— Хотите дополнить, мистер О? — Мистера Икса нисколько не интересовало мнение мужчины. Но он был более чем готов высмеять недавнего новобранца перед остальными.
O беспечно пожал плечами, медлительность его речи почти казалась намеренно оскорбительной.
— Проблема — в побудительной мотивации. За провал не предусмотрено никаких последствий.
— А что именно вы предлагаете? — задал вопрос мистер Икс.
O потянулся вперед, схватил мистера М за волосы и перерезал ему горло.
Остальные лессеры отскочили, пригнувшись и приняв атакующую стойку, в то время как O не спеша уселся обратно и невозмутимо обтер лезвие пальцами.
Мистер Икс оскалился, но быстро овладел собой.
Он пересек комнату и подошел к М. Лессер был еще жив, лежал, хватая ртом воздух и пытаясь руками замедлить кровопотерю.
Мистер Икс опустился на колени.
— Уходите. Немедленно. Мы снова соберемся завтра с утра, когда у вас будут новости получше. Мистер О, останьтесь.
O проигнорировал приказ, начав вставать, и мистер Икс перехватил контроль над его опорной мускулатурой, заставив мужчину буквально примерзнуть к стулу. На мгновение на лице O отразилось изумление, он явно пытался бороться с ментальными путами, сковывающими его конечности.
Этой битвы ему не выиграть. Омега всегда предоставлял Старшему лессеру несколько дополнительных привилегий. Данный вид умственного контроля над собратьями-убийцами являлся лишь одной из них.
Едва комната опустела, мистер Икс схватил нож и заколол М в грудь. Последовала световая вспышка, за ней — хлопок, и лессера не стало.
Мистер Икс с пола прожег O взглядом.
— Если ты еще раз выкинешь что-либо подобное, я передам тебя в руки Омеги.
— Не передашь, — невзирая на то, что О находился в чужой власти, его заносчивость, казалось, не знала границ. — Едва ли тебе захочется выглядеть человеком, неспособным управиться с собственными людьми.
Мистер Икс поднялся на ноги.
— Осторожней, O. Ты недооцениваешь любовь Омеги к жертвоприношениям. Отдай я тебя ему в качестве подарка, он был бы весьма признателен.
Мистер Икс приблизился к лессеру и провел пальцем вниз по щеке О.
— Если я свяжу тебя и призову его, он будет наслаждаться, развязывая тебя. А я буду наслаждаться, наблюдая за этим.
O отдернул голову, скорее обозленный, нежели напуганный.
— Не трогай меня.
— Я твой лидер. И могу делать с тобой все, что пожелаю.
Мистер Икс стиснул челюсть О, протолкнув палец между губами и зубами мужчины. Затем дернул лессера лицом вперед.
— Так что следи за своими манерами, никогда впредь не уничтожай другого члена Общества без моего особого разрешения, и мы прекрасно поладим.
Карие глаза О полыхали огнем.
— Ну, а теперь что скажешь? — прошептал мистер Икс, потянувшись вперед и пригладив его волосы. Они были насыщенного, темно-шоколадного цвета.
O что-то пробурчал.
— Я тебя не расслышал.
Мистер Икс нажал пальцем на мягкий участочек плоти под языком О, надавливая до тех пор, пока в глазах другого лессера не появились слезы. Убрав палец, он быстрыми ласкающими движениями прочертил влажную дорожку по нижней губе О.
— Я сказал, я тебя не расслышал.
— Да, сэнсэй.
— Умница.
Марисса не могла найти себе места в постели. Сколько бы она ни крутилась, как бы ни взбивала подушки, все вызывало одно лишь раздражение.
Казалось, ее матрас набит камнями, а простыни превратились в наждачную бумагу.
Отбросив одеяло, она подошла к окнам, закрытым ставнями и толстыми атласными портьерами. Ей хотелось глотнуть свежего воздуха, но сейчас утро, и их не откроешь.
Устроившись на кушетке, она прикрыла голые ступни краешком шелковой ночной рубашки.
Роф.
Ей никак не удавалось выбросить его из головы. И каждый раз, когда перед глазами вставал очередной образ, в котором они были вдвоем, ей хотелось выругаться. Просто невероятно.
Она всегда была послушной и милой. Само женское совершенство и мягкость. Гнев был абсолютно не свойственен ее характеру.
Вот только чем дольше она размышляла о Рофе, тем сильнее ей хотелось что-нибудь измолотить.
Но это при условии, что она сможет сжать кулаки.
Марисса поглядела на свою руку. Ага, сможет. Хотя кулачок казался трогательно маленьким.
Особенно в сравнении с его.
Боже, она столько вытерпела. А он абсолютно не понимал, какой тяжелой сделал ее жизнь.
Считаться шеллан самого могущественного вампира, при этом оставаясь непорочной старой девой, было сущим адом. Ее провал как женщины не оставил и следа от былого самоуважения. Изоляция медленно подтачивала ее рассудок. Вдобавок уязвляли трудности совместного проживания с братом, так как у нее не было собственного дома.
Мариссу коробило, когда другие начинали глазеть на нее, тайком перемывая ей косточки. Она весьма хорошо осознавала, что стала неиссякаемой темой для пересудов. Той женщиной, которой завидуют, жалеют и за которой следят. Буквально притчей во языцех. Она понимала, что молоденьким девушкам пересказывают ее историю, однако в каком качестве — предостережения, или же, наоборот, побуждающего стимула, ей даже знать не хотелось.
Роф совершенно не осознавал, сколько всего ей пришлось вынести.
Частично вина за это лежала и на ней. Играть роль тихой, миленькой женщины казалось правильной линией поведения, единственным способом быть достойной его, в конечном итоге, единственным шансом на совместную жизнь.
И, посмотрите, к чему это привело!
Он нашел себе темноволосую женщину-человека, которая была для него куда важнее.
Боже, награда за все ее усилия оказалась не просто жестокой, а вопиюще бессердечной.
И ведь страдала не одна она. Хейверс веками изводил себя беспокойством за нее.
У Рофа же, напротив, всегда всё было просто замечательно. И, несомненно, в эту минуту у него тоже всё просто замечательно. По всей вероятности, в этот самый момент он возлежит обнаженный с этой женщиной. Найдя хорошее применение той твердой штуковине у него между ногами.
Марисса прикрыла глаза.
И мысленно вернулась к тем ощущениям, которые испытала, когда он притянул ее к своему телу и стиснул в своих сокрушительных объятиях, поглощая ее жизненную сущность. В тот момент она была слишком потрясена, чтобы почувствовать сильное возбуждение. Роф распростерся на ней всем своим огромным телом, руки запутались в ее волосах, а рот жадно присосался к шее. И этот его толстый ствол слегка напугал ее.
