Как сильно я заботилась о нем.
Когда я закончила, папа тихо присвистнул, похлопав меня по руке.
— Ну, я не могу сказать, что не хочу убить его за то, что он причинил боль моей малышке.
— Папа.
— Я также не могу сказать, что понимаю, почему ты когда-либо согласилась на фальшивое свидание с кем-то, — добавил он. — Хотя, некоторые названия твоих книг теперь имеют больше смысла. Мой Фальшивый Телохранитель.
Я слегка улыбнулась на это.
— Но, — продолжил он. — Я должен согласиться с тобой, что здесь что-то не сходится.
— Верно? — Я наклонилась вперед, как будто мы с отцом вместе вскрывали это дело. — Я имею в виду, я думаю, что могла бы признать это, если бы я неправильно оценила его характер, если бы я неправильно истолковала знаки и просто позволила какому-то засранцу-спортсмену воспользоваться мной.
Папа выгнул бровь, что заставило меня покраснеть и отвернуться, решив не вдаваться в подробности.
— Но я знаю его. Я знаю его, возможно, лучше, чем любого из его товарищей по команде. И я просто… Я не могу поверить, что внезапно, ни с того ни с сего, он решил, что хочет снова быть с Малией. Я имею в виду, папа… он плакал, когда порвал со мной.
— Знаешь, парни тоже плачут, — сказал он с ухмылкой.
— Да, но… это требует многого, — указала я. — Нет?
Папа кивнул. — Да, обычно. Но, может быть, он просто плакал, потому что знал, что причиняет тебе боль. Он вполне может захотеть прекратить отношения, но не хочет причинять тебе боль в процессе.
Я нахмурилась, сдуваясь, когда поняла, что это возможно.
— Наверное, я об этом не подумала.
Папа похлопал меня по руке.
— Я знаю, что это тяжело, мышонок. Хочешь верь, хочешь нет, но я довольно серьезно встречался с несколькими девушками, прежде чем нашел твою маму. Я знаю, каково это — иметь разбитое сердце.
Я замкнулась в себе, мое сердце болезненно сжалось в груди, словно по сигналу.
— Но если Бонни Райтт чему-то меня и научила, так это тому, что ты не можешь заставить кого-то полюбить тебя, если он этого не делает.
— Подожди, — сказала я. — Это песня Адель. Это сделала Бонни Райтт?
Папа моргнул.
— Я собираюсь проигнорировать тот факт, что моя дочь не знает, кто такая Бонни Райт, и вернуться к текущему вопросу, а именно к этому, — сказал он, наклоняясь ближе. Его голубые глаза вспыхнули теплом, на губах появилась сочувственная улыбка, которая отразилась на моих. — На данный момент не имеет значения, что ты думаешь, что знаешь о том, что может происходить за кулисами для этого мальчика. Все, что нужно знать, — это то, что произошло на самом деле, что он сказал, и что ты знаешь наверняка. — Он сделал паузу. — Он посмотрел тебе прямо в глаза и сказал, что все кончено.
Моя нижняя губа задрожала, и папа сжал мою руку.
— В какой-то момент ты должна принять это и двигаться вперед. Я не говорю, что нужно бежать спринтом или что это не будет причинять боль на каждом шагу. Но иногда такова жизнь. Это просто встать, одеться и поставить одну ногу перед другой, пока однажды… боль не исчезнет. И знаешь, что еще?
— Что? — прошептала я.
— У жизни есть забавный способ удивлять нас и приносить нам что-то еще лучшее в будущем.
Я сглотнула, кивая, пытаясь найти утешение в его словах.
— Я… Я думаю, что люблю его, папа.
Мои слова оборвались в конце признания, слезы застилали мне глаза, когда я взглянула на своего отца, который выглядел так, словно я только что упала со скалы прямо у него на глазах.
— О, милая, — сказал он, и в мгновение ока он поднялся со своей стороны кабинки и нырнул в мою.
Он заключил меня в крепкие объятия, которые я почувствовала до самых костей, когда прижалась к нему и позволила себе заплакать.
— Это нормально — любить его.
— Даже если он не любит меня в ответ?
— В этом и заключается суть любви, — сказал он, целуя мои волосы. — Это не обязательно должно быть взаимным, чтобы быть реальны.
Я не могла быть уверена, как долго мы так сидели, папа держал меня, пока я разваливалась на части в дырявом ресторане, полном шумных студентов колледжа, но я наслаждалась каждым моментом того комфорта, который он мне дарил.
А на следующее утро я проснулась с той же мучительной агонией, которая мучила меня с тех пор, как Клэй разбил мне сердце. Но на этот раз я не сдалась. Я не анализировала каждое слово, которое он мне сказал, и не прокручивала в голове все моменты, которые мы провели в моей постели. Я не цеплялась за воспоминания о его смехе или о том, как я все еще могла закрыть глаза и чувствовать его руки на своем лице, его губы на своих губах.
На этот раз я оделась.
Я надеваю туфли.
И медленно, шаг за шагом, я двинулась вперед.
Глава 28
Джиана
Неделю спустя я ждала на скамейке возле Rom&Rosters, поплотнее запахнув плащ от холодного ветра. Сегодня было плохой идеей надеть колготки и юбку, но я пропустила сезон юбок. Я устала носить свитера и брюки, и мне захотелось надеть юбку "бакенбарды". По причинам, в которых я, вероятно, никогда бы никому не призналась, включая себя.
Итак, я потерла ноги через тонкую ткань, чтобы попытаться немного согреться, оглядывая проходящих мимо студентов в поисках Шона. Как только он приедет, мы сможем зайти в кофейню, чтобы я могла согреться.
Я не знала точно, почему я почувствовала необходимость позвонить ему, попросить его о встрече, но что-то было в том, чтобы признаться во всем, казалось, что это даст мне немного успокоения. Я, конечно, не собиралась добиваться от Клэя ничего близкого к объяснениям, так что, возможно, это была отчаянная попытка моего сердца вернуть часть контроля, который был у меня украден.
Мой телефон зажужжал в кармане пальто, и я вздохнула, увидев сообщение на нем, когда вытащила его.
Извини, немного опаздываю. Скоро буду там.
Я набрала ответ, но прежде чем я смогла его отправить, чья-то тень накрыла меня.
— Милая юбка, но я не понимаю, как, черт возьми, ты не отморозила свои сиськи прямо сейчас.
Я нахмурилась, подняв голову и прищурившись от солнца, чтобы увидеть ухмыляющуюся Райли, смотрящую на меня сверху вниз.
Я улыбнулась, глядя на юбку у себя на коленях.
— Может быть, это потому, что у меня нет сисек, которые можно было бы отморозить?
Райли рассмеялась.
— Подвинься.
Я так и сделала, и Райли села рядом со мной, взяв меня под руку и мгновенно согрев меня теплом своего тела через гораздо более удобные спортивные штаны, которые она носила. Я издала тихий вздох удовлетворения, как от тепла, так и от комфорта, который она принесла.
— Что ты делаешь, сидя на холоде, чудачка?
Я усмехнулась.
— Жду кое-кого.
— Клэя?
Его имя высосало улыбку с моего лица, как вакуум.
— Нет, — сказала я, сглотнув. — Просто друга.
Райли кивнула, помолчала мгновение, прежде чем спросить:
— Ты когда-нибудь расскажешь мне, что произошло между вами двумя?
— Я бы сделала это, если бы знала.
Она нахмурилась.
— Что это значит?
— Это значит, что он вернулся к Малие, но я… Я просто знаю, что это не то, чего он на самом деле хочет.
— Откуда ты знаешь?
Я выдохнула, глядя на нее мгновение, прежде чем повернуться к ней лицом полностью, и поскольку я знала, насколько они важны для нее, я протянула свой мизинец.
— Обещай, что ты не расскажешь ни одной живой душе то, что я собираюсь тебе сказать?
Ее глаза загорелись, полная серьезность омыла ее, когда она обхватила мой палец своим.
— Мои уста запечатаны.
И с этим обещанием я выложила все.
Не только ту версию, которую я рассказала отцу, которая была приукрашена и опущена во многих деталях, но и всю историю целиком. Я рассказала ей о нашем соглашении, о том, что сначала оно было фальшивым, на что она оживилась и заявила, что она это знала! Я сказала ей, что каким-то образом по ходу дела все изменилось. Мои щеки покраснели, когда я призналась, что я была девственницей, и то, как Шон спел свою дурацкую страстную песню, как это заставило меня запаниковать и умолять Клэя помочь мне больше не быть ею.
