Гребаная крыша прогибается с одной стороны, и я пригибаюсь с ворчанием, не останавливаясь, пока не нахожу ее. Она там, за следующим рядом ящиков, и мое сердце разрывается.
— Роуэн! — рявкаю я, хватая ее. Она вскрикивает от боли, и я отпускаю обожженную ткань на ее плече. — Черт. Посмотри на меня.
Моргая, она смотрит на меня, и ее глаза становятся круглыми. — Ты здесь.
Похоже, она не может в это поверить.
— Конечно. — Мои руки быстро скользят по ней, проверяя, нет ли других повреждений. — Мы должны убираться отсюда к чертовой матери.
— Мне очень жаль. — Она обнимает меня, сжимая душераздирающе крепко. — Я просто хотела…
— я знаю. Позже. — После того, как я доставлю ее в безопасное место. — А теперь ты позволишь мне помочь тебе? — Ее голова качается у меня на груди. — хорошо. Не делай ничего, кроме того, что я тебе скажу, поняла?
Я не жду, пока она согласится. Нам обоим повезло, что пламя еще не успело поглотить все здание. Это дает мне достаточно времени, чтобы освободить обойму и проверить, сколько патронов в моем магазине, прежде чем перезарядить пистолет.
В том, как она смотрит, есть что-то такое, от чего у меня все переворачивается. Она совершила ошибку, действуя в одиночку, но теперь, когда я здесь, мы можем решить эту проблему вместе.
Я протягиваю ей пистолет поменьше в кобуре на щиколотке. — Мы делаем это вместе. Я буду защищать тебя. Ты прикрываешь мою спину?
Ее глаза сияют, когда она принимает его. — Ну да.
Она не обязана ничего делать — я могу вытащить нас отсюда в одиночку, но я уступаю ей часть контроля. Она нуждается в этом. Теперь ей не придется действовать самой.
Обожженная кожа на руке и затылке пульсирует, когда мы возвращаемся тем же путем, каким я пришел. Я держу ее рядом с собой, защищая от опасности. Дыра, которую я проделал в стене огня, минимальна, пламя стремится закрыть нас обратно. Мы должны действовать быстро.
Повернувшись к ней, я сжимаю ее челюсть. — Почти дома, детка. Теперь самая трудная часть. Это единственная точка выхода, и может причинить боль. Как только мы пройдем через неё, мы выйдем из огня, но вероятно, ввяжемся в перестрелку с этими парнями.
Ошеломленный взгляд Роуэн перемещается с огня за моей спиной на меня. Решительно поджав губы, она кивает.
— Храбрая девочка. — Я целую ее. — Не останавливайся и не отпускай. Не высовывайся, стреляй в любого, кто захочет нас убить, и держись поближе ко мне.
Снова повернувшись лицом к огню, я беру ее за руку, и мы бежим. На висках бисеринки пота, легкие горят. Из-за нее я не могу остановиться. Нет, пока я ее не вытащу. Она вскрикивает, когда нас окружает жар. Раскаленное добела пламя давит со всех сторон. Это возбуждает ожоги, которые я получил, входя, но все заканчивается через несколько мгновений, как только мы оказываемся снаружи.
— Налево! — Роуэн сжимает мою руку.
Мужчина набрасывается на нас, и я отдаю себя на волю постоянно присутствующей потребности доминировать в ситуации. Из моего сознания исчезает все, кроме холодного расчета. Два выстрела в грудь и голову валят парня на спину.
Роуэн смотрит на меня с благоговением, не осуждая, а обнимая монстра.
Оживает жестокая искра удовольствия.
Моя меткость смертельна, я уничтожаю всех, кто стоит на нашем пути к спасению. Она делает несколько выстрелов в парней, которые обходят склад сзади. Мы оставляем за собой огонь и разрушения, пока не доберемся до машины.
Она делает паузу, разглядывая сломанные ворота и разбитую фару на внедорожнике. — Ты проезжал через это?
— Врата не помешали бы мне спасти твою задницу от этой маленькой самоубийственной миссии. — Я открываю пассажирскую дверь и сажаю ее внутрь.
— Самоубийство. — Она закусывает губу и кивает, уткнувшись лицом в колени. — Я думала, что умру. Это было глупо. И ты все-таки пришел за мной?
Я притягиваю Роуэн в быстром, требовательном поцелуе. Мои пальцы сжимают ее волосы, чтобы удержать рядом, мысль о любом дюйме, разделяющем нас, невыносима. Она наклоняется ко мне, как будто чувствует то же самое после того, что пережила сегодня вечером.
— Потому что король всегда приходит за своей королевой. Даже тот, кто безрассуден.
36
Рен
Мы едем в единственное место, где я могу гарантировать ее безопасность — дом, в котором я действительно живу. Двухэтажный коттедж из белого и серого камня расположен на частной тропинке, ведущей к владениям "Вороньего гнезда". Другая тропа ведет к стрельбищу. Свет на крыльце мигает, когда я веду Роуэна к двери.
Она смотрит на кресла Адирондак, на которых мы с Джуд курим сигары. — Где это мы?
Я жду поворота недоверия, но напряжение не приходит. Я доверяю ей всем сердцем. Вздох удивления дергает мою голову.
— Это мой дом, мой настоящий, — говорю я, когда она приоткрывает губы, чтобы удовлетворить свое бесконечное любопытство. — Помнишь, когда мы ходили к стрельбищу?
— Да.
— А то дерево с шишковатым узлом, на которое вы указывала? — Еще один медленный кивок. — То, которое было похоже на сморщенный шарик.
Уголок моего рта приподнимается. — Если бы ты пошла в том направлении, то добралась бы до этого дома меньше чем за пять минут.
Отперев дверь, я вталкиваю ее внутрь, на ходу включая свет. Ожоги на шее и руке раздражающе тянут, требуя моего внимания теперь, когда мы вне опасности. Мне также нужно проверить ее более тщательно, чтобы убедиться, что она не пострадала.
На кухне я сажаю ее и достаю из шкафа аптечку. Я морщусь, когда снимаю куртку, хмуро глядя на поверхностный ожог, раздражающий тыльную сторону запястья.
— Это… Роуэн колеблется, оглядываясь. — Мило. Очень уютно. И полная противоположность тому, что я представляла для кого-то вроде тебя.
Я не замечаю, что задерживаю дыхание, когда она заканчивает предложение. Мне становится тепло от осознания того, что ей здесь нравится.
— Не позволяй этому отвратительному пентхаусу или пустой комнате в Гнезде одурачить тебя, котенок. Я человек комфорта. Я ценю одиночество здесь.
Улыбка растягивает ее губы, и она берет у меня антисептическую салфетку, чтобы осторожно очистить мою обожженную руку. Этот жест обвивает мое сердце.
— Я же говорил тебе, чтобы ты не ходила одна, — сурово говорю я.
— Я знаю. — Она склоняет голову над своей задачей, наклоняя мою руку, чтобы покрыть ее мазью. — мне жаль. Я была совершенно вне себя от гнева. — Перевязав мою рану, она сосредотачивается на моей руке, прижимая свою растопыренную ладонь к моей. — Ты был прав. Это было безрассудное самоубийство. Я просто… я не могла вынести мысли о том, что они сделали с ним. Я должна была позволить тебе помочь мне, а не пытаться сделать все самой.
Я смягчаюсь, когда ее голос срывается, признание дорого ей обходится. Заправляя ее волосы назад, я бормочу:-Если бы ты хотела сжечь мир дотла, я бы сжёг его за тебя. Все, что тебе нужно было сделать, это попросить.
Она фыркает и прислоняет свою голову к моей. — Это романтично, но немного хреново, Король Ворон.
— Я серьезно. Я сделаю для тебя все, что угодно. — Я поднимаю ее со стула и сажаю на деревянный стол, чтобы встать между ее ног и поцеловать на уровне губ. Потребность держать ее в своих объятиях сильна. — Теперь позволь мне позаботиться о тебе.
— Да, сэр, — хрипло произносит она.
Я беру ее лицо в обе руки и глубоко целую ее, восстанавливая каждую пустую дыру в моей груди ощущением того, что я с ней. Я мог потерять ее сегодня вечером. Если бы я это сделал, это могло бы разрушить меня хуже, чем все, что было в моей жизни. Это настолько немыслимо, что я крепче прижимаю ее к себе, не отпуская до тех пор, пока она не издает слабый звук.
Мало того, что я хочу защитить ее, она сделала невозможное, забравшись в мое сердце — мертвая, бесчувственная туша, которая перестала биться за любую женщину в моей жизни после того, как умерла моя сестра и моя мать напилась до дна пузырька с таблетками.
