Я зарычал.
— Это чушь собачья, я не…
Я попытался встать, но Зик твердой рукой прижал меня к стене.
— Перестань пытаться справиться с тем, что происходит в одиночку, — сказал он громким и твердым голосом. — Черт возьми, Клэй, разве ты не видишь, что твои друзья беспокоятся о тебе? Ты был рядом с каждым из нас в тот или иной момент, — продолжил он, и я посмотрел ему за спину, где Райли и Холден кивнули в знак согласия, прежде чем мои глаза снова встретились с глазами Зика. — Позволь нам помочь тебе сейчас.
Что-то грубое и эмоциональное застряло у меня в горле, и я оторвал от них взгляд, глядя на пустой душ, пока проглатывал то, что душило меня. Я долго молчал, качая головой, намереваясь вернуться с каким-нибудь аргументом.
Но у меня его не было.
Вместо этого я, наконец, сдался, вздохнув и откинув голову на плитку.
— Это долгая история, — прохрипел я.
Райли осторожно опустилась на мокрую плитку рядом со мной, совершенно не заботясь о том, что при этом ее шорты намокнут. Она протянула руку и схватила меня за предплечье.
— У нас есть время.
Зик и Холден тоже сели.
— Мы могли бы пойти куда-нибудь, где нет душа, — предложил я.
— Ни за что, — сказала Райли. — Мне нужно, чтобы эта угроза крана нависла над тобой. Буквально.
Я ухмыльнулся, затем выдохнул и рассказал им все.
Я был шокирован тем, как легко пришли слова, как только я начал, начиная с сделки, которую я заключил с Джианой, и заканчивая кошмарной сценой в ее квартире — это был последний раз, когда мы разговаривали.
Все трое наклонились, внимательно слушая, и в конце всего этого они обменялись взглядами, прежде чем Холден покачал головой и сказал:
— Так ты сделал все это для своей мамы?
Я кивнул.
— Я знаю, что для тебя это может не иметь смысла, но она… она так много сделала для меня, от многого отказалась…
— Я понимаю больше, чем ты думаешь, — сказал Холден, его взгляд был суров, когда он удерживал мой. Но он не стал вдаваться в подробности, прежде чем добавить: — Я понимаю. Она твоя мама. Она вырастила тебя. Но, чувак… она же родитель. Она должна это сделать.
Я нахмурился.
— Хорошо… И что?
— Итак, ты тот самый ребенок. Ты ее сын. И как бы сильно ты ее ни любил и ни хотел ей помочь, она взрослая женщина, которой сначала нужно помочь самой себе.
— Но она не может. Не без меня.
— Да, она может, — сказал Райли. — Твоя мама приняла много решений, которые привели ее сюда. И я знаю, ты чувствуешь, что тебе нужно починить это для нее, но если ей не придется делать всю работу самой? — Райли пожал плечами. — Как она когда-нибудь действительно усвоит этот урок и вырастет?
— Это не твоя битва, — добавил Зик. — Мы все за то, чтобы ты помог своей маме, если реабилитация — это то, что ей нужно, и мы найдем способ доставить ее туда. Но это? Принимать деньги от Кори в обмен на отказ от девушки, которая сделала тебя счастливее, чем мы когда-либо видели? — Он покачал головой. — Это не решение.
— Но что еще я могу сделать? — спросил я, вскидывая руки вверх. — Я уже взял кредит. Я не могу просто продолжать это делать. Мой отец не поможет. И я не хочу участвовать в драфте раньше времени.
— Этого не произойдет, — сказал Холден, как будто это даже не рассматривалось. Столь же суровый взгляд Зика сказал мне, что он чувствует то же самое.
— Мы разберемся с этим. Просто дай нам немного времени подумать, — сказала Райли. — А до тех пор твоя мама взрослая. Она может позаботиться о себе сама, загвоздка в том, что ты должен позволить ей это. Ты должен убрать костыль и показать ей, что он ей не нужен. Она может ходить сама.
— А если она этого не сделает? Если она упадет?
Зик посмотрел на Райли, а затем снова на меня.
— Она встанет на ноги. Это то, что мы все делаем — мы поднимаемся и пытаемся снова.
Я покачал головой, даже когда их слова начали рассеивать туман в моей голове.
— Я уже принял этот чек от Кори. Мама обналичила его. Она в реабилитационном центре на его деньги. И он… он заботится о нас, — сказал я, не понимая, насколько это больно, пока не произнес эти слова. — По-своему хреново, это он показывает это.
— Это он получает то, что хочет, — возразила Райли. Зик бросил на нее острый взгляд, который заставил ее сжать губы, хотя по тому, как покраснели ее щеки, я мог сказать, что это было усилие, чтобы не сказать больше.
— Скажи ему, что вы цените его помощь и его предложение, но что ты передумал, — спокойно сказал Холден. — А если он заберет деньги обратно, и ей придется вернуться домой? Опять же, мы что-нибудь придумаем.
— И, кстати, я знаю, что она причинила тебе боль в прошлом, но все это несправедливо по отношению к Малие, — добавила Райли, не в силах больше молчать. — Вы с Кори очень похожи, я вижу это только из того, что ты нам рассказал. Вы оба хотите помочь людям, которых любите. Но так делать нельзя. — Она пожала плечами. — Твоей маме больно. Как и Мали и. Они, вероятно, сожалеют о принятых ими решениях, которые привели к тому, где они сейчас находятся. Но это не значит, что вы берете на себя ответственность все исправить и сделать все лучше, потому что это только заставляет их чувствовать себя еще более опустошенными.
— Так что же мне тогда делать? — Я бросил вызов.
— Просто будь рядом с ней, — сказала Райли, качая головой, и на ее губах появилась улыбка. — Скажи своей маме, что ты любишь ее и понимаешь. Прислушайся к ней, когда ей это нужно. Поддержи ее, когда она попросит совета. Когда она решит, что хочет делать дальше, предложи любую возможную помощь в пределах твоих физических, эмоциональных, умственных и финансовых возможностей.
— Люби ее в трудные времена, напоминая ей, что это не будет длиться вечно, — добавил Холден, и снова в его взгляде было что-то настолько серьезное, что я подумал, не говорит ли он по собственному опыту, из урока, который он усвоил сам.
— У тебя есть право быть счастливым, Клэй, — мягко сказала Райли. — И тебе не нужно нести бремя всех остальных. Ты уже достаточно этого сделал.
Я сглотнул, голова откинулась назад, когда я посмотрел на насадку для душа.
— Я не хочу причинять ей боль.
— Она твоя мама, — мгновенно сказал Зик. — Во всяком случае, она будет гордиться тобой за то, что ты установил границы. Она тоже хочет для тебя самого лучшего. И с ней все будет в порядке, чувак. Я обещаю.
Я закрыл глаза, качая головой, не потому, что отказывался слушать, а потому, что ненавидел то, насколько все, что они говорили, имело смысл. Может быть, это было что-то, что я знал с самого начала, что-то, что плавало под поверхностью моей потребности быть тем, кто все исправит для моей мамы, для Малии, для любого в моей жизни, кто был в беде.
— Где был весь этот мудрый совет две недели назад? — прошептал я с грустным смехом.
— Прямо здесь. Ты был просто слишком чертовски горд, чтобы прийти к своим друзьям и попросить о помощи, — сказала Райли.
— Справедливо, — признал я со вздохом. Затем я посмотрел на каждого из них. — Я слышу тебя. И я… Я знаю, что ты прав.
— Насколько сильно это было больно? — поддразнил Зик с ухмылкой.
Я тоже попытался улыбнуться, но улыбка не получилась, когда я все обдумал.
— Я поговорю с Кори. И я позвоню маме, все объясню. Малия хочет суши сразу после этого, так что, думаю, я могу сначала встретиться с ней лицом к лицу. Она заслуживает того, чтобы знать правду.
Мой желудок скрутило от этой мысли. Это было бы взаимным разочарованием от каждого человека, но я знал, что у меня не было выбора, кроме как столкнуться с беспорядком, который я создал.
— А Джиана? — настаивал Райли.
У меня болела грудь.
— Она двинулась дальше.
Райли нахмурилась.
— Хорошо, я люблю тебя, Клэй, но насколько ты глуп? — Она покачала головой. — Эта девушка далека от того, чтобы двигаться дальше. Она… — Райли сделала вдох, который остановил ее следующее слово. — Тебе нужно поговорить с ней.
