Ее лоб морщится.
— Что ты имеешь в виду? Почему нет?
— Пожалуйста. — Мой голос низкий. Непреклонный. — Не упоминай о деньгах или о том, чем занимается твой отец. Все, что говорит о том, что они состоятельны. Или ты, если уж на то пошло.
— Я бы никогда не попыталась поставить твою маму в неловкое положение, если ты это имеешь в виду.
Мак хороша в том, что не тычет всем в лицо своим состоянием, но я не к этому клоню.
— Дело не в этом, детка. Мне все равно, что ты скажешь. Солги. Доверься мне в этом. — Затем, вспомнив о ее браслете, я беру ее за запястье и расстегиваю защелку, засовывая его в карман ее джинсов.
— Что ты делаешь? — Она выглядит встревоженной.
— Пожалуйста. Пока она не уйдет. Не надевай его перед ней.
Я понятия не имею, как долго Шелли планирует оставаться здесь или где она намерена остаться. Ее комната в точности такая, какой она ее оставила. Мы туда не ходим. Однако, если прошлый опыт свидетельствует о чем-то, она отправится на поиски нового мужчины еще до полуночи.
Мы все ужасно хорошо себя ведем во время ужина. Эван, бедняга, кажется, даже рад, что Шелли дома. Они болтают о том, чем она занималась. Оказывается, она живет в Атланте с каким-то парнем, с которым познакомилась в казино.
— Мы подрались из-за игрового автомата, — хихикает она, — и в итоге влюбились друг в друга!
Ага. Я уверен, что они будут жить долго и счастливо. Учитывая, что она здесь, они, вероятно, уже расстались.
— Как долго ты здесь пробудешь? — Я прерываю ее любовную историю, мой резкий тон заставляет Мак нащупать мою руку под столом. Она успокаивающе сжимает ее.
Шелли выглядит оскорбленной тем, что я осмелился задать ей этот вопрос.
Эван бросает на меня мрачный взгляд.
— Чувак. Успокойся. Она только что приехала.
Да, и я хочу знать, когда она уйдет, я хочу огрызнуться. Мне требуются нечеловеческие усилия, чтобы держать рот на замке.
— Итак, Маккензи, — говорит Шелли после напряженного, продолжительного молчания, которое повисает над обеденным столом. — Как получилось, что ты встречаешься с моим сыном? Как вы двое познакомились? Расскажи мне все.
В течение следующих пятнадцати минут Мак уворачивается от десятков назойливых вопросов, где только может, и выплевывает какую-то первоклассную чушь для остальных.
Я получаю украдкой, какого хрена, взгляд от Эвана, который умудряется держать свой чертов рот на замке и продолжать в том же духе. Мой брат, может, и слабак, когда дело касается Шелли, но он не идиот. Со своей стороны, я говорю как можно меньше. Боюсь, что в любой момент мой фильтр выйдет из строя, и я не смогу остановить тираду, которая неизбежно последует. Немногие люди выводят меня из себя так, как Шелли Хартли.
После ужина я стою у раковины и мою тарелки, когда она загоняет меня в угол в одиночестве.
— Ты был ужасно тихим, — говорит она, забирая у меня тарелку, чтобы поставить в посудомоечную машину.
— Устал, — ворчу я.
— О, мой милый мальчик. Ты слишком много работаешь. Тебе нужно больше отдыхать.
Я издаю неопределенный звук. У меня мурашки бегут по коже каждый раз, когда она пытается играть роль матери. Это ей не идет.
— Маккензи кажется милой. — В этом утверждении есть всевозможные эвфемизмы, и ни один из них не является приятным.
Я изо всех сил стараюсь не обращать на нее внимания, прохожу мимо, опустив голову.
— Да. Она классная.
— Заметила этот браслет. И сумочка в гостиной.
Мои плечи напрягаются.
— Очень дорогие. Хорошая работа, детка.
Я чувствую вкус крови на внутренней стороне щеки, когда она одаривает меня понимающей улыбкой. Совершенно очевидно, что она думает — что я нашел себе талон на питание. Она так долго занималась одной и той же аферой, что я не уверен, помнит ли она какой-нибудь другой способ жить.
— Итак, послушай, детка…
Вот оно. Конечно, блядь. Всегда есть о чем спросить. Угол зрения.
— Знаешь, я еле добралась сюда целой и невредимой, — продолжает она, не обращая внимания на гнев, клокочущий у меня в животе. — Моя старая машина начала извергать дым на шоссе. Пришлось отбуксировать ее со стоянки грузовиков. Оказывается, какая-то маленькая пластиковая коробочка в двигателе взорвалась. — Она смущенно смеется. — Теперь я уговорила парня заняться ею, но я собираюсь немного сократить расходы на ремонт.
— Что случилось? — Эван входит на кухню как раз вовремя, чтобы услышать конец ее дерьмовой истории. Чертовски идеально. — Твоя машина сломалась?
— С этим хламом всегда что-то происходит, разве ты не знаешь? — говорит она, изображая девицу, потому что Эван никогда не может устоять перед шансом стать героем. — В любом случае, я работала, но меня уволили после праздников. Было трудно найти что-то новое. Это уничтожит все, что я накопила.
— Мы на мели, — сообщаю я ей, бросая взгляд на Эвана. — Мы вложили все в ремонт дома.
— И место выглядит великолепно. — Она избегает встречаться со мной взглядом. Не тогда, когда у нее такая легкая цель с Эваном. — Мне нужна пара сотен, чтобы вернуть машину. Тогда я смогу отправиться на поиски новой работы здесь. Я верну тебе деньги.
— Ты остаешься? — говорит Эван.
Бедный, тупой ублюдок. Надежда в его голосе вызывает жалость. Я хочу дать ему подзатыльник.
Шелли подходит к нему, обнимает его за бок и утыкается головой ему в подбородок.
— Если вы позволите. Я скучаю по своим мальчикам.
Эван лезет в карман и вытаскивает несколько двадцаток. Наверное, все, что осталось от его последней зарплаты.
— Вот сто пятьдесят. — Он пожимает плечами. — Остальное я возьму в банкомате. — Имеется в виду его сберегательный счет.
— Спасибо, малыш. — Она целует его в щеку и тут же высвобождается из его объятий. — Кто хочет молочный коктейль? Как мы привыкли делать с набережной? Я быстренько сбегаю за сигаретами и принесу нам несколько молочных коктейлей.
Я буду шокирован, если она вернется до рассвета.
Позже, в постели, я не могу заснуть. Я весь напряжен, все еще переживаю из-за Шелли. Я не стал ждать, пока она материализуется с молочными коктейлями. Как только она ушла, мы с Мак спрятались в моей комнате. Вернее, я это сделал, и она пришла составить мне компанию. Теперь она переворачивается на другой бок и включает прикроватную лампу.
— Я чувствую, как ты думаешь, — бормочет она, обнаружив, что я смотрю на потолочный вентилятор.
— Да. Я просто… Мне жаль, что я попросил тебя сделать это. Моя мать только взглянула на тебя, на твой браслет, на твою сумочку и решила, что ты при деньгах. — От обиды у меня сжимается горло. — Шелли никогда не встречала никого, кого бы она не могла использовать. Я не хотел, чтобы она знала, что у твоей семьи есть деньги, потому что, черт возьми, она бы нашла способ помочь себе хоть немного.
— Хорошо, но это не имеет к нам никакого отношения. — Мак проводит рукой по моей груди и кладет голову мне на руку. — Я бы тоже не хотела, чтобы ты судил обо мне по моим родителям.
— Она думает, что я с тобой только потому, что ты богата.
— Да? Что ж, она ошибается. Я знаю, что это неправда. Я имею в виду, черт возьми, тебе, наверное, следовало бы направить меня в отдел коллекций той мебели, за которую я все время забываю тебе заплатить.
— Я запишу проценты на твой счет. — Я целую ее в макушку и притягиваю ближе. То, что она в моих объятиях, действительно снимает напряжение. — Хотя, серьезно. Я бы никогда не использовал тебя таким образом. Я совсем не похож на ту женщину.
— Купер. — Ее голос нежный, успокаивающий. — Тебе не нужно меня убеждать.
Может быть. Кажется, я никогда не переставал убеждать себя.
Мак прижимается ко мне еще теснее.
— Как ты думаешь, как долго она продержится здесь?
— Я ставлю на двадцать четыре часа. Может быть, сорок восемь.
— Это действительно печально.
Я тихонько хихикаю.
— На самом деле это не так. Может быть, когда-то это было грустно, но сейчас я хочу, чтобы она просто держалась подальше всегда. Каждый раз, когда она возвращается, она играет на эмоциях Эвана. Она меня заводит, и в итоге я срываюсь на всех вокруг. Я провожу все время, затаив дыхание, ожидая, когда она уйдет, молясь, чтобы на этот раз это было навсегда.
