Вот только кем? Я затруднялась ответить на этот вопрос. Другом он быть не мог, с учетом его чувств. Моим мужчиной тоже. Любовником — тем более. По-моему такого слова и не существует.
Не выдержав, подошла и обняла мужчину, удобно устроив ухо на его груди.
Он обнял в ответ.
Так и стояли. Не нарушая тишину лишними словами и признаниями. Я была ему благодарна за все. Очень благодарна. Но не могла ответить ничем, кроме признательности. И он принимал. Злясь, огорчаясь, отчаиваясь, раздражаясь, сопротивлялся. Сопротивлялся моему равнодушию, стараясь привязать. Принимал мою любовь к другим мужчинам. Я не видела нашего будущего. Но, возможно, его видел он?
***
За окном поезда мелькали деревья, подстанции, небольшие деревушки. Дорога заняла сутки и за эти сутки я уже не только успела тридцать три раза отчаяться, убеждая, что обманываю саму себя и столько же раз надежда на лучшее согревала ледяные от волнения внутренности. Конечно же физически они не были ледяными, в конце концов, я не труп, но ощущения складывались именно такие.
За окнами же во всю бушевала… нет, не весна. Она уже благополучно завершилась, как и лето, и осень. Декабрь в российской глубинке — вот что бушевало за окном. Снег, мороз и немного солнца, что по прихоти ветра, гоняющего облака, иногда появлялось из-за серого марева.
Погода полностью соответствовала и настроению, и общему состоянию.
О встрече, на которую я ехала, каким-то волшебным образом договорился Тим.
С того самого приезда в марте он так больше и не появлялся, по коротким и довольно редким разговорам в месседжере я узнала, что он полностью продал свой бизнес и потихоньку переводил активы Борису, чтобы открыть дело уже в Германии. Борис же метался в поисках нужного помещения и одновременно совмещал свою основную работу с оформлением части документов.
Судя по оговоркам, Глеб тоже постепенно передавал “дела” Демону. И только Саша о каких-то подозрительных движениях в работе не сообщал.
И, да, ехала я к ним, в небольшой поселок на границе с Финляндией, не так далеко от Питера, как мне хотелось бы. Но и на этот вариант “начальство” Глеба и Саши дало согласие с большим трудом. Сложно представить на какие ухищрения пришлось идти Змею, чтобы обо всем договориться.
Напротив меня сидел Борис, который, подписывая мне отгул, завил, что одну никуда не пустит. Можно подумать, без него за мной и присмотреть уже некому. Тем более, я не совсем представляла как остальные отреагируют на наши с ним непонятные отношения. За последние пол года, с того самого отъезда Тима, мы стали друг для друга гораздо больше, чем друзья. Но в горизонтальную плоскость отношения так и не перешли. Меня вполне устраивала забота, которой окружал Борис, то тепло, что возникало в груди, когда я наблюдала за ним на прогулках или дома. Он иногда даже ночевать оставался в своей квартире, то есть в той квартире, что я у него снимала. Но что-то большее, чем целомудренные поцелуи в щеку или лоб или не менее невинные прикосновения, Борис себе не позволял.
Я подозревала, что сексуальное напряжение он сбрасывал где-то еще, и совершенно не обижалась. Но ревность нет-нет, но впивалась в сердце своими когтистыми лапками, с каждым днем все глубже и глубже. Быв перед собой честной, уже давно признала, что постепенно увлеклась блондином. Но лгала ему и всем вокруг, по-прежнему держа его во френдзоне. Признаться — это одно, а что со всем этим делать дальше — не представляла. Окончательно повисла на обрывках собственных чувств, как сломанная кукла. И дергать кому-то за них уже не получится, но и управлять ими сама так и не научилась.
Как та собака на сене. Хотелось всего и сразу.
— Волнуешься? — Теплая рука накрыла холодные пальцы и внутреннее напряжение сразу же стало отпускать.
— Очень. Я их так давно не видела. Иногда кажется, что и зря Тим все затеял, а потом… снова хочется увидеть. Я так соскучилась.
— Все будет хорошо, вот увидишь. — Борис послал мне ободряющую улыбку. А я почувствовала себя невероятно гадко. Мужчина только и делал, что пытался обеспечить мне приятную, комфортную жизнь. И сейчас, он до последнего будет бороться с собой, чтобы не проскользнула и нотка ревности или недовольства. А чем ему отплатила я?
— Боря… — Попросила на грани слышимости. — Поцелуй меня.
Мужчина напрягся, гримаса не поддающаяся определению, застыла на лице.
— Давай не будем поддаваться моменту. — Наконец хрипло произнес он, отворачиваясь к окну, но так и не выпуская мои пальцы из своей ладони.
От осознания того, что я сделала только хуже, плечи опустились и настроение испортилось окончательно.
На небольшом забытом благами цивилизации перроне нас встречали двое в гражданском, но выправка и цепкие, изучающие взгляды выдавали мужчин с головой. Нас усадили в служебный автомобиль и после непродолжительной поездки по заснеженным улицам, мы остановились около небольшого двухэтажного домика. Здание ничем не выделялось на фоне окружающих строений. Обычный поселок из “новых”. Аккуратные улочки, практически одинаковые участки и только дома отличались формой и размером. Но все говорили об определенном достатке своих владельцев.
Нас встречали сразу же во дворе, все трое и еще двое в гражданском.
— Ну, привет… — Сказал Глеб, наконец, соизволив оторваться от моих губ, и тут же передавая в руки Саши. Вернее, пересаживая на его колени.
Снова поцелуй, на этот раз более искушенный, с привкусом шоколада и цитрусов.
Не успела сделать вздох, как мои губы накрыли сухие, пухлые губы, Тим прижал к себе и уже не отпускал до самого крыльца, прижимая к своему боку одной рукой и улыбаясь непривычно-радостной улыбкой.
Когда Тим, наконец, выпустил, я не успела даже ногу поднять на первую ступень.
— А теперь самое время. — И еще одни, непривычно-нежные губы оказались у моего рта, запечатлев почти невинный поцелуй, который обжег почти как раскаленное клеймо.
Тишиной замерло все вокруг. Даже люди в гражданском, несколько опешили, впрочем, это не мешало им сканировать взглядом окружающее пространство.
Я растерянно посмотрела на Бориса, он же насмешливо улыбался, и эта насмешка предназначалась отнюдь не мне. Все еще не выпуская из объятий, он смотрел поверх меня, взглядом всем давая понять, что он имеет право.
