— Не заслужила, дрянь.
С досадой прикусив губу, смотрю на него, но не осмеливаюсь на более решительные действия. Он стягивает меня с комода, разворачивает к себе спиной, сгибает в спине и, наконец, позволяет нашим телам слиться воедино.
Из уст вырывается самый сладостный стон. Закрываю глаза и поддаюсь власти его движений. Запах его тела, звериный рык, грубые зажимы доводят до экстаза. Он стоил всех четырёх лет моего воздержания.
Не отрываясь друг от друга, мы перемещаемся в спальную комнату. Он бросает меня на кровать, которая когда-то уже была пропитана жарким сплетением наших рук и ног. Сдирает с меня остатки белья, лишает разума, обнажает не только тело, но и душу. Заставляет ощутить все грани наслаждения и боли.
Волосы беспорядочно разбросаны на подушке, пальцами цепляюсь за спинку постели и изгибаюсь в агонии, желая следовать порывам страсти. Но Роланд не позволяет мне дойти до точки кипения, упивается моими сладостными мучениями и попытками завладеть им. Играет со мной, издевается с особой изощренностью. И только подведя меня до самого обрыва, наконец, позволяет мне получить самое необходимое для полёта вне этого пространства — его.
Оглушающий стук сердец растворяется в нашем дыхании. А я растворяюсь в Нем, потеряв счёт времени, потеряв все ориентиры.
Я готова поклясться, что ненавижу этого человека каждой клеткой, и тут же отдать голову на отсечение, что люблю так, как никогда не любила мужчину.
За окном уже рассветало.
Роланд возвращается из душа, ложится рядом и тянется ближе ко мне. А я словно лежу на иголках. Каждая впивается в сознание и заражает токсинами. Я не нахожу себе места, понимая, что должна вонзить ему нож в спину. Отказываюсь принимать тот факт, что все свои чувства к этому мужчине, какими бы они не были, превращу в пыль и пущу по ветру, лишив их ценности в наших с ним глазах. Возможно, после всего случившегося, он заслуживает, чтобы сработал закон бумеранга и заставил прочувствовать на себе всю боль, причинённую мне. Но я, как самое глупое создание, противлюсь этому.
— Ариана? — вырывает из омута голос Роланда.
Бросаю раздражённый взгляд на него, решив, что он в очередной раз оговорился.
— Я об этом, — пальцами касается тату под левой грудью, где латинскими буквами выбиты имена Эмми и Арианы, тех, к кому моё сердце испытывает самую безграничную нежную любовь. — Странное решение, — любопытно смотрит в глаза.
— От чего же?
— Логичнее было бы увидеть рядом с Эмми имена матери и брата. Или себя ты тоже похоронила?
Меня передергивает от его вопроса. Учитывая, что под Арианой я имела ввиду дочь, фраза «тоже похоронила» прозвучала как проклятье.
— А ты бы хотел видеть здесь её? — решаю перевести тему, которая хлыстом бьет по коже.
— Я не питаю иллюзий касаемо тебя, Медея.
— Что это значит?
— Значит, что я знаю, с кем имею дело.
Решаю больше не затягивать. С каждой новой минутой, проведённой вместе, мне становится сложнее сделать шаг. Встаю с постели, взглядом бегаю по комнате в поисках какой-нибудь одежды.
— Я предпочитаю видеть тебя обнаженной в своём доме, — заявляет с хищной улыбкой, пристально наблюдая за каждым моим движением. — И куда ты собралась?
— Хочу что-нибудь выпить. Ты что будешь? Шампанское, вино, виски?
— Кофе, — отвечает, посмотрев на прикроватные часы. — Мне через два часа выезжать по делам.
Достаёт из тумбы ноутбук, открывает его и принимается за работу. Выхожу из комнаты. На трясущихся от волнения ногах подбегаю к своей сумке, нахожу в ней тюбик со снотворным и спешу на кухню сварить Роланду кофе. Я должна проверить флешку, прежде чем он выйдет из дома. Ведь неизвестно, когда ещё мне может выпасть такой шанс. Да и я больше не могу находиться в разлуки с дочерью.
Налив кофе в стакан и себе бокал шампанского для храбрости, принимаюсь нарезать фрукту, чтобы отнести все на подносе в комнату. Но не успеваю. Ощутив на талии мужские руки, тяжело вздыхаю. Он утыкается носом в волосы, вдыхает в себя их аромат и вновь начинает ласкать мое тело.
— Почему с другими не так? — заставляет вздрогнуть сердце, — Что в тебе, с*ка, такого?
— Роланд, прошу… — его слова подбивают всю мою решительность. К горлу подступает ком, а к глазам — слезы.
— О чем? — одной рукой сжимая горло, второй опускается ниже, касается плоти, вновь заводя меня.
— Мне нужно собираться. Рейн наверняка ищет меня, — говорю то, что обязательно лишит его всякого желания продолжать со мной контакт.
Оказываюсь права. Его руки ослабевают. Разворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Он сжимает челюсть и начинает разминать шею, изменившись в состоянии.
— Наверняка ждёт. Свою оттр*ханную другим мужиком бабу, — бросив язвительно, берет кофейную чашку и уходит обратно в комнату.
Даже боюсь представить, что он обо мне думает. Очевидно, в его социальной лестнице, я стою где-то на уровне его матери… Прискорбно.
Залпом опустошаю бокал с шампанским и направляюсь в ванную комнату, чтобы принять душ, пока Роланд не уснёт. Нервы натянуты до предела, и даже струям воды не удаётся расслабить и успокоить меня. Минут через двадцать выхожу из душа, обернувшись в полотенце, захожу в комнату мужчину и вздыхаю с облегчением, увидев, что он уснул. Позвав его несколько раз и не получив ответа, решаюсь подойти и забрать ноутбук, чтобы здесь же проверить флешку и, если что, отсюда же направиться за моей малышкой.
Выйдя из комнаты, спешу в коридор, где в порыве страсти, Роланд стряхнул все принадлежности с комода на пол, в том числе и usb-накопитель.
Трясёт, то ли от холода, то ли от сумасшедшего волнения. Скинув с себя полотенце, хватаю валяющуюся рубашку Ханукаева и надеваю на себя. Судорожно ищу среди всего сваленного барахла то, что мне нужно и, наконец, нахожу. Сердце замирает. Руки трясутся так, будто по ним пустили ток. С трудом вставляю флешку в разъём. Открываю её, начинаю проверять файлы. И ничего не смысля в документах, которые открылись на экране, тянусь к сумке, лежащей недалёко, достаю телефон, открываю сообщение, присланное похитителями, и начинаю сверять данные в них с данными на флешке.
— Боже, — у меня учащается дыхание. — Это она, — прикрываю руками рот, чтобы не закричать от шока. — Это она, — повторяю, чувствуя, как меня накрывает волна радости, что скоро увижу дочь.
Но тут, словно гром среди ясного неба, за спиной раздаются три прерывистых хлопка в ладони. Медленно встаю, оборачиваюсь и вижу, как Роланд, скрестив руки, и облокотившись об стену, смотрит на меня с презрением.
— Я знал, что ты с*ка, Медея, — отрывается от стены и надвигается на меня, — Но не думал, что конченная.
У меня земля уходит из под ног. Хочу вымолвить хоть слово, но меня будто лишили дара речи.
— Скажи, ты и в самом деле считаешь меня таким тупым? Ты думаешь, что я оставил бы эти данные без присмотра? — его злость растёт с прогрессирующим усилием. Нагибается, берет ноутбук с флешкой, захлопывает крышку экрана и откладывает на комод.
«Он все подстроил, Медея. Пора привыкнуть, что, как бы хорошо ты не играла, ты всегда будешь играть в игры, правила которых создаёт именно он» — констатирует факт разум.
Я пытаюсь осознать все происходящее, но не могу.
— Ответь же, — хватает меня за лицо, сжимает с такой силой, что кажется, вот-вот сломает челюсть. Смотрит прямо в глаза с ненавистью и отвращением, — Что они пообещали тебе, раз ты согласилась им помочь?
Пытаюсь сформулировать все, объясниться, но внутри творится хаос, и я продолжаю молчать.
— Предложили прикончить меня? — усмехается. — Хотя и это не сможет оправдать то, что ты связалась с убийцами своей матери, брата и сестры!
— Ч-что?
Я уже однажды говорила, что когда тебе кажется, что ты летишь вниз и падаешь на самое дно, будь уверен — снизу тебя ждёт новая, более глубокая, яма. Вот именно это сейчас со мной произошло.
Меня раздирает на части от ужаса — четыре проклятых дня моя дочь находится в руках у людей, убивших и сломивших десятки жизней.
