Тихо вибрирует миникомп, входящее сообщение. Итон разобрался с камерами, отлично. Теперь руки хоть сколько то развязаны. Посылаю сообщение с просьбой найти распределительную коробку пожарной безопасности или отключить ее на хуй всю. Отвечают — О’К.
Точный бросок, шашка упала на втором этаже. Черт, чуть чуть не добросил.
Дым повалил, патрульные переполошились. Один пошел смотреть что с пожарной сигнализацией, второй направляется ко мне. Стараясь глубоко не дышать, в два прыжка настигаю Вольника, сворачиваю ему шею. Некогда разбираться долго. Зашипела рация, второй интересуется, что случилось, направляется сюда. Вжимаюсь в нишу на лестничном проеме, жду, когда он повернется ко мне спиной. Оглушаю его по голове, сворачиваю шею. Нельзя оставлять никого, спалят они нас.
Так, проход открыт, камеры обезврежены, надо выбираться на пожарную лестницу. Черт, хлипкая она какая. Интересно, меня хорошо видно снаружи? Стена здания выходит на стоянку машин, чуть в отдалении стоянка боевой техники. Технику охраняют, я вижу. Машины бесхозные стоят. Знать бы где Эшли, можно было бы и ее с собой забрать, тихо мирно, и уже тогда валить Сэма безо всяких условностей. Но сейчас нет времени ее искать. Еще один камень в мой огород. Был тут и не забрал ее с собой. Все делаем для общества, а для себя… Все в духе отреченных, мать их. Так, нельзя распыляться. Можно будет спланировать операцию и забрать ее отсюда, когда мы будем точно знать, что колят Вольникам и чего от них ждать. Иначе можно всех вообще угробить.
Бля, наконец-то ебаная лестница кончилась. Перелезаю на небольшой выступ, разбиваю окно лестничного проема. Больше больших окон нигде нет, остальные окна как бойницы, очень узкие. Теперь через коридор жилого корпуса к проходу и в лаборатории.
Заглядываю в коридор. Никого нет, он пустой. Насколько я помню, шестой этаж относится к лидерским помещениям, тут жила Джанин, Сэм наверное тут где-то живет. Почему он не охраняется? Надеются на камеры? Или просто нет никого в штаб-квартире из шишек? Ну, нам же проще. Торопливо иду по коридору, и тут во мраке замечаю маленькую, сгорбленную фигурку. Сначала я думал, что у меня обман зрения, подхожу ближе и немного зависаю, потому что это… Эшли. Вот так просто стоит в коридоре лидерского этажа, смотрит в окно, мнет сигарету в руках. Первым порывом было подхватить ее и не отпускать больше никуда и никогда. Но вся ее напряженная поза, то, что она скорее всего заметила меня и не поворачивается, а продолжает смотреть в окно, говорит о том, что трогательной встречи не будет. Ясно, уже сказали ей какая я сука, показали убийство Кана. А времени нет ни секунды. Каждая секунда промедления стоит моим людям жизни. Надо было бы пробежать мимо, ничего вообще не говорить и не делать, и это было бы самое правильное решение. Но я не могу. Я должен хотя бы посмотреть ей в глаза. Может другого шанса не будет.
— Эшли…
— Не смей подходить. — говорит тихо, необыкновенно для нее тихо. — У меня только-только стало немножко получаться жить без тебя. Я почти научилась дышать без тебя, не чувствовать твоего сердцебиения… — голос ее срывается. — Ты полностью меня искалечил. Сломал. Ты меня… убил. Превратил в кусок жалкой, растерзанной плоти, безжалостно растоптанной грязными подошвами. Ты чудовище. Я даже не знаю: человек ли я, или пустая оболочка, старающаяся убедить себя, что еще нужно жить… — я не могу сдержать медленный вздох, и не могу оторвать от нее глаз. — Прошу тебя, не подходи… Ты вернулся. Да, ты нужен нам. Но если прикоснешься ко мне, то я, клянусь, пущу себе пулю в голову.
— Эшли. Я обещаю, я не буду тебя трогать. Но, я прошу, пожалуйста, посмотри на меня. Если ты ничего не увидишь, значит, так тому и быть. Я больше никогда не подойду и не потревожу тебя. Но, если ты посмотришь на меня, и у тебя, хотя бы, зародится сомнение, в том, что я чудовище… Пожалуйста, Эшли. Вдруг другого шанса уже не будет…
Она не поворачивается. Медлит. Это конец. Она прогонит меня, он, мой зверь сделал все, чтобы она отвернулась от меня и не захотела быть со мной. Он был прав, эта боль сильнее смерти.
Но она все-таки повернулась. Посмотрела на меня. Я стараюсь впитать в себя каждое мгновение, перед тем, как она окончательно от меня отвернется. Может быть, она почувствует, как дорога мне? Что я не хочу без нее. Не могу без нее.
Она смотрит долго в мои глаза, пристально. Шоколадная патока потеплела, накрыла меня нежностью. Но, внезапно, ее глаза стали закрываться, и она стала оседать, я еле успел подхватить ее. Твою мать, что случилось? Она ранена? Ей плохо?
— Эшли, девочка, что с тобой? Ответь мне! — я глажу ее волосы, ее щеки, ощупываю на предмет повреждений и переломов, наклоняюсь, слышу что сердце бьется. Дышит вроде. Со стороны лестничного пролета бежит Гиль.
— Босс, что у вас? — он наверное знает где док.
— Гиль, позови дока, срочно, Эшли плохо стало.
— Да, босс, сейчас крикну. Ты пока отнеси Крошу в ее комнату, тут не далеко. У Кроши часто обмороки.
— Говори, где ее комната.
— Комната 632.
Несу ее в комнату, кладу на кровать. Что же с ней такое, почему она такая изможденная? Ее тут голодом морили? Что с ней вообще тут делал этот ублюдочный эрудит? В комнату уже вбегает доктор и Гиль. У меня меньше минуты.
— Гиль, слушай внимательно. Мы тут за языком, сейчас хватаем дока и валим. Этот доктор занимается Эшли? Он может быть в курсе что происходит с вольниками и сыворотками?
— Да, но он приставлен у ней всего два дня назад. Насчет сывороток — не знаю. Эй, док, где ты работал до того, как тебя приставили к девушке.
— Я работал в отделе генетических исследований, но я не понима…
— Значит он идет со мной. Мы планируем нападение на Эрудицию, но нам надо знать с чем мы имеем дело. Я оставляю коммуникатор, разберешься с ним. Мы вернемся, обязательно. Эшли я беру с собой. Док, вы привели ее в чувство?
— Молодой человек, я с вами никуда не пойду. С девушкой все в порядке, но я ухожу…
Достаю пистолет, даю Гилю. «Глок» полегче, патронов у него больше, с «Орлом» ему не справится.
— Гиль, держи этого козла на мушке. Если дернется, стреляй ему в руку. Я не могу без эрудита уйти отсюда.
Вижу, что Эшли слегка поднялась на локтях.
— Эшли, как ты? Идти сможешь? Нам надо срочно отсюда сваливать. Там командиры сдерживают патрульных, им долго не продержаться. Если не сможешь идти, давай я понесу тебя.
Наклоняюсь, чтобы подхватить ее под коленки. Но она берет мое лицо в ладони.
— Эрик, подожди. Со мной нормально тут обращаются, я останусь, я могу выяснить многое. У меня есть свобода передвижения, я буду полезнее тут.
— Тебе опасно тут оставаться, ты знаешь, что Сэм от тебя хочет?
— Нет, но я все выясню, я не могу больше страдать от неведения. Пожалуйста, оставь меня тут, Сэм хорошо ко мне относится. Он мой отец, он просил меня тут с ним остаться. Может, я смогу выяснить что-нибудь полезное.
— Эшли, че за бред? В смысле, твой отец? ..
— Ну вот так! Я это только тут выяснила, сейчас, когда попала сюда. Иди, тебе надо уходить. Я обещаю, я буду осторожна.
— Босс, док порывается уйти…
— Прострели ему плечо! Эшли, ты уверена? Ты понимаешь, насколько это опасно?
— Я прошу, поверь мне, я справлюсь. Я не верю Сэму ни на грош, но я должна выяснить, что он замышляет, а он что-то замышляет, это точно. У меня есть план. Если что, я найду способ сбежать или укрыться. Я не пропаду. Вам не справится с Вольниками без подготовки.
Она порывисто притягивает меня к себе, прижимаясь губами к моим губам. Я обнимаю ее, всего мгновение, но надо уходить. Отстраняюсь, смотрю ей в лицо. Решительное, серьезное, она сильно изменилась, стала жестче. Только глаза источают нежную патоку.
— Я вернусь за тобой. Мы все спланируем и вернемся. Береги себя, Эшли, я очень прошу. И не вздумай сдохнуть, поняла?
— Все будет хорошо, иди, Эрик…
Беру Эрудита за плечо, вывожу его из комнаты.
— Гиль, пистолет оставь себе, береги Эшли. Мы вернемся, очень скоро. Постарайтесь не вляпаться никуда.
