Как только Роф вышел из тени, существо резко обернулось в его сторону, тяжело и учащенно дыша.
Роф говорил как можно тише, опустив руки по бокам, стараясь не делать никаких резких движений. Хотя Рейдж был все еще где-то там внутри, но, пока он не вернулся, можно было и не надеяться, что зверь вспомнит, кто вообще такие эти братья.
— Я свой, — сказал Роф. — Ты и я, мы это уже проходили.
Грудь зверя тяжело вздымалась и опускалась, а ноздри слегка подрагивали, словно он принюхивался. При этом существо не сводило светящихся глаз с ручейков крови, стекающих по руке Рофа. Фыркнув, зверь обнажил когти.
— Даже не думай. Ты свое дело сделал и уже насытился. Теперь позволь Рейджу вернуться.
Существо отрицательно затрясло головой, но чешуйки все-таки начали подрагивать. Из его горла вырвался протестующий вопль, и через секунду местность осветила еще одна ярчайшая вспышка света.
Абсолютно голый Рейдж упал на землю, приземлившись лицом в грязь. Роф мигом оказался рядом и, бросившись на колени, потянулся к нему. Кожа воина была скользкой от пота. Он весь дрожал, как младенец на холоде.
От прикосновения брата Рейдж сжался, спустя мгновение попытался приподнять голову, но тщетно.
Роф взял его руку и крепко сжал. Перевоплощение в человеческий облик всегда было невероятно болезненным и сопровождалось адским жжением.
— Расслабься, Голливуд, ты справился. Теперь все будет хорошо, — сняв свою куртку, он как можно нежнее положил ее ему на плечи.
— Ты просто немного побудешь здесь, и дашь мне обо всем позаботиться, лады?
Пробормотав что-то, Рейдж свернулся калачиком.
Роф достал свой мобильник и набрал номер.
— Вишес? Нам нужна машина. Прямо сейчас. Скажи, что ты шутишь. Нет, мне нужно забрать отсюда нашего парня. Его другое «я» только что нанесло нам визит. Хорошо, но скажи Зейдисту, чтоб не вздумал выделываться.
Закончив разговор, он посмотрел на Рейджа.
— Ненавижу, когда это случается, — произнес брат.
— Я знаю, — Роф убрал липкие и пропитанные кровью волосы с лица брата. — Мы отвезем тебя домой.
— Не мог стерпеть, когда тебя ранили.
Роф улыбнулся. — Да я понял.
* * *
Бет заворочалась в постели, еще глубже зарываясь в подушки.
Что-то было не так.
Она открыла глаза, и в царящей тишине раздался глубокий мужской голос, — И что ж мы, вашу мать, здесь имеем?
Бет вмиг подскочила, с ужасом взирая на того, кому принадлежал голос.
У мужчины, возвышающегося над ней, были черные, безжизненные глаза. И без того суровое лицо дополнял неровный шрам, проходящий по всему лицу. Его волосы были такими короткими, что казались практически сбритыми. А длинные и белоснежно-белые клыки обнажены, словно при виде добычи.
Из горла Бет вырвался крик, и губы мужчины тронула легкая улыбка. — Музыка для моих ушей.
Бет тут же прикрыла рот ладонью.
Боже мой, этот шрам. Спускаясь по лбу, он проходил по носу, через всю щеку, и огибал уголок рта. Кончик шрама, изуродовавший его верхнюю губу, навечно запечатлел на его лице насмешливую ухмылку.
— Любуешься внешним оформлением? — подчеркнуто медленно произнес он. — Тогда тебе стоит увидеть и все остальное…
Ее взгляд метнулся к его широкой груди. Он был одет в черную с длинными рукавами футболку в обтяжку. На груди под тканью проступали маленькие колечки, словно у него были проколоты соски. Подняв глаза, она увидела татуировку в виде черной полосы вокруг его шеи и небольшой плаг[112] в левой мочке уха.
— Красавец, верно? — его холодный взгляд был воплощением ночных кошмаров, тех темных мест, где не осталось надежды на спасение, воплощением самого ада.
Да что там шрам. Его взгляд — вот что действительно наводило ужас. Такой холодный, пронзительный, так пристально всматривающийся, словно он хотел ее убить. Или изнасиловать.
Бет отодвинулась, оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь, что она могла бы использовать как оружие.
— Что, не нравлюсь тебе?
Бет метнула взгляд на дверь. И он рассмеялся.
— Думаешь, сумеешь сбежать? — сказал он, вытягивая майку из кожаных брюк. Его руки опустились к ширинке. — Чертовски уверен, что не выйдет.
— Убрался от нее подальше, Зейдист.
Услышав голос Рофа, Бет ощутила переполняющую сердце радость. Но та тут же померкла, когда она увидела его без рубашки с перевязанной рукой.
Он едва посмотрел в ее сторону. — Время выметаться, Зи.
Зейдист холодно улыбнулся. — Не хочешь делиться женщиной с братом?
— Она не в твоем вкусе. Ты спишь только с теми, кому уже заплатил.
— Так я отстегну ей двадцатку. Если она, конечно, сможет пережить секс.
Роф продолжал приближаться к мужчине, пока они, в конце концов, не оказались лицом к лицу. Казалось, что сам воздух потрескивал, наэлектризованный их агрессией.
— Ты и пальцем к ней не прикоснешься. Даже не посмотришь в ее сторону. Просто пожелаешь спокойной ночи и уберешься отсюда на хрен, — Роф снял повязку. Под ней оказался жгут, сквозь который проступало красное пятно, словно у него все еще шла кровь. Но, несмотря на рану, он был более чем готов накинуться на парня.
— Наверно, жутко бесишься, — сказал Зейдист. — Тебе сегодня нужна была машина. И вот незадача, я оказался ближе всех.
— Не заставляй меня еще больше сожалеть об этом.
Когда Зейдист сделал шаг влево, Роф, словно закрывая ее своим телом, как щитом, повторил движение.
Такая реакция Рофа вызвала у Зейдиста сдавленный смех. Звук вышел глубоким, злым.
— Неужели ты действительно будешь драться из-за человека?
— Она дочь Дариуса.
Зейдист резко повернул голову в сторону Бет, и его бездонно темный взгляд сфокусировался на ее чертах. Спустя мгновение выражение его жестокого лица едва заметно смягчилось, ухмылка почти исчезла. Не отрывая от нее взгляда, он стал заправлять рубашку в брюки, словно извиняясь перед ней.
Но Роф не сделал и шагу в сторону.
— Как тебя зовут? — спросил ее Зейдист.
— Ее зовут Бет, — рукой Роф закрыл Зи обзор. — А ты уходишь.
Наступила долгая пауза.
— Ну да. Конечно. Пофиг.
Зейдист направился к двери, двигаясь с той же животной грацией, какую до этого Бет видела только у Рофа. Но у самой двери он остановился и оглянулся.
В этот момент Бет подумалось, что он, должно быть, когда-то был по-настоящему красив. Не шрам делал его таким устрашающим, а тот ад, что жил в его душе.
— Рад встрече, Бет.
Она с облегчением вздохнула, когда дверь за ним захлопнулась и замки стали на место.
