Глава четвертая. Прекрасная леди Эллин
О том, как рыцарь Мартин попал в страшный замок и о том «теплом» приемы, что он встретил — рассказано в первых главах. А сейчас ему в одиночку придется разобраться с злодеем хозяином и его слугами.
Рыцарь робким гостем не был. Теперь хозяевам страшного замка расхотелось драться. Тут главное — унести ноги, пока голова еще держится на плечах. Как всегда, во время беспорядочного отступления началась паника, а у маленьких дверей образовалась пробка. Мартин, оценив численное превосходство нападавших, и не думал о рыцарском великодушии.
— Зарублю! — Страшный меч обрушился на разбойников.
Нескольким «мертвецам» страх и отчаяние придали смелости и они решили если не победить озверевшего рыцаря, то хотя бы подороже продать собственную жизнь.
— Ху-Ха! — Дыхание сбилось, рыцарь задыхался, но не собирался сдаваться.
Он, успел присесть, и страшная сабля прошла в половине дюйма над его головой, и тут же ткнул мечом в грудь мавра, одновременно прикрываясь проткнутым врагом как щитом от новых ударов.
— Тоже мне, вояки! — Рычал он.
Подучив-таки удар по голове, рыцарь внезапно потерял сознание, а, придя в себя, обнаружил, что лежит на шелковом персидском диване в уютной ярко освещенной комнате. Помещение резко отличалось от темных галерей казематов остальной части замка. В камине ярко горели дрова. На полу вместо тростниковой подстилки лежали два больших ковра. Кольчугу кто-то умудрился с него снять, окровавленной туники тоже не было: вместо нее на рыцаре красовалась шелковая рубашка.
Посредине находился накрытый на двоих стол. Открылись двери, и появилась дама несравненной красоты.
«Никаких следов оспы! — удивился Мартин. — Бывает же такое!»
Женщина была невысокого роста, но при этом имела высокую грудь и тонкую талию — редкое сочетание в те далекие времена, но больше других прелестей Мартина привели в невменяемое состояние огромные глаза, которые, казалось, лучились изнутри, подобно пламени в очаге. Он не сразу признал в ней женщину, восставшую из гроба при его появлении.
Она подошла к рыцарю и, упав на колени, поблагодарила как своего освободителя.
— Я леди Эллин! Ты спас меня из рук злодея-мужа и банды, которые терроризировала всю округу. — Она обняла Мартина и нежно поцеловала в губы. — Мой замок совсем обветшал, но как видишь, в нескольких комнатах жить можно! Ты можешь сесть к столу или принести сюда?
Поцелуй был так сладок, что рыцарь не удержался и осторожно потянул даму к дивану. «О такой женщине я мечтал со времен участия в крестовом походе!»
— Мой, твоими стараниями, покойный муж, хоть и был дворянином, предпочел стать не героем, а главарем шайки разбойников, — Эллин ласково посмотрела на Мартина. — Ренты ему было мало, а воевать за короля не хотел! Мой супруг, да примет дьявол его душу, вел себя не как рыцарь, а как крыса в амбаре с пшеницей! Соседи наш замок за три мили обходят!
— А почему они меня не добили? — Удивился рыцарь.
— Думаешь, приятно лежать в гробу, пугая гостей? — Эллин вздохнула. — На полу валялось много оружия, а твой меч посеял среди них такую панику, что мне не пришлось долго возиться! А какой у тебя замечательный меч![11]
Очаровательные юные девушки возложили на голову Мартина венок, а дама села рядом. Девушки разместились вокруг, а вошедшие в зал слуги сначала подали яблочный пирог, а потом зажаренного кабанчика. Украшением стола был облепленный паутиной кувшин с драгоценным испанским вином. Непрестанно играла восхитительная музыка.
— Этих мой муж с приятелями уже перепортил! — вздохнула Эллин, наливая густое вино в серебряный кубок. — Девушки, принесите еще кувшин. А ты, доблестный рыцарь, если хочешь, бери на ночь любую!
Рыцарь от удивления даже не мог говорить — он мог выражать свое почтение лишь учтивыми взглядами и жестами.
— А если я хочу тебя? — Выпивка придала Мартину смелости.
Казалось, в глазах хозяйки можно утонуть, как в проливе Ла-Манш, а фигура… Такая красавица могла бы заставить любого вояку позабыть о долге, а тут, когда битва позади…
«Эта молодая леди наверняка знает толк в постельных баталиях, — подумал рыцарь, — хотел бы я проверить, способна ли она удовлетворить любые прихоти. Именно о такой я и грезил в походах!»
— Можно и меня! — Женщина наклонилась к поясу Мартина и развязала его. — Я твоя по праву победителя!
Эллин выскользнула из платья, как змея из старой кожи, и посмотрела на служанок. Те поспешили удалиться, оставив гостя наедине с хозяйкой.
От ласкового прикосновения прекрасной ручки оружие рыцаря стало увеличиваться и принимать весьма внушительные размеры.
— Ох! — простонала женщина, когда рыцарь начал любовное сражение. — Еще!
— О блаженство! Ты слаще меда! — Рычал Мартин, сжимая даму в крепких объятиях победителя. — Ты крепче шотландского пойла!
— Какой страшный шрам, — молвила она, касаясь побелевшего рубца, наискось пересекавшего правое бедро.
— Пришлось повоевать! — Теперь ночное приключение казалось рыцарю забавным, но он был рад, что теперь предстоит вкушать плоды победы. — Во славу Господа! Да и у тебя на теле следов хватает!
— Мой муж не выпускал хлыста из рук, — женщина почесала следы от ударов, потянулась, повела плечами, готовясь к сладкому штурму и почетной капитуляции.
— На бедре след сабли, мы весело провели время в Мавритании! — Мартин раздвинул прекрасные ножки Эллин и с силой вошел в горячее лоно. — Знаешь, месяцев шесть хромал из-за него, но в общем, как всегда, все зажило. Главное, что мой меч цел оказался. Всего на пару дюймов выше и…
Сверху он видел тени от прижатой руками простыни.
— Страшно подумать! — Черные глаза Эллин светились от счастья. — Как хорошо, что все закончилось!
— Я хочу тебя, Эллин, как не хотел ни одной женщины в жизни, — Мартин погладил набухшие груди.
Впервые в жизни самообладание, казалось, покинуло его. Мартин стиснул зубы, стараясь хотя бы внешне унять волнение.
Эллин в могучих руках Мартина оказалась бессильным ребенком, тело сразу перестало подчиняться.
— Моя радость! — Мартин сжимал нежное тело в объятиях, наслаждаясь шелковистостью кожи. — «Utinam hanc etiam viris impleani amicis!»[12]
— Похоже, моя крепость сейчас сдастся на милость победителю! — Эллин не могла, да и не хотела вырываться из крепких объятий. — Девственности подарить тебе не могу, — шептала прекрасная дама, — зато ты вернул мне свободу, а вместе с ней и право наследования окрестных земель, этого замка и ренты! В Англии найдется не так много невест с таким приданным! Я выберу самую красивую девушку из детей моих крестьянок, что не успела побывать в лапах разбойников. Она подарит тебе то, чего нет у меня!
