— Да, но только он требует меня родить ему ребёнка. Ладно бы только это. Но… я реально начинаю сходить с ума, когда пытаюсь понять, почему именно я должна это делать. Я же для него в сущности никто! Мы познакомились с ним по-настоящему только месяц назад. Я ничего ему не успела за это время сделать. Совершенно ничего! Неужели после всего, что случилось, я не имею права знать хоть что-то? Мама! Прошу тебя. Мне реально страшно. Стаффорд ведь не обычный человек с улицы. И ты его должна знать лучше меня!
Какое-то время мне казалось, что Элеонора Райли наконец-то это сделает. Проникнется моими страхами, поймёт, насколько мне не по себе и при каких обстоятельствах мне приходится жить. Кажется, она и смотрела на меня все эти секунды, словно проверяя насколько мне было больно в этом признаваться, чтобы убедиться в моей искренности и хоть чем-то на это ответить. Помочь хотя бы мизерным советом или даже действием.
— Могу сказать тебе только то, что со временем он стал второй копией своего отца, причём в худшем его варианте. Если Стаффорд старший хоть как-то умел маскировать свою истинную сущность, то Рей совершенно не видел в этом надобности. И, да, я не смогла сохранить нашего ребёнка, потому что поняла, насколько мы были разными. А после аборта убедилась в этом окончательно. Из милого, во всём положительного парня, он в одночасье превратился в жуткого монстра, от которого надо бежать не оборачиваясь. Что я тебе и советовала… О чём и просила, но ты так меня и не послушалась. И вот теперь ты тут передо мной сидишь и просишь о помощи, которую я не могу тебе дать. Хочу! Но не могу! Потому что не знаю… как и какую!
— Я, кажется, попросила тебя рассказать подробнее о ваших с ним отношениях и хоть какую-то о нём личную информацию, мам! Не поверишь, но такие вещи могут во многом помочь.
— Дейзи, девочка моя… — мама вдруг запнулась, поджав губы и кое-как сдержавшись от слёз. — Проблема не в том, что я не хочу тебе помогать, а в том… что с меня взяли подписку, что я никогда, ни при каких обстоятельствах не буду никому рассказывать о том, что произошло тогда, не говоря про аборт и тот факт, что я была беременна от Рейнальда. Если подобная информация просочится в СМИ, они… они попросту меня уничтожат. Сотрут с лица земли и, боюсь даже представить, что потом сделают с тобой. Этим людям совершенно плевать на то, кто ты, пока их идеальной и размеренной жизни ничто не угрожает. Я когда-то стала для них реальной угрозой и поэтому… они заставили сделать меня то, что я сделала. Надеюсь, ты больше никому не рассказывала о том, для чего именно Рей теперь тебя у себя держит? Он ведь тоже не разглашает об этом на каждом углу и не даёт рекламу по государственным телеканалам.
— Хочешь сказать… я должна от него забеременеть и родить ему? Сделать то, что он хочет?! — я чуть было не закричала от возмущения, поражаясь тому тону голоса матери, с которым она мне всё это выдала. Словно она уже давно была в курсе происходящего, давно с этим смирилась и теперь требовала этого пока ещё в мягкой форме и от меня.
— Я не говорила, чтобы ты делала именно это. Я сказала, чего тебе надо опасаться Стаффордов. Вот они точно ни перед чем не остановятся. Поэтому будет просто чудом, если ты каким-то образом не забеременеешь, а Рейнольд в конечном счёте перебесится и всё это как-то переживёт. Пока что остаётся лишь ждать и надеяться. К тому же, кроме медицинских контрацептивов существует масса других каких-то проверенных способов. Уверена, в интернете можно найти достаточно ценных на эту тему идей…
Честно говоря, после встречи с матерью я ощущала себя ещё более беспомощной и ни на что не годной. Я и раньше испытывала между нами определённую пропасть и недопонимание. Но сегодня эти чувства обострились настолько сильно, что от них мне стало больно едва не физически. Как будто я увидела то, чего не должна была видеть, вот только никто меня об этом не спрашивал. Поставили в известность и точка. А там живи с этим дальше, как хочешь.
Ещё и по приезду на Фолсом стрит и с возвращением в пентхаус Стаффорда мне пришлось столкнуться с его хозяином едва не сразу, как только я вышла из лифта. Вернее, он позвал меня прямо из гостиной, впервые проявив желание увидеться со мной после нашей последней безумной встречи в его кабинете.
— С тобой всё в порядке? — он в это время сидел на одном из диванов перед огромным экраном плазменного телевизора, но едва я вошла в зал, приглушил звук просматриваемого им канала практически до нуля.
— Что-то вы не особо похожи на человека, которого волнует в порядке кто-то или нет. Или вас больше интересует моя поездка к матери в реабилитационный центр?
Глава 42
Его ответная кривая усмешка если и не подтвердила моё обвинение, то сказала достаточно о многом.
— Сядь, — он кивнул в сторону ближайшего к нему кресла, явно не собираясь передо мной в чём-то оправдываться или отчитываться. По идее, этим должна заниматься перед ним я, а не он.
— Что на этот раз? Или я успела сделать что-то такое, о чём сама не догадываюсь?
Всё же я прошлась к указанному месту величественной походкой с гордо поднятой головой и несколько картинно, вернее, сдерживаясь от распирающего негодования. После чего уселась в кресло напротив своего слишком расслабленного, в отличие от меня, мучителя. И снова от его безупречного вида меня пробрало до самых поджилок, будто в его жизни никогда ничего ужасного не происходило, или же он обязан был выглядеть таким идеальным всегда, несмотря ни на что. С идеальной укладкой пепельно-русых волос, в абсолютно новом домашнем костюме светло-бежевого цвета, как будто всего через несколько минут или даже секунд он отправится на какую-нибудь важную деловую встречу.
— Я уже не могу о чём-то с тобой поговорить? И что это за беспричинная агрессия?
Я несдержанно хмыкнула, демонстрируя свою далеко не наигранную нервозность, но строить сейчас из себя пай-девочку определённо не собиралась.
— Я только что вернулась после встречи с матерью. И, предвидя ваш встречный по этому поводу вопрос, отвечу сразу. Нет, с ней всё прекрасно. Она восстанавливается с поразительной скоростью и, думаю, очень даже скоро будет и бегать, и танцевать, так сказать, вести активный образ жизни, как и до этого. Кто его знает. Может она расцветёт до такой степени, что даже вы не сможете перед ней устоять, как когда-то.
Очередная ироничная усмешка изогнула губы мужчины, выдавая его абсолютно апатичное отношение к моим словам с лёгким неверием или даже восхищением.
— Только не говори, будто ты сейчас продемонстрировала мне свою ревность?
— С чего вдруг мне это делать? Наоборот, я должна вроде как радоваться. Наконец-то вы вернётесь к той, из-за кого устроили мне весь этот безумный цирк, и мне не придётся от вас беременеть, а потом жить под вашим бдительным присмотром ещё целых девять месяцев.
Наконец-то его ухмылка сошла с совершенного аристократического лица, хотя иронии и надменности во взгляде не поубавилось.
— Так значит, с тобой далеко не всё в порядке, судя по твоему едва ли адекватному поведению.
— А с чего мне быть в порядке? Когда это заложники чувствовали себя хорошо, находясь под принудительным наблюдением своих похитителей? Или думаете, если позволяете мне куда-то выходить и что-то делать за пределами своей золотой клетки, я должна ощущать себя как-то иначе? А может я ещё должна вам быть за это благодарна?
— Я разве запрещаю тебе жить своей обычной жизнью? Да, увы, не могу с этим не согласиться. В ближайшее время тебе придётся несколько пересмотреть свой будничный график и внести в него коррективы, связанные с будущей беременностью. Но, насколько я помню, не всем это мешает заниматься любимыми вещами и даже учиться.
— В этом-то и проблема. Вы ни черта не видите и не понимаете, что со мной происходит, потому что это вы продолжаете жить привычной для вас жизнью! А для меня в этом нет ничего привычного и естественного, как ни крути! Для меня это не жизнь, а пытка с постоянным стрессом. И, к вашему сведенью, стрессы очень сильно влияют на возможность зачатия, как и на опасность выкидыша. Но вы же не станете держать меня по этому случаю на успокаивающих, ведь так? Поэтому, увы, у вас очень большие проблемы в данном случае. И решать вам их надо уже как-то сейчас. Иначе потеря ещё одного месяца будет гарантирована на все сто.
