Парень поднялся с кровати, оделся и быстро прошмыгнул в коридор, будто пытался обогнать следующий раскат грома. Он двинулся на кухню выпить стакан тёплой воды. Однажды мама рассказывала ему, что это помогает успокоиться и быстрее заснуть. Осторожно шагая по темноте особняка,
Арт добрался до кухни и рукой нащупал выключатель. В один миг всю кухню осветили лампы, Арт сощурился. Взяв стакан с полки и подойдя к электрическому чайнику на барной стойке, парень налил воды и медленными глотками осушил стакан до дна. Не помогло. Арту всё ещё было несказанно тревожно. Видимо, от мыслей и чувств нет лекарства.
Парень решил пройтись по коридорам особняка, пока не закончится гроза, ведь все огромные витражные окна в комнатах давали открытый обзор на бурю. Арт вышел из кухни и выключил свет. Почему-то в темноте он ощущал себя комфортнее, в безопасности. Парень минул гостевую и зашагал в сторону западного крыла особняка, где почему-то бывал довольно редко. В коридоре звук грома был не таким пронзительным, а вспышки молний — такими яркими.
Внезапно в ночной тени дома-призрака Арт разглядел блеклое сияние свечей, исходящее из открытой двери одной из комнат. Видимо, Алекс тоже не спал. Подходя ближе, Арт ощутил, как быстро забилось сердце.
— Уже соскучился по мне? — словно гром раздался голос Алекса.
Как Он его услышал? Арт остановился у двери, откликаясь на обращение, и застенчиво оглядел комнату: она была выполнена в том же стиле, что и его, но постель оказалась ярко-алого, словно свежая кровь, цвета. Алекс стоял лицом к окну без рубашки, сложив руки на груди. Арт смутился и быстро отвёл взгляд, ощущая, как быстро заливаются румянцем щёки.
— Нет, я просто… Не мог уснуть и хотел… Извиниться за вчерашнее. Мне не стоило лезть к тебе в душу и говорить всё это, — виновато произнёс Арт, так и не решившись поднять глаза на Алекса.
Тот молчал какое-то время, а потом повернулся к двери.
— Ты не спал до этой поры? — спросил Алекс.
Арт покачал головой.
— И пришёл извиняться ко мне в три часа ночи? — продолжал Он.
В Его голосе читалось удивление.
Арт не ответил.
— За такую мелочь?
Парень кротко кивнул и наконец осмелился взглянуть на собеседника. Тот улыбался. Алекс улыбался. Арт был уверен, что это сон, галлюцинация, игра света. Но Алекс искренне улыбался, показывая ему ямочки и морщинки вокруг губ. Парень не смел оторвать взгляд от этого зрелища. Казалось, среди ночи наступил рассвет благодаря Его улыбке.
— Какой же ты всё-таки… — начал Алекс.
— Надоедливый? Упёртый? Лезущий на рожон? — перебил Его Арт.
— …милый. Я хотел сказать милый, — завершил предложение Алекс.
Сердце Арта пропустило удар.
— Ты прощен, лунатик. Входи, — пригласил Он Арта и присел на край кровати.
Парень несмело шагнул вперёд, осматривая всё вокруг. Жест Алекса показался ему слишком личным. Но ещё более личной Арт расценил Его улыбку. Такую мимолетную, но прекрасную. Парень был готов любоваться ей часами. Арт присел на край кровати недалеко от Алекса, бросая смущённые взгляды на километры Его фарфоровой кожи.
— Тебе стоит делать это чаще, — решился сказать Арт.
— Делать что? — уточнил Алекс, снова возвращая холодное выражение лица.
Арт буквально чувствовал, как Алекс, его улыбающийся Алекс, ускользает куда-то всё дальше и дальше.
— Улыбаться. У тебя очень красивая улыбка, — пояснил Арт, глядя в Его глаза.
Тот застенчиво отвернулся, но промолчал, сохраняя безразличие во взгляде, плавно переходящее в прежнюю печаль. Арт поник, заметив это.
— Ты не должен доверять мне до такой степени, чтобы сидеть на одной кровати посреди ночи. Я опасен для тебя, — как-то расстроенно произнёс Алекс.
— Нет. Ты не навредишь мне, — уверенно ответил Арт.
— Почему ты так думаешь?
— Я не думаю. Я знаю. Просто знаю, — признался мальчик.
— «Все тёмные силы ада бессильны пред чистотою ребёнка», — процитировал Алекс на выдохе.
— «Кентервильское привидение», — улыбнулся Арт, узнав знакомые строки. — Я знал, что тебе понравится.
Алекс кивнул в ответ.
— Но я не ребёнок, — запротестовал парень.
— Ты ребёнок, — уверял его Алекс.
— Вовсе нет.
— Ты боишься грозы, — спорил Он.
— Я такого не говорил.
— Я слышу биение твоего сердца. Оно колотится.
— Это не из-за… Это не из-за грозы, — смущённо признался Арт, переводя взгляд на Алекса, словно указывая на виновника.
Алекс также повернулся к парню, всматриваясь в глубину его глаз, хватаясь за его душу. Он понял, что имел в виду Арт. Вернее, кого. Парень ощутил, как мизинец Алекса медленно переплетается с его мизинцем где-то в далеке просторов шелковых простыней. А сейчас перед ним лишь Его глаза, в которых отражались огоньки свечей. В них хотелось заблудиться. На удивление, мертвенно-бледная кожа Алекса была тёплой на ощупь и нежной, будто весенняя листва. Арт поддался Его еле ощутимому касанию и надёжно переплёл их мизинцы вместе, концентрируясь лишь на Нём.
Внезапно Алекс отвернулся и молча отдёрнул руку от руки Арта, словно больно обжегся. Парень лишь поджал губы, ощущая, как тепло убегает с ладони, и также уставился куда-то перед собой. Повисла гробовая тишина, разбиваемая лишь стуком капель дождя о стекло.
— Ладно, думаю, мне пора, — нарушил некомфортное для обоих молчание Арт и поднялся с постели, направляясь к выходу.
— Спокойной ночи, Алекс, — произнёс он напоследок.
Алекс лишь кивнул в ответ, не бросив и взгляда в сторону мальчика.
========== Благодаря тебе ==========
Однажды утром Арт стоял на кухне у висящего на стене календаря с маркером в руках, по привычке зачёркивая очередной день. Май уже подходил к концу. Совсем скоро у Арта должны были бы начаться летние каникулы. Парень скучал по чувству ожидания чего-то особенного перед наступлением самой тёплой и свободной поры.
Теперь один его день был схож с предыдущим, и так по цепочке. В минуты одиночества Арт почти ненавидел Алекса, злился на Него за всё, что Он сделал, за вечную тюрьму и украденную жизнь. Но каждый раз, когда парень вспоминал о Нём, видел Его, слышал Его, Арт будто забывал, где и с кем находится. Он хотел ненавидеть Алекса всеми фибрами души. Хотел, но не мог. Эта борьба чувств тревожила его, не давала покоя тогда, как с каждым днём Арт привыкал к Нему всё больше, анализировал, узнавал Его черты и привычки. Парень обожал обсуждать с Алексом прочитанные произведения и спорить с ним на разные темы, потому что его мировоззрение сильно отличалось от мировоззрения Алекса.
«Ты очень умный, но ещё совсем ребёнок», — говорил Он.
Как выяснилось, в голове Алекса хранились сюжеты почти всех книг, собранных в библиотеке, и даже больше. Арт любил читать то, что уже когда-то прочитал Алекс, и изучать выделенные Им цитаты, а позже расспрашивать о них. Но, казалось, подчеркнутые строки рассказывали о душе Алекса больше, чем Он сам.
С той самой грозовой ночи Арт больше ни разу не пытался коснуться Алекса, боясь нарушить ту идиллию, что зарождалась между ними. Даже если порой это прикосновение было необходимо ему, как кислород в лёгких. Это чувство пугало Арта. Алекс стал для него магнитом, а контакт с ним — наркотиком, и парень не знал, как называется эта зависимость. Порой Арт замечал, ощущал на себе Его взгляд тогда, когда он не смотрел в ответ. Алекс стал казаться Арту всё более и более человеком, стал доверять ему. Он замечал это в Его глазах, слышал в тембре голоса.
— Как думаешь, сколько раз в жизни люди влюбляются? — спросил Арт одним вечером, сидя за очередным романом в гостевой с Алексом.
Сначала Он долго молчал, разглядывая свечи, а затем ответил.
— Один.
— Всего один?
— Если чувства к кому-то прерываются — это не любовь. Она одна на всю жизнь.
Арт долго сидел, глядя в книгу, а затем поспорил.
— А я думаю, что больше.
— Почему? — поинтересовался Алекс.
— Любить можно несколько раз разных людей. И чувства к каждому тоже будут уникальны. Любовь не бывает одинаковой, — Арт снова замолчал и задумался. — Ты веришь в родственные души?
