— Я должен тебе стихи, — протягивает сложенный лист.
Читаю. Красиво, чувственно. И слог серебряного века, считаю.
— Благодарю. Мне очень приятно.
— Чего тебе сейчас хочется? — спрашивает.
Хмыкаю. Даже кажется, что такой вопрос мне вообще никто никогда не задавал. Задумываюсь. «Чтобы ты отпустил меня, если у меня получится любовь с ровесником», — вот что хочу сказать, но молчу. И делаю вид, что его вопрос относится только к еде — разворачиваю к нему меню. Он переводит и помогает мне выбрать.
Когда официант отходит, приняв наш заказ, шеф наклоняется ко мне и заговорщицки произносит:
— Мне вчера понравилось. Очень. Ты стала… восхитительной. Как тебе здесь?
Молчу. Честно говоря, домой хочу. Накупалась, насмотрелась, натра… И соскучилась. Чего я не видала в этой загранице!
Шеф закидывает удочку о сегодняшнем вечере, но я сразу ставлю барьер между нами, сообщая, что у меня текущий ремонт в полном разгаре. Три дня, как минимум.
Хмыкает.
— Да, я заметил, что ты какая-то не такая, как всегда. Нервная. Теперь все понятно.
«Ничего тебе не понятно. Могло быть хуже. Гораздо, — думаю я, глотая комок в горле. — Конечно, я тебе очень благодарна: отогрелась на твоей груди за этот год, выросла. Но я не хочу быть любовницей и содержанкой».
— Ты никогда не выпрашивала ни денег, ни внимания, поэтому я тебе доверяю. С тобой легко и спокойно, — говорит он, словно подслушивает мои мысли или себя убеждает в чем-то.
И продолжает, разглядывая меня, как кот — мышку:
— Я перед приездом сюда обдумал новую тему: хватит тебе жить с мамой, ты уже большая девочка. Присмотрел тебе квартиру в новостройке с видом на парк и озеро, — первая линия. Метро рядом. Это в том же районе, где компания. Можно ходить на работу пешком, пятнадцать минут прогулочным шагом. Сам всю жизнь так жить мечтаю, но пока не удавалось.
«Мне свою квартиру?! — вспыхиваю. — Где не появится мамин третий муж, если он, конечно, когда-нибудь нарисуется после второго. Место, где я буду сама себе хозяйка? И квартира практически в центре… Евгений будет приходить — после работы или перед работой. Такой соблазн — свое жилье! Он как чувствует что-то — предлагает мне самую желанную мной вещь. После взаимной любви и своей семьи, конечно».
— У меня есть фотографии этой квартиры, — продолжает. — С ремонтом. Вид внутри, вид из окон. Там сосны растут у самого балкона, и белочки по перилам прыгают. Сейчас тебе перешлю. Надо будет выбрать время, чтобы посмотреть на месте. Если все устроит — оформлю на тебя. И не спорь. Мне тоже так будет удобнее… Ну, я по глазам понял, что тебе идея понравилась. Что, даже не поцелуешь? ПМС совсем замучил? — смеется.
— Я еще не решила, — выпаливаю я. — Мне нужно время подумать.
— Конечно, как скажешь, маленькая.
Обедаем. Морепродукты, икра, рис, овощи — это очень вкусно. И пикантные соусы, конечно. А вино пьем европейское, судя по этикетке — французское.
— Может, что-то придумаем вечером? — берет меня за руку и ласкает взглядом. — Сделаем нам обоим хорошо.
Когда я стала женщиной, сначала решила, что узнала все. А потом Евгений стал учить меня разным изыскам. Оказывается, это целый мир, и я в нем еще младенец.
— Нет, у меня от этого сильнее будет болеть живот.
Огорчен, моргает. Понимаю, что курорт и командировка очень располагают к сексу.
— А подобрать лекарства, чтобы это на время прекратилось? Как делают спортсменки перед соревнованиями, например?
— Очень вредно сбивать естественный цикл! Мне еще детей рожать когда-нибудь, надеюсь.
Смотрит на меня внимательно. В самую душу пытается заглянуть.
— Ладно, потом так потом, не плачь.
Я даже не почувствовала, что плачу.
На выходе из ресторана Евгений порывисто обнимает меня и касается губ. Я быстро отворачиваю голову, и его поцелуй приходится на щеку. Тогда мужчина покрывает мелкими поцелуйчиками всю правую сторону моего лица.
— Я без ума от тебя, девочка моя, — говорит глубоким и хриплым голосом.
И сует мне в руки конверт со словами:
— Порадуй себя чем-нибудь. Ну, что там девушкам нравится — туфли или сумочку новую. Что глянется. Я бы сам все купил моей замечательной Мариночке, но боюсь ошибиться в твоих предпочтениях.
Я прячу руки, бормоча, что и так благодарна ему, что это лишнее, поворачиваюсь к нему спиной.
— Надо бы тебе голосовой переводчик на телефон поставить — будет проще объясняться в бутиках, — говорит, идя следом и обнимая.
— Потом, потом.
Здесь мы расстаемся — Евгений возвращается в деловой центр, а я — в отель. Сейчас слишком жарко как для пляжа, так и для ходьбы по магазинам. Сижу в кондиционируемом номере. Маме позвонила, сестре Катюхе привет передала, Наташе смешную картинку отослала.
Лезу в сумку за карандашами и вижу в ней тот самый конверт. Засунул все-таки! Приоткрываю — доллары, много. Звоню шефу:
— Я просила не совать мне денег, хватает и незаработанной зарплаты!
— Не обижай меня, — шепчет, наверное, люди вокруг него. — Так я пытаюсь доказать, что люблю тебя — как умею.
Вздыхаю. Ладно. Отключаюсь.
Рисую и поглядываю наружу. Окно в моей комнате смотрит на соседнюю улицу. Почти напротив высится современное здание, облицованное тонированным зеркальным стеклом. Когда вчера в нем отражалось закатное солнце — было ощущение, что за окном пожар, даже с задернутой шторой.
На первом этаже этого здания — какое-то популярное заведение, потому, что в него то и дело входят и из него выходят женщины. Даже не просто женщины — дамы, я бы сказала, и очень довольные. Присматриваюсь — на рекламной конструкции выделяю слово cosmetics.
Кроме названия, над входом еще укреплен контур женской головы в черной шляпе с большими полями, губы в алой помаде и кисть руки с маникюром. Это копия известной картины, не помню, к сожалению, фамилию художника. Лаконичные плавные линии, всего два цвета, а эффект!..
Вижу внизу новых радостных туристок и решаюсь посмотреть, что там такое. Одеваюсь с возможной в жару элегантностью и спускаюсь на нижний этаж. Достаю мелкую купюру и жестами прошу сотрудника показать мне выход на соседнюю улицу. Меня проводят через кухню. Схожу с невысоких ступеней и оборачиваюсь. Вижу, что с этой стороны улицы дома построены вплотную друг к другу. И кухонная «черная» дверь без всяких табличек — единственное видимое место, чтобы мне попасть обратно.
Подхожу к интересному заведению. Решаю, что передо мной — косметический салон. И уже снаружи он производит впечатление дорогого и престижного. Тонированное в темную позолоту зеркало стен, красный гранит на ступенях крыльца, стекло и латунная окантовка дверей.
Ручки нет, при моем приближении двери сами раздвигаются. Вхожу.
Внутренняя обстановка в том же стиле, только вместо блестящих поверхностей — золотистые матовые. Большое помещение условно разделено на зоны и кабинки. Удобные светлые кресла, столы и компьютеры, много света. Вижу с десяток посетительниц, одного посетителя и при каждом — по одной-двум сотрудницам в униформе. И занимаются они тем, что рисуют прямо на лицах чем-то вроде фломастеров, насаженных на длинные кабели или шланги.
— Hello! — приветливо говорит мне, подходя, одна из работниц заведения, одетая в свободный однотомный костюмчик, явно местная и удивительно красивая. Такие совершенные черты лица на картинах бы запечатлевать, для потомков. Или в кинороманах снимать.
Мне даже слегка неловко становится. А когда она начинает что-то спрашивать на безупречном английском — уже не слегка. Но красавица быстро понимает, что я ей вразумительно не отвечу, и деликатно манит меня к ближайшему свободному компу.
Включает и показывает мне примеры макияжа, до и после. Самых разных женщин. И, честно говоря, впечатляет. Смотрю в экран, перевожу взгляд на посетительниц в креслах, на «мою» сотрудницу. Рассматриваю ее в упор и не замечаю на ней косметики. Но, видя, что все, абсолютно все работницы здесь — чарующие красотки, понимаю, что без «фломастеров» здесь явно не обошлось.
