Зато войны почти прекратились. Лишь некоторые бандитские лесбийские группировки выясняли отношения между собой, но полиция их быстро урезонивала, сажая преступников на долгие сроки, чтобы не мешали последнему столетию человечества пройти в дружбе и спокойствии. Удивительно, но никакой анархии не было и в помине. Почти все население Земли в нынешних условиях стало законопослушным и продолжало поддерживать мирную жизнь на планете. Больницы и банки работали, общественный транспорт ходил по расписанию, самолеты летали, работали рестораны и бани для любителей… Революционная ситуация возникла в мире религий – это да. Попов, раввинов, святых отцов, всяких брахманов и муфтиев развенчали безжалостно, но с ясной и понятной целью: выстроить на месте всех религий единую – экуменистическую! Но без всяких там церквей!.. Всему населению стало ясно, что Господь един, коли Он не пощадил ни одну из конфессий.
А так – все устаканилось и пошло своим чередом. Люди трудились и получали зарплату.
Продолжал работать на своем месте располневший травматолог Петечка Савушкин, а вот Лилька Золотова переменилась в активистки и, избрав себя в сексуальное большинство, ездила по городам и весям на «Харлее» с подобными боевыми тетками-мотоциклистками. Байкерский клуб избрал ее лидером, а Терапевт, бывший президент клуба «Дневные драконы», был отправлен в отставку и работал в Ботаническом саду соловьем. Уж очень повезло ему с голосом!..
Арсений Андреевич Иратов перестал принимать таблетки, из-за отказа от которых чуть было не умер еще недавно. На душе и без лекарств было спокойно, а спалось сладко, как в детстве. Иратов вяло пытался продолжать проектировать чудные здания, но уже не по зову сердца, а по привычке. Почти ничего не получалось, и он без сожалений забросил свой офис с помощником Витей, жил на деньги с биржи и общался почти все время с Сытиным, играя с ним в карты. Жулил по привычке, а располневший андролог этого не замечал. Клиника его разорилась за ненадобностью в ее специализации, перепрофилировать же не было ни сил, ни желания. Остались накопления, да и Иратов не был жаден, дарил на разные даты крупные суммы денег. Иногда Арсений Андреевич поднимался на этаж выше проведать Верочку, по-родственному, ей тоже давал средства, а она поила его чаем, хотя такие посиделки и не нравились Эжену. Этот молодой человек управлял молодой женщиной по своему вкусу – жестко и тиранически, Иратова терпел только из-за денег. В течение сексуальных игр он мог запросто исхлестать нежную лайковую попку Верочки плеткой или, как собака, искусать ей грудь, а когда она жаловалась на боль и просила относиться к ней нежнее, Эжен с высокомерием предупреждал, что до его ухода от нее осталась одна сотая терпения.
– Знаешь, сколько женщин в мире алчут меня, даже не подозревая о моем существовании?
– Да, – покорно отвечала Верочка, и из глаз ее текли слезы несчастья.
Она не раз решалась уйти от Эжена, но только в воображении, в реальности сил не хватало – воля мягкая, как нагретый парафин. Нижняя часть тела всегда побеждала мозг, женщина потакала любовнику во всем, отдавала все иратовские деньги, отчаянно надеясь на беременность, и даже выходила голая на балкон в зимнее время для развлечения любовника. Эжен в такие моменты упоения властью улыбался, и казалось, что у него выросли клыки. Но это только казалось. Молодой человек мужеского пола, единственный, оставшийся с настоящими первичными половыми признаками, он ждал своего часа, чтобы заявить всему миру – я спаситель рода человеческого, только мое семя может побороть решение Бога… Он не жаждал становиться божеством, хотя думал, что при желании мог бы. Он истово хотел победить Всевышнего, сломать Его волю и жить своей!..
Я встретил его еще один раз. Пытаясь спасти падшую Верушку, я как-то дождался молодого человека возле подъезда иратовского дома, он узнал меня, даже остановился и старательно рассмотрел с головы до пят. Затем неожиданно резко дернулся и попытался схватить меня за пах. Наткнувшись на пустоту, он снисходительно поинтересовался:
– И что тебе надо?
– Оставь ее.
– Для тебя? – Эжен расхохотался. – У тебя же в штанах пусто! Что ты станешь с ней делать?
– У меня всегда в штанах было пусто, с рождения, и она совсем не нужна мне в том смысле, в котором нужна тебе.
– Ну конечно, ты ангел, что ли, бесполый?! – Он отпустил мои штаны. – И для чего же она тебе понадобилась?
– Она – Верушшшка! – произнес я с мягко утрированным «ш». – Она тот плод, которым незаконно насладились, и за это все так и происходит в мире! Отпусти ее!
– Я бы, конечно, мог надрать тебе задницу, ангел, но не стану этого делать. Я сам ангел, но с яйцами. Скажу просто: скоро ты сможешь забрать свою, как у тебя там?.. Верушшшка?
– Именно, – я поглядел на него и ударил кулаком в лицо. Он не представлял, как силен будет удар, а потому не особо уклонялся. Он просчитался, и теперь его нос был вбит между треснувшими костями лица. Эжен схватился за физиономию, посмотрел на меня – теперь с ужасом – и побежал обратно в подъезд, обильно капая кровью на летнюю траву.
К ней припустил… Глубоко вздохнув, сожалея о своей утраченной иллюзии, я подумал, что и сам плод своей волею может соблазнить отведать его, даже будь он запретным. Так и в этом случае произошло…
Вернувшись в квартиру актрисы Извековой, я завалился спать и даже будильник не завел. Закрыв глаза, я подумал о майоре Беличе и полковнике Жамине. После упразднения армии с хорошей офицерской пенсией они поселились в маленьком дачном поселке «Иволги», выстроив свои домики по соседству. Они ежедневно играли в шахматы и пили водку. Джульетта Гургеновна жила здесь же и изредка навещала отставных офицеров, угощая их долмой… Экс-шахматист Эстин вдруг осознал, что у него достаточно средств, чтобы дожить безбедно до конца дней своих, он по-прежнему был женат на Белле Пушкиной, которая наслаждалась мужниным достатком – плевать на недостатки! – и посещала маленький приход новой экуменистической церкви. Сын Иратова от его первой любви, учительницы Светы, состоял в том же большинстве, что и все мужчины планеты. Археолог Грязев, престарелый и облезший, пытался напроситься жить к Свете, хвастаясь тем, что у него все сохранилось, ну, не все, а внешний декор имеется, шутил мерзопакостно – «зато, мол, висит красиво». Жалкий старик был безжалостно изгнан и послан доживать свой век в жопу.
Юная Алиска из деревни Костино Владимирской области почти каждый день стояла в белом платье с васильковым букетиком на пыльной деревенской дороге и вглядывалась в нее через цветущие поля и соседние деревни, с девичьим волнением ожидая своего незабываемого принца. Но только горячий ветер дул ей навстречу, облепляя Алискины коленки ненужным платьем невесты…
