— Это правда? — жалобно и очень осторожно требует ответа.
В ее огромных наполненных слезами глазах столько страха и боли, от того, что я до сих пор не произнес ни слова. Что равнозначно моему согласию и это убивает меня. Я был совершенно не готов говорить об этом и остается лишь правильно все объяснить и успокоить ее.
— Ненавижу тебя! Слышишь? — скрипуче выдавливает она и отталкивает меня. Собирается бежать от меня, но я снова ловлю ее и притягиваю к себе. Прижав спину к своей груди, опускаю лицо к ее шее:
— Выслушай меня, это было давно, мы еще не были вместе.
Спальня наполняется болезненным невыносимым воем. Дрожащее тело опадает в моих руках, и я опускаюсь на пол вместе с ней. Усаживаю ее на колени и прижимаю ее теснее, мне нужно чувствовать ее кожу, и, если бы я мог забрать всю ее боль, я бы сделал это.
— Оставь меня, пожалуйста, — заикаясь выговаривает, вздрагивая всем телом, от надрывного плача.
— Нет, не могу. Знаешь же, что не отпущу. Я предупреждал тебя, что просто так ты от меня не отделаешься, — опускаю губы на ее плечо, но она с отвращением дергается всем телом. — Просто выслушай, а потом я уйду, дам тебе немного времени побыть одной. Хорошо?
Она не отвечает, а лишь громче ревет. Не рискну отпустить ее руки, что удерживаю на ее обнаженном животе. Халат распахнут, половина бигудей валяется по полу, мы в земле и мусоре, что разбросаны повсюду. Мой взгляд мельком осматривает пол на наличие осколков рядом с нами, но их нет.
— Как только я узнал, что между тобой и Демидом ничего не было, я сразу же прилетел к тебе, чтобы попросить прощение. Ты помнишь тот вечер? Конечно же помнишь, его сложно забыть. Ты не приняла мои извинения и прогнала. И правильно сделала. До сих пор не пойму, как у меня хватило наглости явиться к тебе в тот вечер. Ты прогнала меня, Лера. А я поклялся тебе, что больше не буду беспокоить. С того дня я забил на работу, начал беспробудно бухать, меня даже выгнали из компании. Я пытался забыть тебя, двигаться дальше. И на тот момент я и не подозревал от твоей беременности. Твоей травме. Проблемах у Стаса. Надеялся, ты строишь свою жизнь и по-маленьку налаживаешь ее. А почему я не мог? Почему у меня не получалось? И вот тогда появилась эта Вероника Кручинина. Идиот, я надеялся, что смогу отвлечься от мыслей о тебе и двигаться дальше. Ведь к тебе нельзя было подойти ни под каким предлогом. Бляаааадь, как же тупо это звучит на самом деле. Но говорю, как есть, Лера!
Подозрительно затихла в моих руках, совсем не подает признаков жизни. Прижимаюсь губами к ее макушке, оставляя поцелуй. Не противится, хороший знак. Или, быть может, просто выбилась из сил.
— Эта связь длилась всего две недели, а потом я ее оборвал. Потому что понял, что никто не сможет заменить мне тебя. А потом узнал о твоей беременности, и понял, что как бы не хотел, больше не смогу держаться от вас на расстоянии. Я не изменял, будучи в отношениях с тобой и никогда не буду. Даю слово. Никто мне ну нужен, слышишь? — Сжимаю ее чуть крепче, — Мне стоило огромных усилий вернуть твое доверие, и так легко растоптать его я не посмею. И не хочу. Я тебя люблю, глупая! Вы с сыном мой мир и никому там больше нет места. Никогда. Никто другой не имеет значение. А Вероника Кручинина всего лишь ошибка, и носит она глупое оправдание под названием «Пытался забыть». Прости.
Зарываюсь лицом в волосах и вдыхаю их аромат. Бигуди впиваются мне в щеку, но я терплю, потому что Лера не вырывается, а позволяет держать ее в руках и прикасаться.
— Больно? — тихо шепчу, когда тишина затянулась и мне важно знать ее вердикт.
— Очень! Я хочу задушить ее! И тебя вместе с ней!
— Знаю каково это.
— Нет не знаешь! Не знаешь, Марк! — Протестует слабо, качая головой.
— Когда увидел тебя в рубашке брата, от ревности хотел убить вас обоих, как обезумевший ломал все что попадалось под руку на пути. Поэтому точно знаю, что ты испытываешь сейчас.
— Не сравнивай! — Дергается в моих руках, и я позволяю ей вырваться, она оборачивается ко мне и лупит кулачком по груди. — Я не изменяла тебе, Власов! Не изменяла! Это ни одно и тоже!
— Согласен, но тогда я еще этого не знал и был уверен, что изменила.
— Я хочу расчленить вас обоих, — понуро опускает плечи, которые кажется держат нечеловеческий груз и вот-вот под тяжестью раздавит ее, — и у меня в голове полная неразбериха, мне нужно, — устало оглядывается по сторонам, — мне нужно, немного отдохнуть. Этот день добьет меня.
Утомленная, стоит на коленях, напротив. Потерянная и до смерти замученная. Обернувшись в сторону кровати, опирается на ладони и удерживая равновесие, ползет.
— Лера…
— Оставь меня, полежу немного, — качает головой и добравшись до постели, неуклюже взбирается на нее. Достигнув своей цели, укладывается на бок, спиной ко мне и замирает.
Надо бы пойти и отменить торжество. Нам сейчас точно не до этого, и никто не знает, когда мы вернемся к этому вопросу. Если вообще вернемся. Я не смогу оставить ее одну, беспокоюсь, что ее нервный срыв перерастет во что-нибудь безумное. Поэтому подхожу и опускаюсь на пол, облокотившись спиной о кровать, молча чего-то жду. Чего сам не знаю. Пусть успокоится, может мы завтра сможем поговорить об этом, а может через пару недель.
— Я и правда помню, как ты обещал навсегда исчезнуть из моей жизни. — Хрипло проговорила Лера, спустя долгие минуты молчания. — Но вон как все обернулось. Сегодня наша свадьба.
— Не будет ее, пока ты в таком состоянии. Отложим на потом. Но сегодня ничего не будет. — Твердо заверяю и оборачиваюсь к ней.
— Мне вот интересно, у вас у мужиков всегда так? Когда больно и не в состоянии принять тот факт, что вас отвергли — просто идете и трахаетесь с другой? Терапия что ли такая больная?
Поднявшись на ноги, аккуратно подползаю к ней:
— Я не могу говорить за других. Но конкретно я взял против воли и надругался над девушкой, которую не осознавая полюбил всем сердцем. Пожираемый заживо от чувства вины за содеянное, я понимал, что ничего не могу исправить. И забыть тебя не мог, как ни старался. Решил, что эта дурацкая связь поможет стереть тебя из памяти, но ошибся. Прости меня, маленькая, это последняя горькая недосказанность между нами, из-за которой ты плакала. Больше такого не будет, потому что скрывать нечего, я честен перед тобой.
Она делает большой вдох, отчего ее плечи приподнимаются и оборачивается ко мне. Когда замечаю ее печальную и даже немного виноватую улыбку, мое дыхание перехватывает и сердце ноет от облегчения. Придвигаюсь, сокращая между нами расстояние и обнимаю ее. Нет никакого протеста, не отталкивает, а удобнее устраивается в коконе моих рук и щекой прижимается к груди. Боже, она сведет меня с ума. Или в могилу. Своим взрывным темпераментом и такими дикими выходками, под воздействием скоропалительным решений. Пусть весь мир катится к черту, когда она просто позволяет держать ее в руках и не кричит о том, что хочет меня бросить.
— Что будем делать?
— В смысле? — бормочет мне в грудь.
— Надо бы сходить разогнать всех, а то там такой балаган. Да маму предупредить, что все отменяется, — риску конечно быть посланным куда подальше, но с толпой людей, снующих по дому и территории, нужно что-то делать.
— Зачем разгонять? Твою маму хватит сердечный приступ! Столько месяцев подготовки и все коту под хвост? Неа.
— После такого ты готова стать моей женой? Мне теперь страшно появиться в обществе дам у тебя на глазах. Не знал, что ты такая ревнивица. Ты обещаешь ни на кого не набрасываться и не вырывать им волосы? — Я просто обязан разредить обстановку и перевести все в шутку. Она не устоит от моего чувства юмора. Всегда так было.
Она хохочет так громко, что я улыбаюсь ей в ответ и на душе становится тепло и спокойно.
— Если я узнаю о твоих делишках за моей спиной, — с прищуром смотрит на меня и чуть отстранившись от меня, грозно качает указательным пальцем, — даю слово, вы умрете от моих рук оба и будете корчиться в муках. Поверь мне, смерть не будет сладкой. — Пытается говорить серьезно, но ей едва удается.
